Руслан Мельников - Тевтонский крест
– Откуда у тебя такие познания в геральдике? – изумился Бурцев.
Дмитрий хитро прищурился:
– Я же говорил тебе о новгородских лазутчиках. От них и известно нам о всех тевтонских союзниках и их гербовых знаках.
С противоположной стороны Доброго поля донесся рев рогов и труб.
Сигнал к атаке?!
Нет, пока еще нет. Но вражеский строй шевельнулся. Сбившиеся ряды рыцарей выравнивались, растягивались по всему фронту.
– Частокол строят, – со знанием дела прокомментировал Дмитрий.
– Частокол?
– Да. Впереди – рыцари. За ними – оруженосцы, стрелки, кнехты, слуги. В сплошную линию, вишь, становятся. Польские паны гордые – жуть! Не желают идти в атаку за хвостом чужой лошади. Не то что орденские братья.
– А что орденские бра…
Рога загудели снова. Напротив новгородцев – там, где развевались знамена с черными крестами, – тоже началось движение. Из линейного строя выдвигался хищный «клюв», обрастая все новыми и новыми рыцарями, словно железными опилками на магните. Боевой порядок тевтонов отличалось от бесхитростного «частокола» поляков. Глубокое построение крестоносцев напоминало заостренный таран. Такой, если разгонится, способен пробить и расчленить любой «частокол».
Впереди, в голове «тарана», плотно – стремя к стремени – выстраивались тяжеловооруженные рыцари. Тела всадников защищали длиннорукавные кольчуги. И надетые поверх них панцири из толстой кожи, кое‑где обшитой сталью. И кольчужные чулки. И металлические поножи… На руках – латные перчатки или мелкокольчатые рукавицы, на плечах – широкие, плоские пластины наплечников, смахивающие на погоны… У многих топорщились наколенники и налокотники.
Глухие шлемы‑топхельмы тевтонов с перекрестием на лицевой стороне издали походили друг на друга, будто сошедшие с одного конвейера ведра. Лишь редкие украшения – рога, раскинутые орлиные крылья да деревянные руки на макушках горшкообразных головных уборов несколько разнообразили всадников. Впрочем, общая униформа – белые плащи и накидки с крестами вкупе с однотипными треугольными щитами сводили на нет слабо выраженную индивидуальность орденских братьев.
Рыцарские лошади тоже казались подобраными из одной конюшни. Рослые, раза в полтора выше степных лошадок, сильные… прямо не коняги, а целые слоны! Четвероногих гигантов прикрывали плотные, поблескивающие металлом попоны. А стальные шлемы‑маски на мордах превращали животных в мифических чудовищ. «Чудовища», однако, беспрекословно повиновались наездникам. Этому способствовала жесткая конструкция поводьев, безжалостно раздирающих пасть и огромные острые шпоры. Иначе и быть не могло: только покорность лошадей позволяла всадникам удерживать сложный боевой порядок.
Перед предстоящей атакой тевтоны выстраивались с истинно немецкой тщательностью и основательностью. За первым рядом из полудюжины бронированных конников следовал второй, в котором было уже на два рыцаря больше. За ним шел третий – еще плюс два крестоносца. Четвертый, пятый, шестой… Белые плащи, черные кресты… По‑своему даже красиво.
В ордене германского братства Святой Марии нет места спеси и греховной гордыни, присущей светским феодалам. Стоять одному брату‑крестоносцу позади другого вовсе не считалось зазорным. Все разумно, все подчиненно строгой орденской дисциплине и рациональному подходу. У каждого воина – свое место в общем строю, обусловленное качеством вооружения и боевым мастерством рыцаря.
В бронированном кулаке крестоносцев отсутствовали оруженосцы и слуги, которые в изобилии толпились позади польских панов. Вся рыцарская прислуга вместе с пешими кнехтами располагалась в центре трапецеобразного построения. Там сейчас было черным‑черно от сгрудившейся толпы пехотинцев. Именно черно: тевтонские кнехты носили черные плащи, котты и нехитрые доспехи из кожи или плотной стеганой материи. Металлом поблескивали лишь шляпообразные шлемы с широкими полями да нагрудные щитки с Т‑образными крестами.
Надо отдать должное братьям‑рыцарям: своих более уязвимых соратников они хорошенько упрятали от самого опасного – первого – столкновения с противником. Зато уж если тяжеловооруженная ударная группа тевтонских всадников рассечет ряды новгородцев и вся эта чернота хлынет на помощь рыцарям в тесноту вязкой рукопашной схватки, будет тяжко.
Бока живого тарана, как и его бронированный лобешник, надежно прикрывала рыцарская конница. Правда, на флангах белые одежды орденских братьев щедро разбавлялись серыми плащами сержантов‑наемников и рыцарей‑полубратьев. Их кресты, как и у чернодоспешных кнехтов, были Т‑образными – со срезанными верхушками.
