Брендон Сандерсон - Архив Буресвета. Книга 1 : Путь королей
— Я не знал, что дядя Гавилар следовал Заповедям.
— Он меня с ними и познакомил. Брат нашел их, эту реликвию из прошлого Алеткара, когда мы только объединились. И начал следовать им незадолго до смерти. — Слова Далинару давались с трудом. — Сын, это были странные дни. Мы с Ясной не знали, как следует понимать перемены в Гавиларе. Я тогда считал Заповеди глупостью — даже ту, что требовала от офицера избегать крепкого спиртного во время войны. В особенности ее. — Голос князя звучал все тише. — Когда Гавилара убивали, я был мертвецки пьян. Помню голоса, которые пытались меня разбудить, но мой разум оказался слишком затуманен. Я должен был находиться рядом с ним. — Он посмотрел на Адолина. — Я не могу жить прошлым. Глупо было бы так поступать. Я виню себя в смерти Гавилара, но ничего не в силах изменить.
Адолин кивнул.
— Сын, я продолжаю надеяться, что, если сумею принудить тебя следовать Заповедям достаточно долго, ты поймешь — как понял я — их истинную важность. Надеюсь, тебе не понадобится для этого настолько драматичный пример. Как бы то ни было, ты должен понять. Ты все твердишь о Садеасе, о том, что его надо наказать, его надо победить. Ты знаешь, как связан Садеас со смертью моего брата?
— Он служил приманкой.
Садеас, Гавилар и Далинар дружили до самой смерти короля. Об этом знали все. Они вместе покорили Алеткар.
— Да, он был рядом с королем и услышал, как солдаты кричат о нападении человека с осколочным клинком. Идея с приманкой принадлежала Садеасу — он надел наряд Гавилара и сбежал вместо него. Это был самоубийственный поступок. Вынудить кого-то с осколочным мечом погнаться за тобой, не будучи облаченным в осколочный доспех. Честно говоря, я считаю, что это был один из самых смелых шагов, какие только совершали мои знакомые.
— Но ничего не вышло.
— И часть меня так и не простила Садеаса за этот промах. Я знаю, это неразумно, но он должен был остаться рядом с Гавиларом. Как и я. Мы оба подвели нашего короля и не можем простить друг друга. Но нас по-прежнему кое-что объединяет. Мы дали обет в тот день, что будем защищать сына Гавилара. Не важно, какой ценой, не важно, что думаем друг о друге, но мы будем защищать Элокара. И вот поэтому я здесь, на Равнинах. Не ради богатства или славы. Теперь мне эти вещи безразличны. Я пришел сюда ради брата, которого любил, и ради племянника, которого люблю за нас обоих. И в каком-то смысле это разделяет меня и Садеаса в той же степени, в какой объединяет. Садеас полагает, лучший способ защитить Элокара — убивать паршенди. Он жестоко гонит себя и своих людей на плато, на битву. Я думаю, в глубине души он считает, что я нарушаю обет, раз не делаю то же самое. Но так мы Элокара не защитим. Ему нужны прочный трон и союзники, которые его поддерживают, а не великие князья, которые только и знают, что пререкаться. Создав сильный Алеткар, мы в большей степени защитим его, чем если будем убивать врагов. Такова была цель всей жизни Гавилара — объединить великих князей...
Он замолчал. Адолин ждал продолжения, но оно не последовало.
— Садеас, — наконец заговорил юноша. — Я удивлен, что ты назвал его храбрым.
— Он действительно храбрый. И хитрый. Иногда я совершаю ошибку, недооцениваю его из-за экстравагантных нарядов и манер. Сын, на самом деле он хороший человек. И нам не враг. Мы иной раз ругаемся по мелочам. Но он усердно защищает Элокара, так что я прошу тебя его уважать.
И как ответить на такое? «Ты его ненавидишь, но просишь, чтоб я этого не делал?»
— Хорошо, — согласился Адолин. — Я буду вести себя осмотрительнее рядом с ним. Но, отец, я ему по-прежнему не доверяю. Прошу тебя, хоть поразмысли над тем, что он может оказаться не таким преданным, как ты. Возможно, он ведет свою игру.
— Ладно, подумаю над этим.
Адолин кивнул. Хоть что-то.
— А что он сказал в самом конце? Что-то про письмо?
Далинар помедлил.
— Это тайна, в которую посвящены мы с Садеасом. Кроме нас, о ней знают также Ясна и Элокар. Я много думал о том, стоит ли рассказывать тебе... Но ведь ты займешь мое место, если я погибну. Я передал тебе последние слова моего брата, которые он произнес, обращаясь ко мне. Но это не все. Брат сообщил мне кое-что еще, но не устно. Он это... написал.
— Гавилар умел писать?!
