Неизв. - Так было суждено
Спускаясь к ключице, Марина оставляла за собой дорожку из нежных поцелуев, но в какой-то момент не удержалась сама и, позволив себе чуть-чуть сорваться раньше времени, оставила на смуглой коже яркий багровый след. Не обделяя вниманием ни одного сантиметра разгоряченного тела, светловолосая постепенно спустилась к груди и, проведя кончиком языка по затвердевшей бусине, заставила-таки Юлю издать первый полувсхлип-полустон. Услышав его, Марине все труднее и труднее становилось сдерживать себя, но бросаться очертя голову в сладостную пропасть безрассудства и блажи девушка не спешила — желала растянуть прелюдию.
Оставляя где-то легкие, а где-то напористые поцелуи на животе, Марина вернулась к пересохшим губам Юли и, проведя кончиками пальцев по бокам, вновь заставила кареглазую выгнуться дугой ей навстречу, а затем жарко, но вместе с тем с необыкновенной нежностью выдохнула в едва приоткрытые губы:
— Я люблю тебя…
Все то, что чувствовала Юля до этого момента, показалось лишь цветочками по сравнению с тем, какая лавина чувств тотчас же накрыла девушку. Невероятная радость и необъятное счастье заглушали весь остальной хор эмоций. Притянув к себе за шею Марину, Юля, улыбаясь, со всей нежностью бережно целовала горячие губы девушки.
В конце концов, не выдержав, светловолосая избавила девушку от последних предметов гардероба и, на мгновение замерев, медленно провела кончиками пальцев по внутренней стороне бедра Юли. Кареглазая слегка сжала плечи Марины и прикусила губу. Дразнящими движениями водя кончиками пальцев по низу живота, светловолосая заставляла Юлю чуть ли не рычать из-за столь долгой прелюдии. Помучив девушку еще немного, светловолосая накрыла губы Юли поцелуем, чтобы именно таким образом услышать и в какой-то степени даже почувствовать первый стон девушки. И без того сбивчивое дыхание Юли внезапно разорвалось на части, стоило девушке почувствовать внутри себя первый резкий, но одновременно нежный толчок — Марина получила полноценный стон. Что-то пленительно-обжигающее разлилось внутри у Юли, заставив кареглазую впиться ногтями в спину светловолосой. Танец пальцев внутри девушки заставлял ее стонать уже в голос, ибо сдерживаться уже было невозможно. Непрекращающиеся волны сладостного наслаждения вновь и вновь поглощали Юлю, вынуждая девушку впиваться ногтями в обнаженную спину Марины и, оставляя на ней красноватые царапины, заставлять светловолосую чуть прикусывать губы из-за забирающей последние остатки здравого смысла когтистой боли.
В неярком свете два тела сплелись в одно, и невозможно было различить, где кто. Скорость возросла, все быстрее и быстрее вознося Юлю к самому опьяняющему пику наслаждения. Двигаясь в заводящем и чарующем ритме, кареглазая до крови прикусила губу. От внезапного бессилия перед экстазом Юля, выгибаясь навстречу последним самым умопомрачительным и приятным волнам наслаждения, не выдерживая настолько сладкой муки, сорвалась в неистовом безумии, почувствовала, как ее захватывает с головой и, издав полный наслаждения возглас, устало опустилась на подушки.
Поцеловав пересохшие губы кареглазой, Марина почувствовала на своих губах металлический привкус крови и покачала головой, а затем, прислонившись лбом ко лбу Юли, тихо произнесла:
— Ну, вот зачем до крови губы кусать надо было…
— Я же не могла… ну… блин, мы же не одни. Аня с Яной в соседней комнате… Неудобно как-то получается, — хриплым шепотом говорила Юля.
— Дубина ты моя любимая…
— Ну, хоть любимая дубина. И то радует, — счастливо улыбнулась кареглазая, отвечая на нежный поцелуй светловолосой. — Ручка не устала? — конечно, Юля была бы не Юля, если бы не спросила именно это. — Отдохнуть не хочешь? И избавиться от всех этих ненужных кусков ткани бы не помешало…
— Судя по звукам, это котик, — авторитетно заявила Яна.
— Хватит подслушивать! — негодующе воскликнула Аня, пытаясь оттащить лукаво улыбающуюся сероглазую от двери комнаты Юли и Марины. — Это не твое дело, чем они там занимаются! Может, они куличики лепят?
— Я б с такими ахами и охами тоже бы куличики с кое-кем полепила бы, — обворожительно улыбнулась Яна, притягивая к себе Аню.
— Мы в коридоре!
— Слушай, мы тут в отличие от некоторых просто обнимаемся! — возмутилась Яна.
— В отличие от кого?
