Александр Соловьёв - Нашествие хронокеров
Я заранее подогнал вертолет и оставил его в противоположном конце улицы.
Пока Мира следила за хронокерами, Шишига раздобыл экскаватор, а я привез два «скорпиона» и запас патронов. Мы отошли на сотню метров от ясельного круга (исходная позиция), сверили часы, записали отправное время на диктофон и разбежались: Шишига помчался в одну сторону, мы с Мирой в другую. Пронесшись под домом, мы заскочили в подъезд, взбежали на третий этаж. Выстрелом я взломал дверь, мы пробежали по квартире, выскочили на балкон и сходу расстреляли участок, где предварительно мелом были нарисованы проекции огромных туш. Не медля ни секунды, мы бросились вниз. Мира осталась ждать в подъезде, а я, снова вдоль стены, помчался к вертолету, на ходу махая рукой едущему навстречу Шишиге. Когда я подлетел и сел в пяти метрах от нарисованного и изрешеченного пулями круга, Роман уже выбирался из экскаватора. Мы с ним подхватили с двух сторон невод, нагребли в него воображаемое потомство и потащили к вертолету, привязав невод к шасси, мы вновь сверили время, Мира продиктовала значение часов на диктофон, и мы опять расстались. Компаньоны побежали к машине, а я сел в вертолет и, подняв его в воздух, полетел к местам, где происходили наиболее активные разрушения. Покружив над ними четверть часа, я увеличил высоту полета и двинулся в направлении полигона. Поочередно то увеличивая скорость, то уменьшая ее, я добрался к точке, располагавшейся в районе первой мишени, в пятистах метрах от бруствера, где меня уже ждали компаньоны. Завис на высоте десяти метров, затем очень медленно стал спускаться, пока Шишига не замахал рукой. После этого я спустился еще на два метра – так, что до земли оставалось не более трех метров, повисел несколько секунд на месте, плавно сместился в бок и затем совершил окончательную посадку. Сквозь стекло было хорошо видно, что конец сети протянулся по траве и лежит в безопасном месте. Я заглушил мотор. Шишига тут же подскочил к вертолету, отрезал веревки, которыми был привязан невод и тут же бросился бежать. Мира легко устремилась за ним. Я вновь завел двигатель, поднялся в воздух, пронесся над бегущими и приземлился за бруствером, в десяти метрах, невдалеке от машины, на которой приехали компаньоны. К пулеметам – каждый к своему – мы подбежали примерно разом. После чего снова сверили часы.
Впоследствии мы еще пять раз повторили учение. Общее время, в которое мы укладывались, составляло сорок пять-пятьдесят минут. Сократить его было нельзя, иначе хронокеры не успели бы преодолеть расстояние до стрельбища. Растягивать тоже было неразумно, это подвергало опасности меня и вертолет.
Первого июня тысяча девятьсот пятнадцатого года было мной объявлено начало похода.
Плотно позавтракав, мы вышли, сели в пикап и направились к центру. Въехав в один из тех переулков, которые были мне уже знакомы и все еще сохранились по причине то ли ухудшения аппетита у тлей, то ли рассредоточения их массы по округе, мы приступили к первому эксперименту.
Хроновизор стоял на капоте и был включен. На экране вяло шевелилось несколько тлей. Аппарат взяли для того, чтобы можно было убедиться в факте временного перехода.
Все одели на плечи по «скорпиону». Подойдя к одному из потенциальных временных ворот, мы скучились. Я обнял Миру и Шишигу, прижал их к себе. Затем по моей команде мы сделали два шага вперед и, присев, опустили головы.
– С богом.
И вот я почувствовал знакомый сладковатый холодок. Мира вздрогнула, а Шишига напрягся, но я крепче прижал их к себе и попросил сосредоточиться на ощущениях.
Когда отхлынула волна блаженной тоски, я вскочил на ноги и под руки оттащил обоих от ворот. Я подбежал, а компаньоны подошли, шатаясь, к хроновизору. Как я и ожидал, он был выключен. Запустив его, мы убедились, что переход действительно состоялся. Мира и Шишига стали осматриваться. Когда они поняли, что ничего особенного не происходит и другой пласт как две капли воды похож на предыдущий, мы повторили опыт, а затем начали двигаться по переулку, пока не оказались у перекрестка.
– Да это ж круче, чем грибы! – сказал Шишига.
Мира ловко ухватила его за ухо прямо сквозь тонкую кожаную маску, на что Рома стал вопить, что «уже два года, как завязал с мухоморами». Мира украдкой бросила на меня взгляд – смущенный и гневный. Поняв, что я, как всегда, демократичен и ни о чем даже не стану расспрашивать, успокоилась и, пригрозив Роману пальцем, сказала:
– Из-за них к тебе аллергия прицепилась, а ты еще вспоминать смеешь!
