Катарина Валентэ - сказка
Пройдя совсем немного, она увидела инкрустированный камнями скипетр и благоразумно решила забрать его с собой. «А вдруг мне придется кого-то подкупить или закупить что-нибудь в дорогу. Да и не то может случиться. Не воровать же мне тогда». Довольная своей предусмотрительностью Сентябрь отправилась дальше, опираясь на скипетр, как на походную трость.
Но идти было не так уж легко. Оттолкнуться и сделать шаг мешала отполированность и сыпучесть золотых монет, расползавшихся в разные стороны; Сентябрь заметила, что подобное происходит только с ее единственной обутой ногой. Пальцы же босой ноги легко проминали поверхность и не скользили вообще, - но как бы то ни было, каждый шаг порождал перезвон отброшенных назад монеток, и к полудню, по грубым подсчетам Сентябрь, это количество приблизилось к национальному золотому фонду Финляндии. Взрослость этой мысли отвлекла внимание девочки, поэтому длинная своеобразная тень разверзлась на ее пути совершенно незаметно.
В Омахе указатели пишутся либо белыми буквами на ярко-зеленом фоне, либо черными – на белом. Сентябрь понимала всю их значимость. Но указатель, возникший перед нею, возвысившийся над нею, смотрел на неё отбеленными ветром глазами с искусно-вырезанного из дерева женского лица, тронутого выражением спокойствия и незначительной эрозией. Золотистый глубокий солнечный свет Королевства фей, играя тенями в ее волосах, подчеркивал скрупулезность и мастерство резчиков. За спиной женщины развевались широкие крылья (совсем как на трофее по плаванию); рук у нее было четыре и вытянуты они были в различных направлениях. На ладони руки, указывающей за спину, приблизительно на восток, как раз как и шла Сентябрь, было выгравировано очень изысканным шрифтом:
ПОТЕРЯЕШЬ ДОРОГУ.
Рука, задранная вверх в северном направлении к верхушкам скал, предупреждала:
ПОТЕРЯЕШЬ ЖИЗНЬ.
Южное направление еще рука указывала на море, и на ней можно было прочесть
ПОТЕРЯЕШЬ РАССУДОК.
Рука, указывавшая на запад, в сторону некрупного мыса, где вроде обрывалась золотая пашня пляжа, была украшена надписью
ПОТЕРЯЕШЬ СЕРДЦЕ.
Сентябрь прикусила губу и задумалась. Расстаться с жизнью в ее планы точно не входило, так что к скалам она не пойдет. Потерять рассудок ей хотелось чуточку меньше; тем более, если по скалам подниматься она умеет без какой-то помощи, для сооружения более-менее непотопляемого судна Сентябрь не замечала ничего подходящего, а на плоту из золота она пошла бы прямиком ко дну. Потерять дорогу ей и так уже однажды пришлось, так что за многие мили ей этот путь уже наскучил. И кроме того, заблудившийся не может знать куда он придет, а это категорически отличалось от ее планов прийти куда-нибудь, пусть она и не знала куда нужно было идти. Куда-нибудь где точно есть пища, а еще кровать и камин; и что так не похоже на Здесь: где только холодное бушующее море и золото.
Выбор падал на сердце.
«О нет, деточка, только не туда!» - крикнула бы ей я, или ты или любой другой взрослый, не раз и не два сталкивавшийся с сердечной растерянностью. Но напоминаю, что Сентябрь была Скорее Бессердечной и не чувствовала перед собой никакой опасности. Обычное чувство для ребёнка.
И не столько рассуждения сформировали её решение, сколько клубящийся тоненькой струйкой дымок, который она заметила далеко впереди на этом направлении. Через мгновение ее уже не было на перекрестке; а четырехрукая красавица, вырезанная из вишневого дерева, поглядела Сентябрь вослед, печально потрясла головой и закрыла глаза.
Более или менее удачно перепрыгивая золотые слитки, которых оставалось уже немного, Сентябрь бежала к месту, откуда вился дым, и то и дело громко выкрикивала слова приветствия, или междометия, привлекающие внимание. «Привет!». «Привет!»
Она увидела большой и широкий горшок (котел, разумеется), вокруг которого стояли, нависая, три сгорбившиеся фигуры. Одеты они были не изыскано, но со вкусом; платья, - старомодные, с высоким воротом и турнюром – выделяли среди собравшихся двух женщин, а мужчина, еще довольно молодой на вид, носил красивый черный костюм с фалдами. Только эти наблюдения случились чуть позже, - потому что первым, что действительно увидела Сентябрь, были их шляпы.
