Евгений Красницкий - Не по чину
— Так уже, господин сотник. Сидят двое, смотрят.
— Лекаря Матвея сюда, где он пропадает, так его растак, сам за лесом не забывай следить, их дозорные же где-то там схоронились!
— Слушаюсь, господин сотник!
Ох, как сразу полегчало на душе! Общее движение перед домом приняло некую целенаправленность и даже упорядоченность, команды урядников легко забили детские писки и женские… всякие звуки, все стало понятно и предсказуемо. Мишка впервые в жизни, как говорится, всем нутром ощутил, сколь милее мужскому сердцу четкий воинский порядок по сравнению со штатской бестолковостью. Просто праздник какой-то!
Увы, праздник был недолог. По правде сказать, так и вовсе до обидного краток. Длился он ровно столько времени, сколько понадобилось княгине Агафье, чтобы подозвать к себе одну из нянек, сдать ей с рук на руки младшего ребенка, отцепить от подола и передать под надзор той же няньке старшего, упереть руки в бока, обвести окружающих грозным взглядом и…
И началось! Младшая дружина Погорынского войска во главе с сотником, старшиной и урядниками узнала о себе много нового и, отчасти, совершенно неожиданного, даже парадоксального. И то, что распоследние дураки чуть не перестреляли детей, и то, что князь Вячеслав не придумал ничего лучше, как прислать каких-то сопляков безмозглых, и что «нехрен было ляхами притворяться, коли вы туровские» (Мишка от такого чуть не сел), и то, что всем «спасителям сраным» надо уши оборвать и задницы перепороть… Много, в общем, всякого.
Матушку-княгиню несло, как впрочем, и любую бабу, разряжающую напряжение пережитого стресса на окружающих. Будь, конечно, она послабее характером, сидела бы сейчас на земле, умываясь слезами или в полном отупении, неспособная подняться на разом ослабевшие ноги… Но Агафья, надо понимать, была не из слабых — мономахова кровь. Голос ее наверняка был слышен аж на другом берегу реки, а проскальзывавшие в нем визгливо-истеричные ноты вполне компенсировались гармонично включаемыми в монолог вставками «непереводимой игры слов с использованием местных идиоматических выражений» — покрутилась, видать, Агафьюшка в юные годы возле конюшен и дружинной избы.
Как-то так складывалась у княгини логика выступления, что не воины ее из полона спасли, а дрянные мальчишки, не спросившись у мамки, усвистали гулять, стырили где-то оружие, да и набезобразничали так, что в приличной семье их за такое не только розгами поучили бы, а и всем, что под руку подвернулось.
Вокруг Агафьи очень быстро образовалось пустое пространство: отроки явно боялись приближаться к грозной бабе, и княгиня, не прерывая монолога, принялась оглядываться, похоже, выбирая персональный объект атаки. То ли для того, чтобы избавить ребят от ее наезда, то ли, желая смыться подальше от девицы, снова заскулившей «Пан Лис…» и норовящей ухватиться за своего спасителя (он и сам не понял), Мишка двинулся к Агафье.
Простейшим, но действенным, средством для женщин, пребывающих в таком состоянии, является добротная оплеуха. Потом можно дать чего-нибудь попить — кому-то хватает и обычной воды, а кому-то требуется и чего-то покрепче… Лупить княгиню на глазах у всех было нельзя, «чего-то покрепче» тоже под рукой не имелось, и Мишка пошел другим путем. Подскочил сзади и ударил разошедшуюся бабу под коленки. Агафья, уже перешедшая к риторическим вопросам типа: «кто здесь старший?», «да есть ли тут хоть один зрелый муж?», и вообще «вы о чем думали, недоноски?», от неожиданности ахнула и, прервавшись на полуслове, села на пятки. Мишка нагнулся над ней, словно желая помочь, и одной рукой придавил, не давая подняться, а локтем другой, очень постаравшись, чтобы со стороны было незаметно, двинул по затылку.
Княгиня заткнулась окончательно, даже, кажется, лязгнула зубами, а Мишка, склонившись к ее уху, прошипел не то, что ХОТЕЛОСЬ сказать, а то, что было НАДО:
— Невместно княгине, как простой бабе! Отроки впервые княгиню близко видят, что подумают?
— А-а… А? — невразумительно, но именно в той тональности, что и требовалось, отозвалась Агафья.
«Ага, подействовало! Вечное бабье проклятие: «как я выгляжу, и что обо мне подумают?» Ну а теперь, «добивающий в голову».
— Боярыне Соломонии дурно, как бы не опросталась… негоже на глазах у мальчишек!
— А? — во второй раз это «А?» прозвучало уже вполне осмысленно.
