В. Л. Пименова - Все тайны Земли, которые ты должен узнать, прежде чем умрешь
Вместе с популярностью к Мата Хари пришли деньги, любовники и роскошь, о которой она так мечтала. В окружении пальм, цветов и благовоний она танцевала в модных парижских салонах, в театре «Трокадеро», в доме актрисы театра «Комеди Франсэз» Сесиль Сорель, в «Гран Серкль», в «Серкль Руайаль».
Последующие два года она танцевала в Париже и на самых престижных камерных площадках Европы. А еще она продолжала совершенствовать собственный имидж, давая замысловатые претенциозные интервью: «Священные танцы брахманов — это символы. Их фигуры — это выражение мыслей. Сам танец — это стихотворение, а жесты — слова».
Неужели никому не пришло в голову, что брахманы — это монахи, и очень сложно представить монаха, который раздевается догола, чтобы сформулировать свою молитву к божеству.
Но из уст очаровательной 30-летней женщины публика готова была терпеть любую чушь.
Один из армии любовников Мата Хари, адвокат Эдуард Клюне, познакомил ее с популярным парижским импресарио Габриэлем Астрюком (он привез в Париж на гастроли Шаляпина и Русский балет Дягилева). Тот помог ей получить ангажемент в шикарном театре «Олимпия», где уже проходили сеансы «синематографа». Мата Хари получила астрономический по тем временам гонорар в 10 тысяч франков. Но оказалось, что Маргарет пошла по стопам своего отца — услышав о ее триумфе, один парижский ювелир тут же послал к ней судебных исполнителей, чтобы взыскать долг… в 12 тысяч золотых! Она успела заказать драгоценностей на сумму, превышающую самый большой ее гонорар. Впрочем, дело в суде кончилось полюбовно — Хари присудили выплачивать долг по 2 тысячи в месяц.
Этот эпизод, наверное, яснее всего объясняет то, что женщина, которая вела такую шикарную жизнь и которой за любовные услуги платили сотни, если не тысячи мужчин, никогда не обладала большим капиталом.
После успеха в «Олимпии» Астрюк договаривается о двухнедельных гастролях своей подопечной в Испании — это будет первым зарубежным успехом Маргарет. Правда, теперь она выступает не обнаженной, как в парижских салонах, а «одетой» в тончайшее газовое трико телесного цвета — уступка пуританам. Ее здесь ждали темпераментные испанцы и бешеные овации. И — новый любовник, французский посол Жюль Камбон.
Предприимчивый Астрюк подписывает ей контракт в опере Монте-Карло — она исполняет восточные танцы в балете «Король Лахора» в настоящем, профессиональном театре. Это был серьезный этап в ее карьере — правда, она по-прежнему не столько танцевала, сколько застывала, принимая эффектные позы, — но теперь ей уже не надо было обнажаться, чтобы заслужить аплодисменты зрителей.
Это было самое счастливое время в ее жизни. Она стала звездой, жила во дворцах, за ее наряды и безделушки платили известные мужчины — даже Пуччини, находясь в Монте-Карло, прислал ей цветы. Она стала звездой карнавала, изображая Венеру — богиню любви. И у нее появился свой дом. В Берлине, на Находштрассе, 39, богатый землевладелец Альфред Киперт, ее «официальный» любовник, снял для нее роскошные апартаменты.
Она получает предложения из Лондона и Вены, где разгорается газетная полемика о том, насколько отличается эстетическая ценность танца в трико или полностью обнаженной.
В это время эротический аспект танца уже эксплуатирует не только Мата Хари. В одно время с ней в Вене выступает Мод Аллан, «одетая» только в золотой пояс и браслеты, и танцовщица из «Румынии», исполняющая танцы обнаженной с пестрой шалью, и Айседора Дункан, одетая в открытую тунику. Говорят, что «высокая и стройная, с пластичностью грации хищного зверя, с иссиня-черными волосами, окаймляющими маленькое лицо, казавшееся необычным», Мата Хари превзошла всех (в искусстве заинтриговать публику своими выдумками — несомненно).
После серьезной ссоры со своим содержателем Кипертом Мата Хари решает, что ей пора навестить любимый Париж — она подготовила три новых танца и покорила Европу. Но, вернувшись в главную европейскую столицу спустя четыре года после своего первого успеха, она понимает, что возвращение получилось не столь триумфальным, как она это представляла.
За это время здесь появились сотни ее подражательниц. И они, к ее досаде, лучше танцевали, некоторые были намного красивее, и многие — намного моложе ее. Ей было уже за 30, и ее грудь, живот, бедра, руки не становились привлекательнее.