Любому ребенку известно, как выглядит обычная ведьма. Нос крючком, бородавки, жестокая улыбка, - куда уж без всего этого. Но на самом деле никуда только без шляпы. Шляпа определяет всё, - черная, заостренная кверху, с широкими полями; а крючковатый нос или бородавки или жестокая улыбка встречаются и у обычных людей, не умеющих колдовать вообще. Именно шляпами утверждаются различия. Сентябрь это было хорошо известно все те годы, что она прожила в том месте, где знала свое имя, и где ждет ее любящая мама, пусть даже она и не попрощалась с нею. И откуда ушел её отец, однажды одев шляпу с какой-то золотой штукой и тотчас же перестав быть её отцом, - ушел воевать, сделавшись солдатом. Шляпы обладают силой и властью. И они могут обратить тебя в кого-то другого.
Шляпы, которые Сентябрь увидела сейчас, она и раньше видела: во время Хэллоуина таких шляп вокруг было много, но все они были картонные, обшитые сатином и украшенные наклеенными блестками, - совсем не чета этим: из настоящей кожи, видавшим виды и сморщившимся от тяжести, так что самая верхушка уже обвисала вбок, внушая величественность и массивность (от которых никто и не ожидает строгой выправки). Старинные серебряные пряжки украшали стороны, недоброжелательно сверкая, а полы чуть топорщились вверх, почти по-ковбойски. В их виде не было и толики показухи; лишь надежность и практичность, с которой они служили хозяевам, уберегая их от солнца, ветра и дождя. Возможно, ведьмы и горбились потому, что их шляпы были очень тяжелы.
-Привет, - негромко и с едва различимой вопросительной интонацией сказала Сентябрь.
-Чего тебе, - прервавшись, буркнула одна из женщин. В руке у нее была черная, потрепанная книга со множеством загнутых уголков и, негромко бормоча, она читала из нее
-Так. Говорю «Привет».
-Разумеется. Это я и есть.
-Что? – удивленно спросила Сентябрь.
-Ты что слов не понимаешь? Или глухая? – сказала другая женщина, которая держала над котлом руку и готовилась бросить туда ящерицу.
-Ух ты! – воскликнул мужчина, - Глухая малютка, какая прелесть! Давайте удочерим ее и научим сочинять симфонии. На ярмарках в городе с ней мы сорвем большой куш. Я лично куплю ее напудренный парик. И еще треуголку!
-Какая я вам глухая! – раздраженно сказала Сентябрь. Когда она сильно хотела есть, то не умела держать себя в руках. – И говорить тоже умею. Я сказала «привет», а вы в ответ начали морочить мне голову.
-Соблюдай этикет, деточка, – демонстрируя свою жестокую улыбку, произнесла женщина с книгой в руках. - Отсутствие оного означает минимум усилий для нас, чтобы сделать тебя ведьмою. – Она повернулась к котлу и после долгого внимательного изучения плюнула в него. – Привет – это моё имя. В этом была морока, да? Вот моя сестра, До Скорого. А это наш муж, Радбыл.
-Ваш муж? Он женат на Вас обеих? Странно как, - не задумываясь, выпалила Сентябрь. Троица укоризненно глядела на нее, выпрямившись и осанясь, так что девочке пришлось срочно менять тон разговора. – То есть я хотела сказать, что меня зовут Сентябрь. Как Ваши дела?
-Дела у нас движутся. – холодно ответила До Скорого. Она вцепилась в черную перламутровую пуговку на вороте, оторвала ее и швырнула в варево. – На самом деле, всё идеально гладко. У меня с моей сестрой очень тесная связь. Когда мы были помоложе, нам приходилось заглушать это, подслушивая за портьерами, готовя любовные зелья, и еще многое какой несуразицей, характерной для светских интриг и ухаживаний. Два года назад мы это одним махом отринули. Впустую потраченного времени конечно, не вернешь, но зато сейчас мы по-настоящему признательны друг другу за ту полноту жизни, которой можем жить. К тому же, все ведьмы должны придерживаться довольно высокого уровня неправильности своей жизни. А иначе нас исключат из альянса.
- Радбыл стал нашим избранным, потому что он очень способный, - застенчиво, как только способна, улыбаясь сказала Привет. – и он не только отлично готовит и умеет извлекать квадратные корни, он еще и ободотень.