— Когда Садеас обнаружил тело короля, он нашел также слова, написанные на обломке доски его собственной кровью. «Брат, — гласили они, — ты должен отыскать самые важные слова, какие только может сказать мужчина». Садеас спрятал обломок, и позже Ясна нам все прочитала. Если он действительно умел писать — а иное представляется невозможным, — значит хранил этот постыдный секрет от всех. Как я уже упомянул, незадолго до смерти он вел себя очень странно.
— И что же они значат? Эти слова?
— Это цитата. Из древней книги под названием «Путь королей». Гавилар ближе к концу жизни любил, чтобы ему ее читали, и часто мне про нее рассказывал. До недавнего времени я не понимал, что цитата оттуда; Ясна ее нашла и сообщила. Мне уже несколько раз эту книгу читали, но пока что я не понял, почему Гавилар написал то, что написал. — Он помедлил. — Сияющие рыцари использовали книгу в качестве своеобразного руководства, советуясь с нею по всем жизненным вопросам.
Сияющие?
«Буреотец!» — подумал Адолин. Видения его отца были... они как-то связаны с Сияющими. Вот и еще одно доказательство, что галлюцинации проистекали из чувства вины Далинара за смерть брата.
Но как же ему помочь?
Позади раздался скрежет металла по камню. Адолин повернулся и поклонился королю в золотом осколочном доспехе. Элокар был на несколько лет старше двоюродного брата. Говорили, он выглядит царственно, как подобает монарху. Женщины, мнению которых Адолин доверял, признавались, что считают его достаточно красивым, несмотря на излишне выдающийся нос.
Не красивее Адолина, разумеется. Но все же красивым.
У короля уже имелась и супруга, что руководила его делами дома, в Алеткаре.
— Дядя, — сказал Элокар, — не пора ли нам отправиться в путь? Я уверен, что владельцам осколочных доспехов не составит труда перепрыгнуть через расщелины. Мы вместе могли бы побыстрее вернуться в военные лагеря.
— Ваше величество, я не покину своих людей. И сомневаюсь, что вы хотите бежать по плато несколько часов в одиночестве, без защиты и без знающих свое дело гвардейцев.
— Возможно, — согласился король. — Как бы то ни было, я все равно хотел поблагодарить тебя за проявленную сегодня отвагу. Кажется, я в очередной раз обязан тебе жизнью.
— Делать так, чтоб вы были живы, — занятие, которое я усердно стараюсь превратить в привычку, ваше величество.
— Я этому рад. Ты проверил то, о чем я спрашивал? — Он кивнул на подпругу, и Адолин осознал, что до сих пор держит ее в руке, одетой в латную перчатку.
— Проверил, — сказал Далинар.
— И?..
— Ваше величество, мы не смогли принять решение. — Далинар вручил подпругу королю. — Возможно, ее перерезали. Разрыв кажется ровным с одной стороны. Как будто ее ослабили, чтобы она потом порвалась.
— Так я и знал! — воскликнул Элокар и, подняв ремень, принялся его изучать.
— Мы не кожевенники, ваше величество. Надо отдать обе части ремня знатокам, и пусть они выскажут свое мнение. Я поручил Адолину заняться этим делом.
— Ее перерезали, — настойчиво проговорил Элокар. — Я это ясно вижу — вот прямо здесь. Говорю же тебе, дядя. Кто-то пытается убить меня. Они хотят видеть меня мертвым, в точности как и моего отца.
— Ты ведь не думаешь, что это сделали паршенди! — Далинар не скрывал изумления.
— Я не знаю, кто именно это сделал. Возможно, кто-то из участников этой самой охоты.
Адолин нахмурился. На что намекал Элокар? Большинство участников охоты — люди Далинара.
— Ваше величество, — с искренностью в голосе проговорил великий князь, — мы этим займемся. Но вы должны быть готовы к тому, что все окажется простым стечением обстоятельств.
— Ты мне не веришь, — категоричным тоном заявил Элокар. — Ты все время мне не веришь.
Далинар глубоко вздохнул, и Адолин видел, что отцу нелегко себя сдерживать.
— Я этого не говорил. Даже маловероятная угроза вашей жизни меня весьма тревожит. Но я в самом деле предлагаю не спешить с выводами. Адолин уже отметил, что это была бы чрезвычайно неуклюжая попытка убийства. Падение с лошади — несерьезная угроза для человека в осколочном доспехе.
— Да, но во время охоты? — парировал Элокар. — Возможно, кто-то хотел, чтобы меня убил ущельный демон.
— Предполагалось, что на охоте нам ничего не будет угрожать, — возразил Далинар. — Предполагалось, что мы утыкаем большепанцирника стрелами издалека и лишь потом прискачем, чтобы его зарубить.
Элокар посмотрел, прищурившись, сначала на дядю, потом на кузена. Было похоже, что король в чем-то подозревает их самих. Ощущение исчезло через миг. Неужели Адолину и впрямь такое померещилось? «Буреотец!» — подумал он.
