Эл Оспрей - городские рассказы
Всё начал портить Иванов. Собственно, он и был главным инициатором встречи. В сравнении с другими одноклассниками Иванов многого добился. Жора помнил, как сидел на ступеньках у входа в ресторан с Герасимовым и доказывал тому:
- Как человек, он - дерьмо! Чего он нас всех собрал? Чтобы мы слушали его хвастовство?
Герасимов кротко повторял одно и тоже:
- Жора, успокойся.
- Сел во главе стола и сияет, как мерседес на солнце! Ну, чего его волнует, где я теперь и что у меня?
- Жора, успокойся.
- Хочешь рассказать про свои загородные дома, отдых за границей и автомобили?…Саша, ну, хрена лысого это нужно всем?
- Жора, всем интересно, кто сейчас где и как. Это нормально.
- Саша…твой интерес мне понятен, а вот его интерес - это себя показать.
- Жора, давай уважать мнение каждого, даже если оно отличается.
- Не хочу.
Этот разговор Жора помнил отчётливо. Потом ещё припоминались рассуждения о переменах случившихся с одноклассницами. Жора говорил это с рюмкой водки, обращаясь ко всем, и убийственно долго рассказывал о женских хитростях, которые позволяют им дольше выглядеть молодыми и «свежими» (он так и сказал). А пока сидел и готовился к тосту, совсем иначе хотел сказать, его даже окрылили эти слова:
- Слушайте,- хотел он сказать,- вот мы встретились и нам уже немало лет. Почему мы боимся стареть? Мы совершенно не умеем красиво стареть. Благородную старость мы размениваем на желание казаться молоденькими. Мы ходим в одежде, которая называется «унивозраст», боремся с появившимися седыми волосами, лысинами, смотрим на молодых, то есть в своё прошлое, и не желаем посмотреть на своё будущее.
А когда Жора встал, то разум его померк, стройные мысли рассыпались. Он стоял и не мог найти начало предложения. Его никто и не просил говорить тост. Кто-то рядом даже сказал:
- Жора, да ты сядь, как вспомнишь - скажешь.
И, кажется, это был Иванов, и Жора сразу всё вспомнил, но не так.
Потом он предательски заснул за столом. Отодвинул в сторону тарелку и положил голову на руки, а руки на стол. И настолько его развезло, что даже услышав слова Иванова («Зря мы Смирнова позвали»),не нашёл в себе сил ответить, а хотел.
- Знал бы, что вести себя не умеет, первым был бы против.
- Да ладно, всякое бывает. Как он, кстати?
- А чёрт его знает. Скрытный он какой-то. Вроде неженат, детей тоже нет. Где-то работает.
Человек с “болгаркой.
С некоторых пор Андрей стал чувствовать неприязнь к автомобилям «Лада» жёлтого цвета. На таком автомобиле ездил по объектам мастер Ярченко - молодой ушлый лгун, недавно закончивший ВУЗ. Он никогда не приезжал вовремя, всё время кормил «завтраками», ходил с сумкой-папкой под мышкой и, когда разговаривал, время от времени совершал руками движения, как будто хотел подтянуть спадавшие штаны через куртку.
Вот и теперь они сидели с Васей Аммалайненом возле недостроенного двухэтажного дома, курили, и Андрей, всё больше злясь, смотрел на дорогу своими грустными, похожими на глаза бассета хаунда глазами. А на ней уже два раза показывались «Лады» жёлтого цвета, проезжали мимо, но это был не Ярченко, обещавший приехать с авансом ещё два часа назад.
Продолжать вязать арматуру для будущего бассейна совсем не хотелось. Вася сосредоточенно и неторопливо грыз семечки, вынимая по одной из кармана брюк, лузга висела на краешке губ, но он этого не замечал.
- Хули, сидеть? - Вася Аммалайнен подчёркнуто решительно сплюнул лузгу от семечек вперёд и встал. - Сиди-не сиди, а работать надо.
Большой пузатый среднего роста - Вася обладал недюжинной силой. Уж насколько силён был Андрей, познавший спортивную всепобеждающую злость не только в секции по греко-римской борьбе, но и в Афгане, на голову выше, плечистый, с длинными огромными ручищами, в которых, кажется, мог уместиться средний арбуз, но и он не всегда справлялся с Васей. Но более всего удручало, что он не мог ничего поделать с Ярченко. Этот худосочный дрыщ всё время умудрялся выскальзывать, избегая крайне опасных для себя ситуаций, заговаривал зубы, юлил и дальше разговора на повышенных тонах дело не заходило. Лишь однажды, в самом начале, Андрей схватил его за воротник, приподнял так, что Ярченко встал на цыпочки, и, дыша на него только что выпитой водкой и сушёным кальмаром, процедил:
- Саша! Где деньги?