Поэтому на одном благотворительном вечере она не смогла удержаться от ворчливого замечания, что с тех пор, как она выступила с дебютом, «появилось множество дам, вынырнувших из ничего и прославлявших меня своими имитациями. Мне действительно льстили бы эти знаки внимания — если бы представления были правильными с точки зрения науки, искусства и эстетики. Но, к сожалению, о них такого сказать нельзя (…). Я объехала весь Восток, но я могу только сказать, что нигде не видела женщин, танцевавших со змеей в руках или с чем-то подобным. Такое я впервые увидела в Европе (…). В прошлом году я встретила вглуби России одну даму — еще одну из этих псевдо-восточных танцовщиц, которая совершенно серьезно называла себя «жемчужиной Востока». Я не могла удержаться от замечания: «Если есть настоящие жемчужины, как же не быть имитациям!»»
В чем нельзя отказать Мата Хари, так это в смеси наглости и самоуверенности — беспардонная самозванка (принцесса с Явы, изучавшая брахманские танцы, — ха-ха), она смеет открыто обвинять в этом других танцовщиц.
Но некоторое время Мата Хари продолжает держаться на плаву — на нее работает тщательно созданный ею яркий имидж. У нее шикарный гардероб, который она демонстрирует перед газетчиками то на скачках, то в модном ресторане, антрепренер добивается для нее нового контракта в Монте-Карло в пьесе «Анчар», где ей предлагают роль Клеопатры. И вновь успех — Монте-Карло любит свою звезду.
Талантливый импресарио Габриэль Астрюк добивается для нее выступлений в миланском оперном театре «Ла Скала» — она должна танцевать партию Венеры. Это апогей ее карьеры — из частных салонов, из варьете и домашних театров она пробилась на сцену всемирно известного театра. Ее, уже одетую в дорогие театральные костюмы, признали выдающейся танцовщицей своего времени…
Впрочем, газеты описывали это событие более сдержанно, чем сама Маргарет: у нее «выразительные движения», ее медленные жесты «выполнены в гармонии и достойны восхищения», она «мастер танцевального искусства, с изобретательным даром мимики», — не слишком восторженно, не правда ли?
А Неутомимый Астрюк пытается добиться того, чтобы его протеже включили в труппу Русского балета Сергея Дягилева, который пользуется во Франции просто бешеным успехом. Мата Хари, зная, что он начал переговоры (и уверенная в их успехе), посылает ему разработанный и уже подписанный ею контракт — там нужна только подпись Дягилева.
А он ее не ставит. Он говорит, что должен сам оценить ее танцевальное мастерство. Мата Хари в недоумении — она же признанная танцовщица, она даже выступала в «Ла Скала»… Но у Дягилева совсем другие требования к танцевальному мастерству — с ним работают Фокин и Нижинский, боги танцевального Олимпа, куда никогда не попасть простой, хоть и очень модной, стриптизерше.
После просмотра он предлагает ей поработать у него в труппе, в массовке, а потом, возможно, он подпишет с нею контракт. Это была смачная оплеуха. Но Маргарет была так простодушна, что только недоумевала и даже предложила Дягилеву прийти к ней на встречу, чтобы вместе поработать над танцем Богини. Дягилев ответил вежливой записочкой, что поздно пришел с проб и, к его величайшему сожалению, совершенно не в силах с ней встретиться.
А ведь она уже растрезвонила прессе, что будет танцевать с русскими… Маргарет пришлось приложить массу усилий, чтобы загладить неприятное впечатление, но с этого момента начинается ее закат.
Астрюк уже не уделяет ей достаточно внимания, а Мата Хари все время требуются деньги, деньги, деньги и новые контракты — а их нет. Она пробует себя в роли испанской танцовщицы на фоне репродукции картины Гойи — ее тело затянуто в узкий корсет, воланы юбки скрывают ноги — и новизна впечатлений на короткое время вновь приносит ей успех.
Она подписывает контракт на выступления в Берлине.
А потом начинается Первая мировая война.
Шпионка-дилетанткаМата Хари, стараясь побыстрее уехать из военного Берлина, отправляется на вокзал: багаж отправляют, а она опаздывает на поезд. Приходится возвращаться в отель. Ее взволнованный и экстравагантный вид привлекает внимание господина, который оказывается ее земляком. Маргарет рассказывает ему о недоразумении, о том, что боится преследований немецкой полиции» подозревающей ее во враждебных чувствах (она как-то сказала, что никогда не будет танцевать в Берлине, ей не нравится Германия), и он покупает ей билет в Голландию.
