Алексей Дударев - Белые Россы
— Тема! Я твоя сестра… Все! — сказала Галюня.
— Галюня! Я тебя люблю. Все! — сказал Артем и перешел на шутливый тон. — Ты же знаешь, вся знать в Европе в средние века женились и выходили замуж исключительно за кузенов… От французского — двоюродный…
— Вот поэтому все теперь и вырождаются…
Артем остановил машину.
— Галка…
— Поехали… или я выйду.
Артем молча включил передачу.
— Даже если бы я сошла с ума и… Я же старше тебя!
— Давай выйдем сейчас из машины и у ста человек спросим. И если хоть один из них скажет, что ты старше… Моя бабушка тоже была старше деда Федоса… И тем не менее, как он говаривал: «Без малого пятьдесят годов душа в душу! А вы… любовь-любовь… сю-сю… ля-ля и на развод!» Гены пальцем не сотрешь… А самое главное…
— Я ничего не хочу слушать!
— Самое главное я скажу притчей… На руках у праведника умирал великий грешник… И так страдал, так маялся, что праведник в сострадании вознес молитву ко Всевышнему: «Господи, переложи часть его грехов на меня, грешного». Но явился ангел и сказал Праведнику: «Отзывай назад свою молитву, дурак! У тебя и своих грехов выше крыши…» Мне продолжать?
— Не надо.
В деревне, по соседству с деревней Андрея, Бодя покупал хату.
— Документы в порядке? — спросил он у хозяина.
— Только подписать.
— С сельсоветом все решил?
— Абсолютно.
— Нежданок не будет?
— Обижаешь.
Бодя открыл барсетку и выложил на стол несколько пачек.
— Как договаривались… — Положив на пачки еще несколько купюр, он добавил: — А это на флору и фауну.
— Не понял.
— Пошли во двор.
Вышли.
Бодя подошел к машине, открыл багажник, достал новое велосипедное колесо и большой черный пакет.
— Оплетешь это колесо ветками, хворостом каким… Короче, гнездо сварганишь.
Мужчина засмеялся:
— Зачем?
— Слушай и не перебивай… Сделаешь большущее гнездо… Усёк? Потом… — Бодя задрал голову. — Срежешь верхушку вон на той липе.
— Это тополь.
— Какая разница! Затарабанишь гнездо на верхушку и примостыришь там…
Мужчина продолжал смеяться.
— Ты че ржешь?! — вскипел Бодя. — Я ему, блин, триста баксов на халяву, а он ржет! Повтори, что я сказал!
— Сделать гнездо, затащить на тополь. А за это триста долларов…
— Во-во… И ничего смешного! Если тебе отстегнуть по-крутому, ты и яйцо в этом гнезде снесешь…
Бодя достал из черного мешка большого пластикового аиста и его две ярко-красные тонкие ноги.
Собрал.
— Смонтируешь это чучело в гнезде. Надежно чтоб. Когда заселяться можно?
— Хоть завтра.
— А птица в гнезде когда будет?
— Тоже завтра.
— Заметано.
Бодя захлопнул багажник, сел за руль и укатил.
Струк кормил Валета. И воспитывал его.
— Повезло тебе, мужик… Вон хибара какая просторная… Вагонкой обшита… На войлоке спишь… О, ряху какую отъел… Гла-адкий… А знаешь, сколько твоего брата в городах по мусоркам шастает? В подворотнях ночуют. Под машины попадают. А ты вон и сыт… и пьян…
Валету надоело выслушивать нотации Струка.
Он облизнулся, потянулся и, гремя цепью, залез в свою, в самом деле, шикарную конуру, улегся на войлоке и сладко зевнул.
— О! Кум королю… Не доел даже… И это у тебя-то собачья жизнь? А вот
тебя бы в здоровенную конуру… Чтобы справа жил старый Барбос, слева старый Бобик… Сучек мно-о-ого… И все старые, дряхлые… Барбос с утра до ночи рассказывает, как хорошо жилось при царе Горохе, а Бобик все про сучек, все про сучек да про сучек… Тебе хочется поваляться, а тебе на прогулку, тебе жрать не хочется, а тебе в столовую, тебе выпить хочется, а тебя на медосмотр… Ты знаешь, что к тебе никто не придет, а жде-ешь, жде-ешь… Вот, если бы тебе так… А? Ты бы волком взвыл…
Послышался звук подъезжающей машины.
Струк встревоженно поднял голову.
К хате подъезжал Бодя.
— Та-а-ак… — обреченно сказал Струк. — Это, Валет, по мою душу едут… Иди сюда!
Струк вытащил пса из конуры, торопливо снял с него ошейник, схватил Валета за загривок и поволок к калитке.
Валет упирался лапами и визжал.
— Лежать! — приказал Струк.
Валет послушно лег возле калитки.
— Лежать и никого не пускать! — приказал Струк. — Понял?
Валет положил голову на лапы.
Струк засеменил за угол хаты.
Бодя вышел из машины и направился к калитке.
— Хозяин! Хозя-яин!