Мишка, кивком подозвав на помощь ближайшего отрока, подхватил княгиню, утвердил на ногах и развернул в сторону стоящей на четвереньках Соломонии. Агафья почти сразу зафиксировала взглядом свою боярыню, повела плечами, чтобы избавится от поддерживающих рук отроков и поспешно шагнула к ней.
— Соломушка…
«О, как! Соломушка. Видать не просто сенная боярыня, а в ближницах ходит, если не в подружках».
Княгиня попыталась помочь боярыне подняться, не смогла и снова заорала, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Да помогите же кто-нибудь, обалдуи!
Мишка знаком подозвал двух ближайших отроков, а Агафья уже орала на одну из нянек:
— Иди в дом! Приготовь там… — обернулась к быстро и надежно осточертевшей Мишке девице и добавила: — А ты чего расселась? Помоги ей!
Нянька торопливо сунулась к двери, но вдруг взвизгнула и шарахнулась в сторону, едва не сбив с ног субтильную «то ли княжну…». Из дома, сопя и отдуваясь, отроки второго десятка выносили окровавленный труп со вспоротым животом.
«Вот и верь после этого рыцарским романам… Кровь, грязь, бабьи истерики, сопливые детишки, бардак, слезы, трупы, на сапоги наблевали… Романтика, туды ее в лютни, арфы и прочий бардовский инструмент… А когда это мы, позвольте полюбопытствовать, сэр, ляхами притворялись?»
— Митька!!! — Мишка не сразу нашел глазами старшину, и пришлось орать.
— Здесь я! — Дмитрий обнаружился почему-то за спиной.
— Давай, быстренько всех в дом! Слыхал, этот говорил, что ладья сейчас будет, значит, подмога недалеко.
— Так там Артюха еще не закончил.
— Плевать! Раз убитых выносят, значит опасности уже нет. Давай, давай, быстро! Бабу эту тащите, сама идти не может, нянек с детьми гоните, не жалейте!
С дерева, на котором укрылся следящий за рекой разведчик, раздался свист.
— Бегом, мать вашу всех, в титьки, в пятки… — Мишка уже не кричал, а хрипел сорванными связками. — Сейчас тут стрелы летать будут, быстрее!!!
Быстрее не получилось: понукаемые отроками женщины столкнулись в дверях с ребятами Артемия, вытаскивающими из дома еще один труп. Покойника, естественно, уронили на пороге, нянька с ребенком на руках наступить ногой на убитого не решилась, остальные уперлись ей в спину, детишки с бабами снова принялись драть глотки… Классическая картина штурма электрички в дачный сезон!
Мишка, содрогаясь то ли от ярости, то ли от страха, несколько раз оглянулся на реку, но ничего не разглядел — все заслоняли камыши, а вот конные, во главе с Егором вымахнувшие из-за деревьев, с высоты седел, видимо, что-то разглядели и ухватились за луки.
Поймав за плечо ближайшего отрока, Мишка просипел ему (голос сел окончательно):
— Кричи!
— А-а-а!!!
— Да не так, дурень! Кричи то, что я скажу!
«Блин, ну прямо фильм «Волга-Волга»!
— Кричи: слушай мою команду! Баб к стене…
— Слушай мою команду!!! — завопил отрок. — Баб к стене!!!
— Посадить на землю… прикрыть щитами… стоять плотно…
Отрок, надрываясь, репетовал мишкины команды, и около стены дома образовалась какая-то воющая на разные голоса куча-мала, постепенно покрывающаяся чешуей щитов, а из леса один за другим продолжали вылетать на рысях всадники, возглавляемые Егором.
Мишка перекинул щит со спины, опустился на колено и, всем телом ощущая, как мал легкий вязовый щит, попытался прикрыть им и себя, и все еще стоявшего спиной к реке отрока. Он еще не успел как следует утвердиться на одном колене, как сразу с двух сторон его подперли плечами и два щита легли краями внахлест на его собственный — опричники не бросили своего сотника в одиночестве под обстрелом.
По счастью, с ладьи не разглядели столпившихся у стены дома — мешали камыши; зато всадники, возвышавшиеся в седлах, оказались на виду. Однако стрелы с реки почему-то не прилетели. Мишка просто не верил своим глазам — судя по направлению, в котором выпускали стрелы Егор и его люди, ладья с подмогой быстро (по скорости чувствовалось, что гребут «отрывая руки») миновала плес и ушла вниз по течению, даже не попытавшись выручить своих. Всадники, ведомые Егором и его людьми, тоже повернули коней вниз по течению и быстро скрылись в лесу.
Мишка расслабленно опустил щит и с трудом удержался, чтобы не усесться на землю.
— Митька, ты чего сам сюда выперся? Послать никого не мог?
— Сейчас, Минь, мы всех в дом быстренько… там, похоже, проветрилось уже — Дмитрий, не отвечая на вопрос, попытался переключить своего сотника на другую тему.
