Гарин Олегович - Век Дракона
Девочка раздула угли небольшого очага и сунула туда котелок с водой. Ведьма продолжала стоять перед пойманным ею храмовником, прокручивая дешевое медное кольцо на одном из пальцев.
- А ведь я предупреждала, - после паузы, сказала она. - Я всегда предупреждаю. И в землях хасиндов. И в болоте, и в лесу. Но они не слушают. Никогда не слушают. И все же, как они нашли нас на этот раз? Мне казалось, наше убежище было достаточно надежным. Не откроешь секрет, воин Создателя? Я даю тебе разрешение говорить.
Хосек почувствовал, как оковы крови слегка разжимаются. Он попытался оторвать от стены голову, и ему это удалось. Однако прочее тело было будто бы деревянным. Ведьма покачала головой.
- Безнадежно. Этот такой же, как остальные. Даже говорить не хочет. Или он немой?
Рыцарь оставался безмолвным. Флемет шагнула к нему и, взявшись за края, стянула шлем с головы.
Без шлема сэр Бьорн оказался неожиданно юным, не старше Айдана Кусланда, а может, и младше. Его почти мальчишечье лицо, еще не отмеченное никаким пороком, хранило печать бесстрастности и отрешенности, словно происходившее в хижине его не касалось. Очевидно, для удобства ношения доспеха с одной стороны его волосы были заплетены в грубую косу. Ведьма провела ладонью по высокому лбу храмовника, счищая грязь, что набилась в прорези шлема, и усмехнулась.
- Видно, совсем оскудела воинами эта их Церковь, раз посылает в дикие земли таких цыплят.
Хосек смотрел на нее, не отрываясь, и взгляд его был до странного спокойным. Флемет, похоже, это удивило. Она подошла ближе, заглядывая в глаза.
- Страха я не чувствую. Как и ненависти. Нет ни обиды, ни жажды убийства, а это странно. Жив ли ты, храмовник? Ну же! Поговори со мной. Не может человек ничего не испытывать. Здоров ты или нет?
Сэр Отто застонал сильнее. Должно быть, уже в бреду. Флемет бросила на него короткий взгляд, и вновь обратилась к Хосеку. Попутно перебирая между пальцами его спутанные волосы, те, что не были забраны в косу.
- Ты, в самом деле, ничего не чувствуешь. Бедняга. Никаких желаний, никаких пороков. Ничего. Идеальный воин Церкви. Но не Усмиренный же ты, в самом деле. Как так вышло, храмовник?
Сэр Бьорн отвел от нее взгляд, посмотрев на продолжавшего стонать товарища. Флемет пожала плечами.
- Не хочешь говорить - не надо. Все, что мне нужно, я и сама могу узнать.
Она тронула его лоб, прикрывая глаза. Рыцарь дернул головой, попытавшись сбросить ее руку, но Флемет держала цепко. Сэр Бьорн рванулся еще раз и, смирившись, застыл. Спустя какое-то время ведьма открыла глаза и, отпустив его, неожиданно расхохоталась.
- О великий хаос! Я-то думала, передо мной очередной великий стоик, из тех, что Церковь воспитывает в послушании для себя, делая из своих почитателей не людей, но оружие. А ты-то… - она обхватила себя за плечи, не в силах сдержать искреннего смеха. - Тебя же с крыльца уронила кормилица, и, ударившись головой, ты навсегда разучился чувствовать и желать. Наш бедный рыцарь просто болен!
Бьорн продолжал глядеть спокойно. Его узкое лицо не выражало интереса или иных чувств. Флемет оборвала смех и, подойдя вплотную, коснулась его губ, оттягивая нижнюю. А потом вдруг прижалась к ним своими.
Поцелуй длился долго. Наконец, Флемет отстранилась. В ее лице читалась досада. Хосек равнодушно смотрел в пол. Он не пытался уклониться, но и не отвечал на ласку лесной ведьмы.
- Так не пойдет, мой рыцарь, - Флемет прошлась по комнате. - Так ведь не интересно. Большая редкость поймать такое великолепное животное, как ты - молодое, выносливое, сильное. Но без чувств это все впустую. Где твоя ненависть к отступникам? Где твоя жажда убивать? Твои возмущение и ярость? Где, в конце концов, твое вожделение, храмовник? В деревянной колоде - и в той больше жизни!
- Хватит пустых разговоров, - пересохшее горло слушалось с трудом, и голос Бьорна оказался внезапно сиплым. - Замыслила убивать - убей.
Собеседница рассмеялась.
- О, так ты, все-таки, умеешь говорить, - она растерла ладони. - Я уж думала, ты совсем недоумок.
- От десницы Создателя не требуется разговоров. Ей достаточно крепко держать меч.
Флемет опять рассмеялась.
- Еще и философ! Знаешь, что, - ведьма подошла ближе и ладони ее загорелись целительским синим пламенем. - Пожалуй, я ведаю, как мы с тобой поступим. Я излечу тебя. Ты сможешь чувствовать и вожделеть, как все прочие люди. Ты рад? Как тебе такой подарок от ведьмы за то, что ты единственный из всех добрался невредимым до ее логова?