Еще один отряд братьев и полубратьев ордена оберегал тыл, где сконцентрировались арбалетчики. Стрелков было немного. Крестоносцы делали ставку в бою не на дуэльные перестрелки, а на мощный натиск, копейную сшибку и скоротечный рукопашный бой.
В знаменитый тевтонский клин не уместились все желающие – позади него копошилась бесформенная разношерстная масса орденских союзников и наемников с пестрыми знаменами. Конные, пешие… Вероятно, они тоже пойдут в атаку вместе с крестоносцами, но, как и упрятанные в «коробочку» кнехты, будут выполнять вспомогательную функцию.
– Свиньей ударят, псы латинянские. – Новгородский десятник мрачнел на глазах.
– Как думаешь, скоро? – Бурцеву тоже было не до веселья.
– Не‑е, торопиться немцы не любят. Строиться будут еще долго, выравнивать ряды, ужимать дистанцию. Потом, как магистр команду даст, – шагом поедут. Но зато когда разгонятся – не остановишь. Могут весь тумынь рассечь, как нож масло. Тяжелая нукерская конница в резерв ушла, а без нее совладать с тевтонами, ох, непросто. А вишь, Василь, куда свиное рыло нацелено‑то? Прямо на наш новгородский стяг. Псы‑рыцари ведь нас тоже не жалуют. Так что готовься. Первыми мечи с крестоносцами скрестим мы. И коли не остановим немцев – и нам конец, и Кхайду‑хану тоже.
Бурцев прикинул расклад. В самом деле, если сразу не сбить орденскую атаку, дальнейший исход битвы предсказать нетрудно. Бронированная свинья и идущие в кильватере союзники развалят татаро‑монгольскую рать надвое, пробьются в тыл, стянут на себя ханские резервы. А польский «частокол» тем временем густым гребнем прочешет все три тумена. Степные луки и стрелы хороши только в начале сражения. А потом… Вряд ли легковооруженные стрелки сдержат тяжелую рыцарскую конницу противника.
Глава 60
– О, глянь‑ка, Василь, сам хан пожаловал!
По передовой действительно ехал Кхайду – в боевых доспехах, окруженный суроволицыми нукерами. За ханом следовал Сыма Цзянь. За китайцем – две лошади. На каждой – по связке снаряженных к бою шипастых «громовых шаров». После Вроцлава, где, не без участия Бурцева, сгорели тяжелые осадные орудия татаро‑монгольского войска, уроженец Поднебесной упрямо вез вместе с пороховыми турсуками и эти ненужные, казалось бы, уже боеприпасы. Метать теперь их было нечем, однако бережливый и хитроумный Сыма Цзян считал, что бомбы можно успешно использовать вместо таранов – подкладывая их с зажженными фитилями под ворота вражеских крепостей. Выйдет ли из этого толк, не знал никто. Но в споры с советником Кхайду‑хана скептики вступать не решались.
Хан внимательно изучал построение крестоносцев. Выдубленное степными ветрами лицо было хмурым. Кхайду сразу распознал опасность, исходившую от тевтонского клюва.
– Воины! – громко, но без пафоса обратился внук Чингисхана к бойцам авангарда. – Ценой своей жизни вы должны остановить немецких богатуров. Это будет нелегко. Почти невозможно. Но если тевтоны пройдут сквозь ваши ряды, значит, их не удержат и стоящие за вами. Победить в этой битве можно, лишь заманив врага в узкий проход между холмами у реки. Крестоносцы же, прорвав наш левый фланг, не попадут в ловушку – они направятся в обход холмов. Тогда битва будет проиграна.
Могильная, нет, пожалуй, даже замогильная тишина… Видимо, никогда еще Кхайду‑хан не делал таких признаний. По крайней мере, перед рядовыми воинами.
– Непобедимый хан, – Бурцев первым нарушил молчание. – Нам потребуется помощь, чтобы остановить атаку крестоносцев. Твоя тяжелая нукерская конница пришлась бы…
– Мои нукеры и нукеры моих темников останутся в резерве, Вацалав, – перебил потомок Тимучина. – Я пока не знаю замыслов польских князей и магистра Конрада, поэтому сразу посылать в бой своих лучших воинов не стану.
– Но новгородцы…
– Новгородцы сами пожелали сразиться с немцами в первых рядах. И смерть их не пугает.
Это было правдой. Однако…
– Ты говоришь так, будто моя дружина обречена, хан.
Кхайду подъехал вплотную. И произнес тише – почти шепотом:
– А разве нет, Вацалав? Или тебе известно, как можно остановить воинов с крестами в самом начале боя?
