К.С. Бадигин - Три зимовки во льдах Арктики
Надо еще раз подчеркнуть, что в отличие, от метеорологических наблюдений былых полярных исследователей наблюдения седовцев (так же как и наблюдения станции «Северный полюс») производились при наличии в Арктике современной советской сети полярных станций, при Современном уровне знаний об, Арктике. Это обстоятельство плюс высокая точность наблюдений, произведенных седовцами, позволили сделать весьма ценные выводы. Так, дальнейший анализ дрейфа «Седова» и сопоставление его с картами распределения атмосферного давления, составленными в бюро погоды за время дрейфа, дали мне возможность установить два новых и весьма простых правила ветрового дрейфа арктических льдов:
1. Дрейф льдов направлен по изобарам, то есть линиям, соединяющим точки земной поверхности, где в один и тот же момент давление атмосферы одинаково. При этом дрейф направлен так, что область повышенного давления атмосферы находится справа, а область пониженного давления - слева от линии дрейфа.
2. Дрейф льдов происходит со скоростью, пропорциональной градиенту атмосферного давления, или, говоря иначе, обратно пропорционально расстоянию между изобарами.
Первое из этих двух правил нетрудно вывести следующим образом. В умеренных и высоких широтах ветер, вследствие трения о поверхность Земли и под влиянием отклоняющей силы ее вращения, направлен приблизительно на 30° влево от соответствующей изобары. Дрейф льдов, согласно наблюдениям «Фрама», станции «Северный полюс» и «Седова», отклоняется от направления ветра приблизительно на 30° вправо. Складывая, мы получим дрейф льдов по изобарам.
Второе правило было выведено так. При отсутствии постоянных течений и искажающего влияния суши льды движутся со скоростью, пропорциональной скорости ветра. Последний, в свою очередь, пропорциональна градиенту давления атмосферы. Чем гуще на синоптической карте проведены в каком-нибудь районе изобары, тем сильнее в данном районе ветер. Таким образом, явилась подкрепленная чисто теоретическими выводами возможность судить по синоптической карте не только о направлении дрейфа льдов, но и о его скорости. Так, например, если бы в январе и феврале 1939 года «Седов» оказался несколько севернее того места, где он находился в это время на самом деле, то весьма вероятно, что он был бы втянут в движение по часовой стрелке вокруг «полюса недоступности» и дрейфовал бы по направлению к северным берегам Америки.
* * *
В Центральном институте прогнозов ежедневно составляются карты распределения атмосферного давления над Арктическим бассейном и на них проводят изобары. С этих карт нетрудно снять направление изобар и расстояние между ними в любой точке земной поверхности. Отсюда нетрудно вычислить по формулам, полученным мною в результате анализа дрейфа «Седова», с какой скоростью и в каком направлении движутся льды в любом районе Северного Ледовитого океана.
Понятно, что если это движение таково, что полярные льды отодвигаются от советского арктического побережья, то это значит, что мы можем ожидать благоприятных ледовых условий на трассе Северного морского пути.
Вслед за отходом полярных льдов от наших побережий усиливается вынос местных льдов, образовавшихся в окраинных морях. Наоборот, с приближением полярных льдов к побережью вынос местных льдов прекращается. Бывает и так, что в окраинные моря выносятся льды из Центрального Арктического бассейна. Соответственно ухудшаются, конечно, и условия плавания по трассе Северного морского пути.
Из сказанного видно, насколько важны эти правила для улучшения ледовых прогнозов. Действительно, следя по новому методу за движением отдельных частей - полярных льдов в течение зимы и весны, мы можем судить об общих ледовых условиях в предстоящую арктическую навигацию.
Благодаря наблюдениям разветвленной сети советских, метеорологических станций и большому количеству астрономических наблюдений, произведенных седовцами, удалось создать более или менее достоверные синоптические карты Центральной Арктики.
«Фрам» дрейфовал 1055 дней, но для своих выводов о зависимости дрейфа льдов от ветра Нансен смог использовать всего только 76 отрезков дрейфа между соответствующими астрономическими наблюдениями. «Седов» продрейфовал всего 812 дней, а мне удалось использовать для той же цели 378 отрезков дрейфа. Как не благодарить седовцев за их тщательные и многочисленные астрономические наблюдения?!
Весьма интересны также и другие наблюдения седовцев. Так, уже говорилось, что за время дрейфа было произведено 78 магнитных наблюдений, кроме того, несколько серийных.