Откуда рядом с комнатой старосты и Юли возникла Кира, никто не понял. Впрочем, это мало кого интересовало, особенно кареглазую с Мариной. Задумчиво почесывая затылок, Яна долго соображала, как бы популярно объяснить Кире, чтобы она так минимально шла или лесом, или в свою комнату.
— Ну… мы с Аней обнимаемся…
— Это я и так вижу. А эти, — кивок и несколько быстрых шагов в сторону двери, — чем там занимаются?
Яна оказалась быстрее и проворнее, так что ей удалось перегородить путь Кире.
— Не надо им мешать, Кир.
— Что они там… — прислушиваясь, начала говорить Кира.
— Кино смотрят громко, — мило улыбнувшись, мелодично протянула Аня.
— Какое еще кино?
— Немецкое, — хохотнула Яна.
Намек и так был недвусмысленный, так что Кира, скрежеща зубами, развернулась и поспешила прочь.
====== Последняя попытка ======
Шло время. Зима постепенно упаковывала чемоданы, грустно вздыхала, но не прекращала предпринимать коварные попытки по убийству весны или хотя бы ее отсрочке. В результате этих кровопролитных войн — вернее, не кровопролитных, а снегодождепролитных или же просто хренпоймичтопролитных — погода стояла достаточно мерзопакостная, противненькая, но все-таки все было не так уж и плохо, ведь иногда выглядывало солнце и криво стреляло по головам учениц пьяными, а потому и косыми бледными лучами.
Жизнь била ключом по морде лица, поэтому Юля постоянно носилась по общежитию, школе, стадиону, острову — в общем, везде, где только можно и нельзя было носиться радостному человеку. У кареглазой постоянно было безумное и вдохновленное настроение, поэтому застать ее грустной было практически нереально, что очень бесило Киру. Девушка не раз уже предпринимала попытки рассорить Марину и Юлю, но ни одна из них по каким-то туманным причинам не удалась. То ли Кира плохо старалась, то ли моменты были неподходящие, то ли еще что-то мешало — девушка не знала. На самом деле ответ был до одурения прост и ясен как оторванная рука — ведь невозможно не заметить, что у кого-то драконом или девственницей отгрызена / оторвана конечность. И этот ответ заключался всего лишь в одном корне слова. «Люб». Влюбиться, влюбляться, полюбить, любить — вот и весь ответ, который пролетал у Киры перед глазами несколько раз за день, но девушка была настолько слепа, что не могла его увидеть.
Первая неудачная попытка выпала на четырнадцатое февраля. Устроив погребальный костер, дровишками которого стали подарки Юли, которые девушка собиралась вручить Марине, а некоторые, по традиции, друзьям, Кира злобно хохотала и выплясывала шаманские танцы. Возможно, она даже пыталась вызвать какого-нибудь демона, но это ей не удалось. Все-таки обмазываться красной краской, нацеплять на себя юбку из листьев пальмы — никто не знал, откуда взялись эти листья, — прыгать по комнате как обезьяна и кричать нечеловеческим голосом какие-то проклятья было как-то неразумно. Особенно если учесть то, что весь этот сомнительный ритуал и вызов демона происходил непосредственно в комнате.
Когда Ира открыла дверь, а на нее сразу же повалил дым, голубоглазая пожалела о том дне, когда согласилась, чтобы к ней в комнату переселили Киру. Впрочем, девушка тотчас же ринулась спасать непутевую Киру, так как та чуть ли не задохнулась в комнате — разумеется, форточку никто открыть не догадался, пока это не сделала Ира. В общем, четырнадцатое февраля прошло дымно.
Юля везде искала свои подарки, но так их и не нашла. Впрочем, девушка не особо расстроилась. Взяв красную ленточку, она шустренько сделала бантик, прицепила его к своей гриве и, дождавшись, пока Марина вернется из школы, шумно выпорхнула из ванной в одном нижнем белье и под громкий стук Марининой челюсти о пол томным голосом произнесла:
— Я дарю тебе себя.
Марина, конечно же, очень даже оценила сюрприз, так что инцидент с пропажей подарков Юли был кареглазой благополучно забыт в неистовом времяпрепровождении.
Вторая, третья, четвертая, десятая, сотая — в общем, все попытки Киры были неудачными, неважными да и попросту глупыми. Девушка вконец обозлилась: все-таки был уже апрель месяц, а Юля с Мариной, судя по их счастливому и влюбленному виду, расставаться не собирались в ближайшую вечность. Скрипя зубами от досады и злости, Кира решила взяться за дело серьезно. Будучи человеком эгоистичным, она решила пойти по пути «либо мне, либо никому». Понятно было, что Марина к девушке вряд ли вернется, поэтому Кира решила просто испортить жизнь Юле, так как именно из-за нее, как считала девушка, все и произошло. Винить во всем другого человека, тем более того, кто счастлив тем, что было когда-то у тебя, проще простого. Именно на них и валятся все шишки, да вот только счастливым наплевать.
