Craig Lightfoot - o f2be50149fb33788
принц. Это ведь самец был, судя по размерам. Длина почти в метр
и весу в нём килограмм пятьдесят не меньше. Он мачту нашу
корабельную видать за дерево принял. Она ведь, мачта то наша вся
в верёвках, с бегущим такелажем и блоками. Капитан на всякий
случай для грузовых работ стрелу велел снарядить. Ну чем для
росомахи не дерево. Любимое место для них. Заберутся повыше и
сверху в засаде добычу поджидают. Дождутся и камнем на жертву.
Когтями длиннющими в холку вцепятся и к горлу, чтобы значит
яремную жилу перегрызть. Матерая росомаха и взрослого оленя
завалить может и с волком, а то и с медведем за добычу сразиться.
Бывает и на человека по ошибке нападает,когда сильно оголодает
или если в угол её , как крысу загнали. Всё из засады норовит,
исподтишка. Подлый зверь,просто гиена северная. Так она на
медведя больше смахивает, но сама родственница куницы, а
приглядишься всеми повадками прямо гиена африканская и шипит
и рявкает похоже.
Ты вот что, малой. Мы с тобой сейчас трап на борт затащим, а то
ведь он упрямец - росомах то этот. Не ровён час и вернутся может,
а оно нам надо. По тросам швартовным небось не заберётся - на
них щитки от крыс. Иная ловкая крыса и перелезет,а он нет -
крупноват, да и водицы морской побаивается." Мы со вторым
общими усилиями принялись "вирать" (поднимать) трап на палубу.
Моросящий дождь превратился в несильный, но довольно
противный ливень и после поднятия трапа на палубу второй
милостиво разрешил мне коротать вахту в каптёрке, под боком у
боцмана. Этой царской милостью я и не замедлил воспользоваться.
Поведав Устинычу только что пережитую и художественно
прочувственную "Легенду о Росомахе", я получил от него похвалу
за живой и образный язык изложения, после чего с чувством
исполненного долга принялся дослушивать прерванную по вине
199
приблудного хищника всё ещё неоконченную "Гренландскую
повесть".
Боцман, как профессиональный рассказчик прочистил
горло( обошлось без тренировки дикции,типа:" Корабли
лавировали,лавировали..."), отхлебнул чай из кружки и пошевелив
сивыми усами, не торопясь продолжил: " Мясом мы запаслись
изрядно. После того, как мы двоих бычков подстрелили и
освежевали, вдруг слышим неподалёку мычание и жалобное такое,
как будто телёнок плачет. Пошли мы на звук и неподалёку набрели
на несчастного. Бычок-подросток молодой совсем. Он видать на
мох позарился, который каменный холмик облепил. Ну и
подскользнулся после дождика на скользком,да так неудачно, что
ногой в расщелину попал , ну и заработал открытый перелом.
Мается бедный, а чем поможешь - конец ему, не жилец. Жизнь
порой штука жестокая. Вообщем помогли ему, чтоб не маялся
бедолага. Ну а мясо молодое, нежное забрали - не пропадать же
добру. Чистого веса центнера три с половиной вышло и это с
учётом того, что мы по указанию Миника только лучшие части
туш прибрали, а оставшееся и пары часов не залежалось. Сначала
собачки наши полакомились, а чуть погодя и местная шушара
подоспела - песцы - лисы полярные. Тявкают, чавкают, чуют, что
весной их не тронут - мех песцовый только зимой хорош, ну и
пируют без оглядки. Мы и сами мясца наелись вдоволь, как и
мечталось на костре запечённого.
Отдохнули мы после обильной трапезы перед обратной дорогой,
под охраной всё той же шкуры медвежьей и пока я почивал Миник
успел раньше встать и из подручных средств волокушу соорудил,
чтобы добытое мясо транспортировать. Двинулись потихоньку,
чтобы собачек не утомлять. Один на нартах правит, другой пешком
рядом, если дорога ровная. Каждый час привал,упряжке отдых.
Так мы в пути пробыли сутки не меньше, хотя поди знай сколько
точно, когда над головой луна вместе с солнцем на пару зависают.
Наконец добрались до места. Гляжу, а нас встречают. Картина
достойная кисти Рокуэлла Кента, Гренландию рисовавшего: Стоит
толпа - человек тридцать не меньше. Инуиты на белом, твёрдом
снежном насте, на фоне белых ледяных иглу. Все одеты в длинные
зимние парки, лица серо-смуглые, раскосые, без тени эмоций. Все
похожи, как близнецы и словно в вечность смотрят и молчат, как
200
статуи. Не по себе мне стало от такой встречи, как будто к духам,
словно шаман-ангакок на "тот свет" в гости заехал.