— Гуа-ав! Ав! — лениво выполнил приказание Струка сытый Валет.
— Ну, че ты, Шарик? — спросил у него Бодя и обворожительно улыбнулся.
Добродушному Валету понравилось, наверное, что его назвали Шариком. Он перестал лаять и завилял хвостом.
— Бездельник! — зло прошептал Струк и посмотрел куда-то вверх.
— Хозя-яин! — Бодя в сопровождении Валета прошелся по двору, взошел на крыльцо и обратился к Валету: — Что он, спит еще?
Бодя открыл дверь в сени.
— Хозяин!
Струк нервно взбирался куда-то по лестнице.
Бодя вышел на крыльцо, поинтересовался у Валета:
— Слышь, Шарик, а твой дед не помер часом?
Валет задрал к небу свою круглую морду и несколько раз пролаял.
Бодя тоже задрал свое круглое лицо к небу и промолвил в крайнем удивлении:
— Опа!
Струк сидел на верхушке мертвого дуба в заснеженном гнезде аиста.
Валет опять облаял Струка.
— С-скотина! — сквозь зубы сказал сверху Струк.
— Не понял! — грозно промолвил Бодя.
— Это я не тебе! Это я этому… шакалу…
— А че ты на Шарика так?
— Валет он.
— Так ты Валет? — спросил у Валета Бодя.
Валет утвердительно гавкнул.
— Слезай, дедунь.
— А мне здесь хорошо.
— Поговорить надо!
— Я и отсюда тебе все скажу… Слухай сюды: если вы попробуете меня забрать отсюда… Я вот прямо из этого гнезда улетаю в жаркие страны!.. Понял? А записку я уже оставил. Там написано, кто довел меня до самоубийства…
— Дед, давай без понтов и фанатизма. Лады? Я задаю вопросы — ты отвечаешь… Думаю, договоримся… Мне доложили, что в дом престарелых ты ни при какой погоде? Да или нет?
— Да, — ответил из гнезда Струк.
— Заметано. В город тоже не хочешь?
— Не хочу.
— Не вопрос. Давай тогда так раскинем колоду: я тебе покупаю хату в соседней деревне… Тут, за леском… Как, блин, она называется… Забываю все…
— Чирино?
— Ну… Покупаю, значит, тебе хату… В этих… Чириках… Со всеми удобствами и с аистом на липе. Оформляем все чин-чинарем на тебя… А ты мне дашь расписку, что отсюда в течение недели съезжаешь. О’кей?
— И все?
— И все.
— А чего это ты такой добрый?
— А я мизантроп.
— Кто-о?
— Ну, типа спонсор…
— Кто-о?
— Тот, кто любит бабло бедным раздавать… на халяву.
— Обманешь?
— Ты че?! — искренне возмутился Бодя. — Честное пионерское. Мамой клянусь и падлой буду… Даже косарь дам на обустройство.
— Чего дашь?
— Тысячу баксов.
— А нашими можешь?
— Не вопрос.
Бодя достал портмоне, отсчитал купюры, помахал ими.
— По сегодняшнему курсу.
— Положи к Валету в будку… Слезу — посчитаю.
Бодя сунул пачку в собачью конуру и достал ручку с блокнотом.
— Для договора купли-продажи нужны фамилия, имя, отчество. Диктуй.
— Струков… — продиктовал сверху Струк.
— Струков, — записал Бодя.
— Петр…
— Петр.
— Демьянович.
— С мягким знаком?
— С мягким.
Бодя записал и громко прочитал:
— Значит, Струков Петр Демьянович. С мягким знаком. Правильно?
— Правильно.
— Я сейчас сгоняю в сельсовет, все оформлю. Через часок буду. Вспрыснем покупочку и по-трезвому все обсудим. Сала отстегнешь?
— Не вопрос!
— С чесночком?..
— Будет.
— Баньку ты топишь?
— Я.
— По-черному?
— По-черному!
— А мне копчик можно будет погреть?
— Ну, а то!
— Заметано. Жди меня, и я вернусь.
— Хорошо.
— Ты ж только смотри шею не сверни, когда слезать будешь, — крикнул Бодя, садясь в машину, — а то хата наследникам достанется!
— Нету у меня наследников, — тихо сказал Струк.
— Ну, а кто мне «с легким паром» скажет?
Бодя укатил.
Струк стал осторожно слезать с дуба.
Слез, подошел к собачьей конуре, сунул в нее руку, достал пачку новеньких крупных купюр, понюхал ее, вытащил одну на выбор, посмотрел на свет. После этого спросил у Валета:
— Ты что-нибудь понимаешь?
Андрей и Маруся сидели в парке на скамейке.
— Прямо не знаю, что делать, Андрюша, — грустно сказала Маруся.
— Пусть Сашка со своим поговорит, по-мужски.
— Говорил. Без толку. Он же весь в деда.
— Знаю, упрямый. Его надо было Федосом назвать, а не Артемом. Прикажи, чтоб держалась от него подальше! Сестра и точка!
