Антон Первушин - Отдел «Массаракш»
Бошку поозирался боязливо, затем потянулся к уху Птицелова лягушачьими губами.
Те, кто под развалинами, не опасны, — прошептал он. — Дома они у себя померли, понял?! Все равно что погребены, как положено. Принц-герцог, когда с нами жил, над ними даже отходную читал, заместо священника… А непогребенные — это те, кто на дороге этой сгинули. Или в болотах, или там, где Плешь сейчас… Понял?
Угу, — отозвался Птицелов. — Только чего их бояться, все одно — мослы да черепушки…
Старики сказывают, — вклинился в разговор Хлебопек, — души непогребенных в упырей вселились. Думаешь, почему их упырями кличут?! То-то! Упыри и есть. Не погребли их по обряду, не отпели даже. Вот они и лютуют теперь.
А по-моему, байки все это, — сказал Птицелов. — Бабские суеверия… Упыри — это всего лишь большеголовые мутанты. И ничего больше. Так, говорят, сам Колдун считает…
Сам он мутант большеголовый, — непочтительно отозвался Киту. — Помнится, принц-герцог говорил, что упыри до Гриба были обычными псами. Преданными, понятливыми, ласковыми… А после— в них словно бес вселился. Лаять и хвостами вертеть разучились. Зато бурчат теперь, почти по-человечески. Ушлые стали, любой капкан обойдут за версту… И человечиной не брезгуют, сам знаешь…
А куда это подевался, ваш принц-герцог — спросил Птицелов, чтобы сменить тему. — Только и слышу: принц-герцог то, принц-герцог сё, а самого в глаза не видал…
Уехал он, — откликнулся Бошку. — Как Башни и сломались у северян, так и уехал. В Столицу подался.
Что же это он, благодетель, бросил вас, что ли?
Не трепи, чего не знаешь, — окрысился ид руг Колотун. — В Столицу он подался, тебе говорят, у новых властей за нас, сирых, просить. Помощь чтоб какую, пилюль, жратвы, одежонки подбросили чтоб…
И давно?
Да перед самым твоим приходом отбыл.
Давненько, — заключил Птицелов. — Может, и забыл уже о вас… сирых.
Как щас перетяну по хребтине! — вменился дядька Киту. — Не знаешь ты принца- герцога, а вякаешь! Ничего он не забыл! Ходит там, пороги обивает, болезный, медальками своими бренчит, ради нас старается… Думаешь северяне из-за мутантов-выродков так сразу все дела свои бросят?! Как же, держи карман шире!
Ничего я не думаю, — огрызнулся Птицелов. — Что я, северян не видел?
Не видел, так увидишь, — невпопад отозвался Бошку. — Тихо!
Гортанные возгласы, переходящие в подвывание и нечеловеческий хохот, нарушили тишину ночи. Они раздавались то тут, то там — со всех сторон сразу.
Мутанты остановились, сгрудились, выставив оружие, до рези в глазах всматриваясь в полумрак.
Так тебя перетак, — заныл Бошку. — Накликал беду, мясоед тебя задери… Говорил же, не тревожь непогребенных, мутант шестипалый…
Отобьемся, — не слишком уверенно заявил Птицелов.
Как же, отобьешься ты от них ночью, — пробурчал Киту, половчее перехватывая дробовик чешуйчатыми ручищами. — Ночью для них, людоедов проклятых, самая охота…
На дороге они нас точно порвут, — рассудил Хлебопек. — К скалам надо отступать.
И верно, — поддержал дружка Колотун. — Заберемся повыше, не достанут.
Теснясь и подталкивая друг друга, они двинулись к ближайшему утесу. Почти человеческие выкрики и почти звериный вой раздавались все чаще, но казалось, что издали. Может, упыри просто пугали людей? Насмехались над ними на упырьем своем языке, а нападать и не думали?
Как бы ни так. Мутанты успели пройти лишь несколько шагов, и путь им преградили серые тени. Упыри двигались бесшумно, и стало понятно, что бормотание, вой и хохот, что доносились отовсюду, были лишь звуковой завесой. Обычнаятактика «большеголовых мутантов»…
Киту вскинул ружье и не целясь пальнул по ближнему зверю. Двустволка ахнула дуплетом. Эхом отозвались скалы, заодно подхватив жалобный визг раненого упыря. Ружье дядьки Киту было заряжено самодельными патронами, начиненными самодельной же картечью. Убойная штука. Только перезаряжать долго… Киту достал из сумки новые патроны, переломил ружье, но зарядить не успел. Откуда-то сверху — надо думать, с ближайшего утеса — нa него обрушился упырь.
Массаракш! — заорал чешуйчаторукий и покатился в пыль, стараясь стряхнуть с себя матерого зверя.
Упырь не отставал, колдовским образом оказываясь сверху, как бы Киту ни вертелся.
Сейчас-сейчас… — лепетал Колотун, бестолково размахивая тесаком. Он никак не мог попасть по упырьей шее.