А следующим утром, протрезвевший, вышел на работу и считал, что его уволят. Ярченко, опоздавший, как обычно, отозвал Андрея в сторону и провёл профилактическую беседу. Андрей безропотно его выслушал. Извинился. Пообещал.
- Сука! - горячился он вечером в «разливушке» перед Васей Аммалайненом.- Деньги нужны! А так бы - хуй! я здесь работал! за копейки! Ярченко! - пидор желторотый!
Андрей распиливал «болгаркой» длинные стержни арматуры, размеченные мелом, и время от времени поглядывал на дорогу, на поворот с трассы к коттеджному посёлку.
Потом они снова сидели с Васей на больших, перевёрнутых кверху дном, жестяных банках из-под антисептика. Молчали. Андрей курил и, злясь и на себя тоже, смотрел на поворот с трассы.
В той жизни, которую вёл Андрей, всё время приходилось ждать - с самого детства. Все сейчас вспоминают советскую жизнь - так заебись тогда жилось, говорят, а у матери всё время не было денег. Как-то после школе Андрей зашёл с друзьями в «Детский мир», а там игрушечные автомобили завезли. Они стояли под стеклом витрины, красивые, разных цветов, с открывающимися дверцами. Ну, сколько они стоили? А мать сказала: «Вот на день рождения и купишь себе в подарок». А до дня рождения месяцы жизни. Один раз только было иначе, когда появился кубик Рубика. Андрей и не слышал о таком, а тут одноклассник принёс это чудо в школу - венгерский, фирменный. Это было очень круто, иметь кубик Рубика. Все тогда с ума посходили от него в один день. И вот где-то через несколько недель Андрей пришёл из школы, разделся, зашёл в большую комнату, а там мать сидит в кресле. Мать спрашивает: «Ничего не замечаешь». Андрей посмотрел вокруг, но ничего не увидел. А потом увидел на чёрно-белом телевизоре «Садко» ярко-синею коробочку, на которой был изображён кубик Рубика. Да не какой-нибудь советский, которые стали появляться в школе, а венгерский. Вот это была неожиданность. Никогда такое не забыть.
Андрей улыбнулся, посмотрел на поворачивающую в посёлок иномарку.
Две стороны кубика Рубика он собрал быстро, но в классе некоторые уже собирали четыре. Потом с невероятным трудом Андрей собрал три стороны. И всего один раз у него получилось собрать четыре. А в это время другие, живущие рядом, собирали все шесть. В журнале «Наука и жизнь» даже описывали, как собрать все шесть сторон, но Андрей, как не силился, не мог понять секрета. Он лишь с уважением смотрел на чемпионов, собирающих кубик Рубика за секунды.
- Чё-то не едет Ярченко,- сказал Вася и тяжело вздохнул.
- Заебал он,- бесцветно и спокойно выдохнул с табачным дымом Андрей.
Снова пошли работать. А потом опять на перекуре молчали, смотрели на поворот с трассы, думали - каждый о своём.
Андрей много лет занимался в секции греко-римской борьбы. Тренер в самом начале, посмотрев на него, сказал, что у него есть данные. Но Андрей никогда не блистал на ковре. Были, конечно, и победы. У кого их не было? Всё, чем бы не занимался Андрей в жизни, он не делал на «пятёрку» - не получалось. Были в классе отличники, были и двоечники: отличники получали свои «пятёрки», а двоечники отлично дрались, например, или играли в футбол на эту самую «пятёрку».
Тот же самый кубик Рубика собирал быстрее всех в классе молчаливый троечник по прозвищу Отец. Кто-то разбирался в мотоциклах, кто-то вкусно готовил, кто-то сладко целовался, кто-то красиво врал, кто-то был непотопляемым карьеристом, кто-то плодил детей, как кошки,- Андрей не знал, что он делает в жизни на «пять».
Перед армией Андрей прочитал в газете статью о парне из школы, на несколько лет старше, который воевал в Афгане. Парень говорил, что больше всего мечтал «за речкой» снова поудить с отцом рыбу на озере. А Андрей без двух «косяков» не мог пойти на задание, и не думал ни о чём таком там, хотя ему и хотелось думать о чём-то подобном. Однажды, когда ещё оба учились в школе, они с этим парнем оказались вместе на спортивной площадке, и тот на одних руках залез по длинной лестнице, высотой метров десять, на самый верх. А ещё он крутил «солнце» на турнике. И Андрей, вспоминая его интервью в газете, понимал, что, даже пройдя Афган, он не стал ему равным. Что-то в жизни нужно обязательно делать на «отлично», иначе всё бессмысленно.
- Вась, никогда не спрашивал, ты в 90-е, что делал?
- Работал на заводе. Женился, дочек родил.
- Вот в моём классе все такие. Ни одного олигарха, бандита или героя. Почему так?
