Валентина Демьянова - Пиковый интерес
Димку, в отличие от меня, все это интересовало мало. От двери он прямиком направился в правый предел, где и застыл, вертя по сторонам головой и что-то шепча под нос. Наконец, придя к какому-то решению, шагнул к окну и принялся энергично разгребать мусор на полу.
― Что ты собираешься делать? ― спросила я, оторвавшись на минуту от разглядывания стен.
― Кажется мы с тобой клад ищем или нет? ― пропыхтел Димка, сосредоточенно работая лопатой.
― Ищем, конечно... Но почему здесь?
― Это место ничем не хуже тех, где вы уже искали, ― ответил он.― И вообще, завязывай разговоры разговаривать, лучше бери лопату и помогай. Один я здесь до ночи провожусь!
Замечание было вполне справедливым, поэтому я без пререканий включилась в работу.
Раскопки двигались медленно, и мы основательно наглотались пыли, пока не расчистили небольшой кусок пола. Как оказалось, он здесь был выложен не каменными плитами, как это обычно принято, а рифлеными металлическими листами с замысловатым узором. Димка сбегал на улицу, вернулся с огромным веником из свеженаломанных веток и стал старательно подметать расчищенный участок, при этом он внимательно и подолгу разглядывал каждую плиту и бормотал что- то невнятное. Вдруг он удовлетворенно хмыкнул, отшвырнул веник в сторону и опустился на колени. Нетерпеливо оглядевшись вокруг, схватил острую щепку и стал торопливо прочищать выдавленные на плите бороздки от набившейся земли. Я решила поглядеть, что там такого интересного он нашел, и подошла ближе. Димка пыхтел, старательно трудясь над плитой, и в переплетении линий стал проступать уже знакомый герб: два льва, стоящие на задних лапах и поддерживающие корону. Единственным отличием было то, что вместо инициалов, под короной располагалось небольшое круглое отверстие. Димка схватил куртку, вытащил из кармана массивный ключ и аккуратно вставил его в это отверстие. Если быть точной, то это был не ключ, а рукоять и вместе привычной для ключа бородки на конце его была сделана резьба. Ввинтив штырь в отверстие до отказа, он осторожно подергал, проверяя крепость образовавшейся рукояти, потом поднатужился и дернул. Раздался скрежет и плита сдвинулась с места, а под ней открылся темный колодец, откуда неприятно тянуло холодом и сырой землей. К стене колодца была прикреплена металлическая лестница, уходящая так глубоко вниз, что конец ее терялся в мрачной темноте.
― Порядок! ― пробормотал Димка, вытащил из другого кармана куртки фонарь и приготовился спускаться вниз.
― Ты куда?
Мой испуганный голос вывел его из задумчивости, и он в изумлении уставился на меня, не понимая, что я хочу.
― Как, куда? Вниз! И ты давай за мной!
― Я туда не полезу!
Теперь мой голос был полон решимости сопротивляться любому насилию и готовности стоять на своем до конца.
― Почему? ― недоуменно нахмурился он.
― А вдруг там крысы?
― Наташа, очнись! Какие крысы?!
Он закатил глаза под лоб и даже всплеснул руками, демонстрируя крайнее изумление моей глупостью.
― Огромные, серые, с противными длинными хвостами, ― с готовностью проинформировала я его.
Димка горестно вздохнул, сунул фонарь назад в карман и обняв меня за плечи, проникновенно сказал:
― Там никого нет! Ни крыс, ни тараканов, ни пауков!
― Это ты так говоришь!
― Я могу поклясться всем, чем угодно ― крыс там нет!
Клятва Димки впечатления на меня не произвела, я хорошо знала цену мужским клятвам и потому продолжала твердо стоять на своем:
― Откуда ты знаешь?
― Они там с голоду подохли бы! Им там нечего жрать!
Я секунду поколебалась, обдумывая этот довод, потом с сомнением протянула:
― Н-у-у, если ты так считаешь!
―Считаю! ― отрезал Димка.
Терпение его лопнула, ему жутко хотелось спуститься вниз и он перестал со мной церемониться.
― Считаю, что там ничего и никого нет! Поэтому, завязывай канючить и лезь за мной!
Делать этого ужасно не хотелось, пугала неприветливая темнота колодца, но и перспектива остаться одной наверху тоже не прельщала. Пока я в нерешительности топталась на краю провала, Димка уже достиг дна и подал голос:
― Наташа, давай сюда! Только осторожно, не оступись!
Мысленно перекрестившись, я поставила ногу на первую ступень.