– Да я случайно вспомнил, – сказал Рома. – Цепляет похоже.
Мира вновь потянулась за его ухом, но он ловко вывернулся и стал бегать вокруг пикапа, и Мира, несмотря на всю свою ловкость, не могла его поймать. Наконец Шишига остановился и, указывая на осыпавшуюся стену, крикнул:
– Вперед, в прошлое! Все, что было, осталось в другом времени, и теперь нам туда надо вернуться!
– Шутки шутками, а временные переходы надо строго дозировать, – бросил я, – иначе скоро нам будет трудно контролировать себя.
И я объявил перерыв до завтра.
Следующий день мало отличался от первого. Соблюдая все меры предосторожности, действуя не спеша, мы прочесывали улицы и переулки, стараясь, чтобы машина всегда была где-то недалеко. Имея опыт внезапного попадания в миг первопричины, я знал, как важно, чтобы оставался путь к отступлению.
– Будьте готовы, – время от времени повторял я, и Мира отзывалась:
– Всегда готовы!
Всю первую неделю мы соблюдали установленный график: сто пятьдесят переходов до обеда, сто – после.
На следующую неделю объем был увеличен почти вдвое: двести в первой половине дня и столько же – во второй. Такой режим был ранее проверен мной на практике и признан мной, как оптимальный и условно безвредный для организма. Шишига был юношей армейского возраста, а мира – чемпионкой по триатлону, поэтому для всех троих условия были одинаковы.
В наркотическом полусне время летело быстро.
К вечеру мы приходили в себя и, сидя у камина за чашкой чая или бутылочкой вина, вели долгие беседы о времени, о космосе и о судьбе мира.
Я читал стихи, которые помнил, а также те, что находил в библиотеке хозяина. Иногда мы играли на гитаре, которую притащил Шишига, и пели. Узнав, что я тоже умею бренчать и знаю немало старых песен из «Аквариума», «Наутилуса» и «Машины времени», Рома обрадовался и хотел привезти в дом две электрогитары с усилителем и аудиосистемой, но Мира его осекла, сказала, что этим мы займемся после того, как доведем дело до конца.
Порой мы обсуждали детали плана. Я притащил из магазина «Товары для офиса» доску для рисования мелками и установил ее в столовой. Но доской воспользовались только однажды. Ромка написал на ней: «Смерть хронокерам!»
Каждое утро мы наскоро завтракали (как-то незаметно в наш рацион вошел мой любимый питательный салат из морепродуктов), проверяли оружие и ехали в центр.
Мы обзавелись широким и длинным ремнем на липучке для связывания тюков. При помощи него мы соединялись друг с другом: это гарантировало непрерывность связи на тот случай, если во время переходного транса кто-нибудь может на секунду отключиться, и возможность быстрого освобождения, если мы наткнемся на хронокеров.
В таком виде мы подходили к временным воротам и шагали в них. Подсчет переходов вели вслух. Рутинная работа разбавлялась кайфом, в компании он казался еще более азартным, чем в одиночку. Иногда это так увлекало Шишигу, что в полдень приходилось с ним спорить или одергивать. Мира, зная о врожденной предрасположенности брата ко всякого рода наслаждениям, была с ним в таких случаях резковатой. Я же старался демократичным тоном изложить возможную тяжесть неблагоприятных последствий.
Мира теперь всегда была рядом. Ее запах сопровождал меня постоянно и не давал целиком предаться трансу. Я чувствовал присутствие Миры даже в тот миг, когда тело становилось эфирным, а мысли исчезали.
Через две недели после нашей первой ночи она пришла ко мне вновь. Думая, что я сплю, Мира села на край дивана и стала разглядывать меня в свете луны, но я бросился к ней, заключил в объятия и повалил на подушку.
Я был счастлив, я чувствовал себя рыцарем, у меня была дама сердца, и у меня был друг.
Однажды утром случилось такое, что серьезно меня напугало. Соединив нас, как всегда, ремнем, я шагнул к осыпающемуся пятну на штукатурке и слишком бодро крикнул: «Вперед, други!»
В тот же миг ремень ослаб, и краем зрения я увидел, что компаньоны исчезли. Страх и бешенный рывок назад заставили меня вернуть Миру с Шишигой. Они снова были привязаны ко мне и смотрели с ужасом и удивлением. Оба также почувствовали мое исчезновение. Мы инстинктивно отступили на шаг, но это было лишним, ведь до стены и так было не меньше двенадцати метров.
– Что это? – спросила Мира, и я рассказал им свое предположение, что в результате многократных переходов во времени брел способность совершать такие же скачки самостоятельно, без помощи временных полей хронокеров. Эта способность находится во мне в зачаточном состоянии, и я не могу ей еще управлять. Все происходит спонтанно, но последние два раза (включая этот) я достоверно смог вернуться назад.