Наиболее замечательная магнитная буря отмечалась на «Седове» 17 апреля 1939 года на 86° 16' северной широты и 87°50' восточной долготы, когда колебание магнитной, стрелки за сутки доходило до 52°. На мысе Челюскин то же явление не превосходило 14°.
Трудно переоценить значение этих наблюдений, тем более что при сравнении их с магнитными наблюдениями, произведенными на «Фраме», мы впервые получили возможность судить о вековом ходе магнитных элементов в Арктике.
Заняло бы слишком много времени останавливаться на других выводах, которые уже сделаны и будут еще сделаны из разнообразных наблюдений седовцев, особенно в связи с тем, что в советской Центральной Арктике непрерывно производятся новые наблюдения. Но и рассказанного, по-моему, достаточно для того, чтобы признать, что дрейф «Седова» явился крупнейшей) научной экспедицией.
* * *
И невольно возникает вопрос: как же случилось, что пятнадцать простых торговых моряков сделали такое большое дело? Разве кто-нибудь бросил бы в них камнем, если бы они ограничились только сохранением своего корабля? И одно прилагательное отвечает на этот вопрос: это были не просто моряки, это были советские моряки - дети советского государства, построенного на строго научной основе. Вся жизнь нашей страны сейчас проникнута наукой. И пахарь на пашне, и рабочий у станка, и инженер у чертежа, и ученый у прибора все время наблюдают и исследуют, стремятся применить полученное в практике и делают это коллективно, помогая друг другу, социалистически соревнуясь друг с другом.
В книге К. С. Бадигина читатель находит много примеров, из которых видно, как люди помогали своим товарищам, почему-либо задержавшимся в выполнении взятых ими на себя обязательств.
Все это возможно только в советском обществе, в советском коллективе, проникнутом одной идеей - служением родине. Как мы знаем из книги, на «Седов» пришли люди разных профессий. Спаять этих людей в единый коллектив, бодрый, веселый, работоспособный, не признающий никакой паники, не устрашаемый никакими опасностями и лишениями, - вот задача, которая стояла перед партийной организацией, перед командованием «Седова» и с которой они по-большевистски справились.
Но не этим только объясняется успех седовцев. Главным является то, что эта маленькая, затерянная в арктических льдах группа советских моряков чувствовала себя частицей могучего коллектива, имя которому - Союз Советских Социалистических Республик.
Седовцы все время думали о своей родине, о ее людях, о их делах, и страна, в свою очередь, не забывала седовцев.
Разве мы не помним, как весь советский народ, от школьников до ветеранов труда, следил за мельчайшими обстоятельствами дрейфа? Как мы ежедневно переставляли флажки на арктической карте, радовались успехам и тревожились, пожалуй, больше самих седовцев, при каждом ухудшении погоды и ледовой обстановки?
Эту тесную связь, эту заботу простых советских людей седовцы чувствовали ежеминутно, и это вселяло в них бодрость и уверенность.
Но главное, что поддерживало седовцев в их борьбе и работе, была неустанная забота о них партии и правительства.
Сам великий Сталин среди самых важных и ответственных государственных дел находил время следить за дрейфом «Седова». Именно по инициативе товарища Сталина была послана в 1938 году воздушная экспедиция, снявшая с дрейфующих ледокольных пароходов «Садко», «Малыгин» и «Седов» 184 человека. Это по инициативе товарища Сталина к дрейфующим пароходам были посланы сначала ледокол «Ермак», выведший изо льдов «Садко» и «Малыгина», а потом и ледокол «Иосиф Сталин».
Это товарищи Сталин и Молотов, отмечая годовщины начала дрейфа, посылали на «Седов» бодрящие приветственные телеграммы.
По мысли и плану Сталина советский народ два десятилетия ведет великое наступление на Арктику. Через карту Северного Ледовитого океана проходят прямые, словно стрела, маршруты советских трансарктических перелетов, причудливо изгибаются зигзагообразные линии путей многочисленных научных экспедиций; карты пестрят знаками новых заполярных станций, поселков и городов. На географической карте запечатлены результаты невиданных по своему размаху работ.
Каждому редактору приходится так много раз перечитывать редактируемую книгу, так много говорить о. ней с автором, советовать и советоваться, что невольно сливаешься с книгой и считаешь ее хотя и в малой степени, но своей. Поэтому редактору трудно быть совершенно беспристрастным в суждениях о редактируемой книге. Мне трудно быть беспристрастным еще и потому, что я сам принимал участие в исследованиях Арктики, и особенно потому, что я лично поработал над наблюдениями седовцев и сделал из них кое-какие новые выводы.