Лестница была не такая уж и длинная, но мне она показалась бесконечной. Когда я, наконец, добралась до ее конца и стала на каменные плиты, Димка уже осматривал коридор. Неверный свет фонарика метался из стороны в сторону, выхватывая из темноты то часть шершавой стены, то плиты пола, то сводчатый потолок.
― Иди за мной и не отставай! ― скомандовал Димка.
Звук его голоса гулко разнесся по коридору, ударился о каменные стены и эхом вернулся к нам. После яркого света наверху, темень внизу казалась непроглядной и глаза с непривычки не различали ничего, кроме желтого пятна света на стене. Я неуверенно двинулась вперед, сначала ощупывая ногой пол перед собой и только потом осторожно делая шаг. Как только добралась до Димки, то немедленно судорожно вцепилась обеими руками в его куртку. На мое счастье, они были свободны, потому что лопату я благополучно забыла наверху.
Мы медленно пробирались в сырой темноте и казалось, что коридору нет конца. Умом я понимала, что он не может быть таким длинным, но во тьме каждая минута растягивалось до бесконечности, а ощущение, что находишься глубоко под землей, а над тобой высятся несколько метров сырой земли и камня, здорово давило на психику. Честно говоря, мне уже порядком надоели все эти руины и кирпичи, весь этот тлен и запустение. Остро хотелось оказаться наверху, под высоким небом, среди зелени старого парка, захотелось почувствовать запах не сырой, а прогретой солнцем земли.
Пол коридора, выстланный большими каменными плитами, шел под уклон и двигаться по нему было довольно легко. Но, иногда, на пути попадалась земля, насыпавшейся сквозь разошедшуюся кладку и тогда я обязательно спотыкалась о нее. В этих случаях Димка грозно ворчал:
― Смотри под ноги!
А я, чтоб не молчать, беззлобно огрызалась в ответ:
― Что тут смотреть, все равно ни зги не видно
Неожиданно он остановился, я, поглощенная тем, чтобы не оступится и не сломать нечаянно ногу, вовремя не сориентировалась и по инерции врезалась головой ему в спину.
Димка невнятно выругался, а я испуганно спросила:
― Что случилось?
―Завал, ― буркнул Димка.
Тусклый свет фонаря высветил разошедшуюся кладку с наклоненной вниз и готовой в любую минуту обвалиться плитой.
― Придется разгребать, ― мрачно изрек Димка.
― А вдруг она упадет?
Плита над головой жутко нервировала. Мое живое воображение тут же услужливо нарисовало яркую картину: плита медленно ползет вниз и с грохотом падает прямо на нас. Из образовавшейся дыры потоком сыплется сырая земля и через минуту мы уже заживо погребены под завалом. Я отпустила Димкину куртку и сделала шаг назад.
― Чего это ей падать? Столько лет не падала и сейчас выдержит, ― отмахнулся он. ― Свети-ка лучше мне под ноги!
Он сунул мне в руки фонарь и взялся за лопату. В отличие от меня, безалаберной, хозяйственный Димка свою лопату наверху не бросил.
Работать в низком коридоре такому крупному человеку, как Димка, было не просто. В нем и с пустыми руками трудно было развернуться, что уж тут говорить про лопату! Но он упорно копал и в тишине коридора раздавалось только его хриплое дыхание, звон лопаты о случайно задетый камень, да мое слабое повизгивание, которым я выражала ему свою поддержку. Наконец, Димка выдохся и замер, тяжело оперевшись всем телом на черенок лопаты. Я пристроилась рядом и, воспользовавшись передышкой, посчитала возможным задать вопрос, который мучал всю дорогу:
― Откуда ты знаешь про этот ход?
Он тихонько хмыкнул, взял фонарь и посветил на свою руку. Теперь кольцо было повернуто печаткой наружу и хорошо был виден уже знакомый мне герб с двумя львами и короной.
Я тихонько ойкнула, а Димка спросил:
― Ты так ничего и не поняла? Я ведь специально для тебя вчера о прадеде рассказывал.
― Значит, твой прадед-это тот самый Николай? Брат моей прабабки? Это о нем она писала в дневнике?
― Не знаю, что там писала прабабка, но его действительно звали Николай Головин.
― Значит, ты мой родственник?
― Заметь, очень дальний! ― сурово уточнил Димка.
Я немного поразмышляла, а потом снова полезла с вопросом:
― Только я все равно не понимаю! Откуда ты знаешь про этот ход?
― Ты думаешь, только твоя прабабка питала склонность к эпистолярному жанру? ― насмешливо поинтересовался Димка, а потом посерьезнел и сказал:
― Я случайно прочитал записки деда. Он, знаешь ли, очень тосковал по дому и родным, вот и начал писать воспоминания. Я их на чердаке нашел, когда дом перестраивал.