- Лучшим подарком для меня будет свобода.
Ведьма рассмеялась вновь. Определенно, в сне храмовника она мало походила на ворчливую старуху, которые помнили Стражи в том, реальном мире.
- Мы не всегда получаем то, чего хотим, мой гость.
Она запустила пальцы в волосы юного храмовника, крепко стиснув его голову между ладоней. Синеватое свечение ее рук сделалось почти фиолетовым. По мере того, как магия перетекала в голову храмовника, выражение его лица менялось. Отчужденность и равнодушие все более уступали место испугу и смятению. Рыцарь словно пробуждался от долгого сна, и пробуждение это вовсе не было приятным. Когда волнение перешло в ужас, Хосек вновь попытался вырваться из оков заклятия, но опять не смог.
- Что… что ты со мной сделала ведьма? Что это… такое? Во имя Создателя!
- Вот это другое дело, - Флемет удовлетворенно кивнула, убирая руки. - О, да, теперь я чувствую тебя! Даже, пожалуй, слишком хорошо… а ведь это еще одна прекрасная мысль!
Она провела ладонью по лицу сэра Бьорна, будто снимая невидимую паутину. Кожа храмовника вспыхнула, расцветая бордовым багрянцем. Потяжелевшее дыхание сделалось прерывистым. Ведьма понимающе улыбнулась уголком рта и коснулась тыльной стороной ладони его щеки. Юный храмовник с хрипящим стоном потянулся за дарившей ласку ладонью. Глаза его сделались затуманенными, как в бреду.
- Помоги мне Создатель… ведьма, что бы ты ни сделала… умоляю, прекратить… я теряю разум… Создатель да поможет мне превозмочь… эту… пытку…
Заклятие отпустило его. Храмовник рухнул на колени, сотрясаясь и пряча в ладонях лицо. Он уже не пытался бросаться на хозяйку берлоги с мечом и, похоже, вообще был не в себе.
- Я помогла тебе с твоими желаниями, - Флемет с легким интересом сверху вниз смотрела на рыцаря Церкви, почти упиравшегося лбом в ее туфли. - Теперь ты чувствуешь то же, что другие, те, кто не усмирен. Все человеческие страсти тебе доступны. Больше того - я усилила их, в награду за все те годы, что мертвой куклой ты жил. Отныне там, где другой будет ровно гореть, ты пропадать станешь в буйном пожаре.
Рыцарь Церкви всклипнул куда-то в пол. Все его большое тело сотрясалось от беззвучных рыданий - или от неудержимого смеха, понять это не представлялось возможным, не видя лица. Ведьма сочувственно покивала.
- Да, теперь, когда мир не так прост и понятен, будет труднее выполнять твою работу. Ты всегда был верным слугой своего Создателя, непогрешимым и не сомневающимся. Ни разу не дрогнула твоя рука, уничтожая плоды человеческой слабости. Это так, храмовник?
- Порочная слабость - греховна, - глухо пробормотал сквозь прижатые к лицу ладони сэр Бьорн. Несмотря на бурю, бушевавшую в душе и теле, ответы его, хоть и невнятные, оставались разумны. - Люди… маги, потакающие своим страстям… ох… есть прах перед Создателем… и… должны вернуться к праху… дабы гнев его… вызванный их мерзостью… не… не пал на истинных почитателей… как было когда-то…
- Оставим этот разговор, - перебила Флемет, разглядывая юношу с все тем же интересом. - Спрошу еще кое-что. Скажи, храмовник, если бы тебе удалось убить меня, пощадил бы ты ее? - она указала на девочку, которая, сидя у очага, не сводила с них внимательных недетских глаз. - Или не стал бы возиться, ведя через все дикие земли к вашим церковным судьям, и голова ее торчала бы на пике рядом с моей?
Бьорн с трудом оторвал ладони от лица и, дрожа, поднял взгляд на ребенка.
- Н-не ст-тал бы убивать… - через силу выдавил он, стараясь не стучать зубами. Лицо его, некогда отрешенное и спокойное, дергалось и цвело красными и багровыми пятнами, которые тут же стухали, уступая место мертвенной бледности. Доселе не испытываемые им чувства, выжигали нутро храмовника, как едкий настой, что используют чеканщики для гравировки своих изделий. Сознание его мутилось, и только слабеющая мысль о том, что его сумасшествие доставит удовольствие ненавистной ведьме, заставляла юношу хвататься за остатки разума, с трудом удерживая себя на границе безумия.
- Не стал бы, - повторил он. - Любое дитя… младше двенадцати, должно быть доставлено в Круг для обучения… дабы уберечь от демонов из трижды проклятой Тени…
- Почему же убиваете вы взрослых отступников? - снова перебила Флемет. - В чем их вина перед вашим Создателем?
- Только тех, кто противится, - стараясь справиться со своим дергающимся лицом, ответил несчастный. - К чему эти… все эти вопросы, ведьма? Я… не могу поверить, что… что я первый, с кем ты… беседуешь об этом… этих вещах…