Миник,спасибо выручил - развеял это белое безмолвие.
Прокричал он что-то по инуитски родне своей - людям Калаалит
Анори и слава Создателю задвигались статуи. Кричать стали,
смеяться, улыбаться, руками размахивать. Лицами ожили -
индивидуальности приобрели: у кого рот щербатый, нос
плющеный, у кого губа заячья. Вообщем нормальные люди,не без
изъянов, а оно всяко лучше, чем гренландских зомби изображать.
Окружил нас народ инуитский и как может радуется нашему
возвращению. Миника о чём то расспрашивают. Старшие, как
водится, посерьёзней, не суетятся, а молодёжь, та не стесняется и
обниматься лезет,носами потерется и по плечам его дружески
охлопывает. Они и мне рады и улыбаются и по плечу бы готовы
похлопать, как Миника, да вот беда - самый рослый из них это
Миник и он мне по грудь, а остальные мужчины, не в обиду им
будет сказано невысоки, едва ли "в пупок дышат ".
Женщины кстати порой покрупнее иного мужика- инуита будут и
выглядят всяко уж не слабее. Честно сказать красотой дамы
местные не блещут, однако из молодых попадаются особенные
экземплярочки. Я то сразу смекнул - это метиски. У них и цвет
кожи нежней и приятнее и черты лица почти европейские, а
инуитские особинки им только шарм дополнительный придают.
Тут все разом как то примолкли, толпа расступилась и идёт к нам с
Миником навстречу молодая инуитка, лет двадцать не больше.
Если бы я художником был,то написал бы её портрет и назвал бы
его "Лик Гренландии". Было в ней какое то величие и в походке и в
осанке, но лицо, что твоя Снежная королева, только смуглая,скулы
крупные и чёрные глаза с легкой азиатской раскосинкой. Миник
меня локтем ткнул,я наклонился, а он и говорит мне на ухо
шёпотом : " Это Ивало - вдова Нанока и дочь того самого
Иннека,который навлёк на Калаалит Анори "Проклятие
одноглазого Большого белого". Она хочет поблагодарить тебя за то,
что ты наказал убийцу её отца и мужа."
Я оробел от неожиданности и думаю про себя: " Однако
исключительно хороша эта Бабочка - вдова Медведя и дочь Огня."
Подошла она вплотную и смотрит на меня. Я хотел наклонится,
201
чтобы поздороваться, да так неловко вышло,не пойму как,но будто
меня что-то толкнуло в спину. Я покачнулся и прямиком на
коленки перед ней бухнулся. Стыдно - страсть и вот стою я на
коленях перед красавицей Ивало, а она ничуть не смущаясь со
всей серьёзностью, без улыбки, своей щекой к моей небритой
физиономии прижалась и молчит. Пахнет от неё морем солёным и
черникой ягодой. Я как обмер весь и будто счёт времени потерял.
Вроде как со стороны смотрю на себя, стоящего на коленях и на
Ивало своей щекой к моей прижимающуюся. Знаешь век бы так
простоял и не пожалел бы..
Сколько то времени прошло не упомню, но как бы очнулся я,
словно на базаре. Все делом заняты - мясо делят и комментируют
происходящее в три десятка глоток. Миник на правах добытчика
процессом руководит, ангакок - Большой Джуулут в сторонке на
нартах сидит и трубку курит задумчиво. Я видимо всё таки устал с
дороги. Хозяева это заметили и меня на отдых в ближайшее иглу
проводили. Улёгся я на мягкое, лежу и думаю, а ведь больше
недели не мылся и ничего, как меня Миник перед охотой на нерпу
китовым жиром с ног до головы умастил, с тех пор и живу без
бани и душа. Пока по снегу в холодке обретались, то особо о
помывке и не скучал. А сейчас, когда потеплело, то вроде бы и
вспомнилась прежняя привычка к гигиене. Так с мечтой о горячем
душе я и уснул.
Любопытный сон мне приснился: Будто бы нахожусь я в море и
сижу в большой лодке полной молчаливых и сосредоточенных
промысловиков-инуитов и при этом точно знаю, что лодка эта
называется умиак и еще знаю,что она искусно из китового уса
связанна. На носу лодки сидит женщина, почему я так думаю, да
потому что на женских кухлянках на спине есть большой капюшон