Отвали, дурень! — крикнул ему Хлебопек. — Целиться мешаешь…
Колотун оглянулся и ахнул. Хлебопек натягивал тетиву. Куриная слепота не мешала Хлебопеку метко стрелять. Тем более — с двух шагов. Колотун порскнул в сторону.
Дзень! Вжик! Хрясь!
Стрела вошла упырю в бок. По самое оперенье. Киту стряхнул с себя мертвого зверя. Птицелов помог ему подняться. Оглянулся. Бошку добивал прикладом третьего упыря. Больше зверей поблизости не оказалось, но те, что держались в отдалении, выли теперь не столько насмешливо, сколько угрожающе.
Щас… попрут… — задыхаясь, проговорил Киту. — Эх вы… вояки…
А я чо? Я ничо, — забормотал Колотун. — Я б сразу ему башку снес, но он же крутился, как…
Заткнись, — оборвал его Бошку. — Все с тобой ясно!
А ты, сам-то, — буркнул Хлебопек, — чего прикладом-то? Патроны берег?
Ага, — осклабился Бошку. — В ближнем бою прикладом сподручнее…
Мутанты замолчали, переводя дух и оглядывая поле боя, которое осталось за ними. Пока — за ними.
Разделиться нам надо, — предложил Птицелов. — Трое в погоню, остальные прикрывают.
Дельно! — отозвался Бошку. — Да всем и in- прорваться.
Я остаюсь, — сказал Киту. — Бежать при- дегея быстро, а куда мне с моей ногой… Уж лучше я тут… Пока жив буду, не пропущу ни одной тиари.
Правильно, — согласился Хлебопек. — Я гоже останусь. Колчан битком. Авось до утра продержимся, а там, глядишь, упыри на ночлег i валят.
Ладно, — проговорил Колотун. — Вы уж постарайтесь, мужики, их не пущать, а?
Не дрейфь, — отмахнулся чешуйчатой лапой Киту. — А ты, сынок, — обратился он I 11тицелову, — найди дочку-то. Одна она у меня…
Найду, отец, — пообещал Птицелов.
Валите отсюда побыстрее, — сказал Хлебопек. — Нам пора оборону занимать.
Он полез на небольшой скальный останец с раздвоенной вершиной. Взобрался, протянул руку Киту. Птицелов с Колотуном подсадили старика.
Валите, валите! — крикнул Хлебопек сверху.
Ночные сумерки поблекли, и стало видно, как с трех сторон стекаются к мутантам серые тени. Будто грязная река вышла из берегов.
Птицелов, Бошку и Колотун рванули вверх по дороге. Их попытались остановить. Двое молодых упырей метнулись под ноги. Птицелов взял на себя того, что справа. Клацнув зубами, упырь попробовал ухватить мутанта за лодыжку, но промахнулся. И это стоило ему жизни. Тесак у Птицелова был хороший. Им стальной прут перерубить можно, не то что шею. Упырь умер без звука.
Второй вздыбился, как дрессированный, на задние лапы. Бошку прикладом раздробил ему нижнюю челюсть, а неуклюжий Колотун отсек хвост. Захлебываясь черной кровью, зверь покатился в пыль. Булькающий звук, похожий на человечий вопль, огласил окрестности. Но мутанты не прислушивались. Они были уже далеко от места схватки.
Позади раздался выстрел, второй, засвистели стрелы. Жутким похоронным воем отозвались упыри.
Мутанты наддали.
— Все! Не могу больше, — прохрипел Колотун, валясь в пыль.
Бошку последовал его примеру. Птицелов протащился еще несколько шагов, но почувствовал, что если немедленно не остановится, ноги откажутся ему служить. Но в пыль он валиться не стал. Надо было осмотреться.
Мировой Свет с каждой минутой становился ярче. Изъявленные норами стены карьера сверкали, как колотый сахар. Дорога плавной спиралью спускалась в искусственную котловин, дно которой скрывалось в тумане. Из тумана торчала проржавленная стрела буровой вышки и гигантский ковш шагающего экскаватора.
Птицелов прислушался: ни выстрелов, ни воя упырей. Наступило утро, и бой, видимо, закончился. С тем или иным результатом.
Назад пойдем, подумал Птицелов, посмотрим, что с мужиками сталось. Вдруг выжили?
Он не особенно в это верил. Упырей было много, а выстрелов не слышно давно. Наткнется Лия на обратном пути на останки отца, что тогда будет? Впрочем, для начала надо отыскать саму Лию.
Эй, Птицелов! — хрипло окликнул его Бошку. — Иди к нам. Перекусим.
Они перебрались на плоские валуны, что окаймляли дорогу. Запасливый Бошку достал из заплечного мешка еду. Разложил на тряпице сыр, мятые помидоры, печеные овощи, ломти хлеба с вяленой олениной. Колотун присовокупил флягу с травяным настоем. У Птицелова жратвы не было, зато он имел в загашнике кое- что получше. Порылся в карманах, выложил на импровизированный стол плоскую жестяную коробку.
