Руслан Бирюшев - Ветер с Востока
- Я и сама не ожидала, что оно настолько… - протянула Настина ученица – на пустынной ночной улице было тихо, и шёпот офицера расслышали все его спутники, - …впечатляет. По устному описанию не подумаешь даже – насколько.
- Ладно, давайте будить хозяина сего архитектурного чуда. – Николай тряхнул головой и первым шагнул на ступеньки.
- Куда ты, нам же к чёрному ходу! – Поймала его за рукав девушка. – Он может не сразу впустить, а это ведь проезжая улица, тут в любой момент кто-нибудь может появиться.
- Ох-х! – Капитан хлопнул себя по лбу, сморщился. – Прости, тайный агент из меня ещё тот. Веди лучше ты сейчас.
- Как скажешь. – Саша указала на тесный переулок – по сути, щель между стеной библиотеки и соседним забором. – Туда, кажется.
Где-то рядом тоскливо завыла собака, и во всех ближайших дворах ей вторили десятки сородичей. Из-за тучи выглянула бледная луна. Николай невольно поёжился, следуя за крошечной стажёркой…
Днём, прежде чем вставать на постой, квартет всё ж немного поездил по городу, чтобы оглядеться, запомнить расположение основных улиц и заодно посмотреть, не упал ли им кто-нибудь на хвост за воротами. Привлекать внимание не хотелось, так что решили вести себя более-менее естественно. По большому счёту, в итоге для новоприбывших в Ташкенте было три пути – к ближайшему караван-сараю, в порт или же на центральный рынок. Последний вариант подходил лучше всего – учитывая, что к рыночной площади-регистану, как текущие со скал ручьи к горному озеру, стекались все транспортные артерии города. Туда и направились, предварительно немного покружив по кварталам.
До того, как Ташкент стал портом, его существование обеспечивал именно базар на стыке четырёх городских районов. Сюда прибывали купцы из Халифата и Поднебесной, Хивы и Бухары, товары везли со всех концов Средней Азии. «Каменный город» не только скупал и перепродавал, он и сам производил многое из того, что можно было увидеть на прилавках. Четыре района делились на множество кварталов-махаллей, и в каждом квартале жила община ремесленников. Квартал Дегрез славился своими чугунолитейщиками, которые не потеряли влияния и после возведения в Чимкенте заводов, в квартале Укчи селились лучшие в ханстве оружейники, из мастерских которых выходили острейшие клинки и тугие луки. В других махаллях жили кожевники, сёдельщики, ткачи… В садах за поясом укреплений росли виноград, айва, персики, яблоки, груши, сливы, на пашнях колосилась пшеница…
Потом вокруг города появились первые причальные мачты и пандусы. Год за годом их становилось всё больше. Фруктовым садам пришлось потесниться – у городских стен их попросту вырубили, освобождая пространство под застройку. Ташкент стал открыт не только для сухопутных караванов, но и для грузовых дирижаблей – здесь часто останавливались суда, идущие из Европы в Индию, из Халифата в ханства, или ещё куда-то. Они приносили новые товары, и центральный рынок от этого только рос, ширился, богател. Однако славу его порт украл – и за минувший век город стал известен именно как единственная в регионе небесная гавань, а не как сердце среднеазиатской торговли.
Впрочем, когда Николай увидел ташкентский базар своими глазами, то сразу же признал, что впечатляет он не меньше порта. В конце концов, гигантские причалы с рядами пришвартованных парящих кораблей вблизи мало чем отличались от таких же причалов Москвы, Лондона или какого-нибудь Франкфурта. А вот увидеть за пределами Ташкента восточный рынок столь циклопического размаха можно было разве что где-нибудь в Дамаске.
Шумный и бурлящий, главный базар выплёскивался далеко за пределы отведённой ему площади-регистана, разливаясь по улицам вереницами лавок и прилавков. Определить его границу позволял сплошной навес, скрывающий под собой основные торговые ряды и берегущий их от полуденного зноя. Крыли навес камышовыми матрасами, приподнимая их выше крыш домов и заведений, чтобы давать путь воздуху и свету. Въезжая под него, гости города попадали в маленький самостоятельный мирок, где имелось всё, чтобы не покидать его, покуда в карманах звенят деньги. На рынке можно было жить в караван-сарае, питаться в закусочных, пить чай в чайных, где стояли огромные русские самовары с блестящими боками, бриться в парикмахерских, затесавшихся меж купеческих лавок. Можно было даже заказать себе гроб и место на кладбище в похоронной конторе – после чего со спокойно совестью умереть здесь же, не отходя далеко от очередного прилавка.
Так как закупать пока Николай ничего не планировал, то, потолкавшись немного в забитых толпой тесных переходах, он повёл своих спутников в обжорный ряд – разыскать который без особых затруднений позволял целый букет ароматов, крепчающий по мере приближения к цели. Подходящее заведение выбирали нарочито долго, давая Саше возможность следить за тылом. Ташкентские закусочные с виду мало чем отличались одна от другой – фасад открыт, внешней стены попросту нет, пол чуть приподнят над уровнем улицы, чтобы не попадала лишняя грязь. Внутри устроена округлая печь, в которую вмурован огромный котёл, а в котле бурлит вода для пельменей или мант. Где-нибудь в углу пыхтит самовар и стоят кувшины с кумысом или чем-нибудь алкогольным. Формально неугодные Аллаху пьянящие напитки были строго запрещены не только в Хоканде, но и в соседних ханствах, однако население к этому запрету относилось творчески, изыскивая обходные пути – а власть имущие, сами в большинстве своём не без греха, смотрели на подобное нарушение шариата сквозь пальцы, предпочитая получать из него выгоду. Ташкент же, пёстрый, кишащий гостями всех вер и народов, вовсе не страдал излишней религиозностью…
Напетлявшись вдоволь, путники всё же зашли в одну из лавок, хозяин которой хорошо говорил по-киргизски, что частично снимало проблему языкового барьера. Оставив скакуна возле небольшой коновязи напротив заведения, Дронов отсыпал хозяину горсть монет и попросил купить сахар к чаю – здесь его, по традиции, пили горьким, порой подмешивая соль. Ташкентец расплылся в улыбке до ушей и заверил, что знает вкусы приезжих из, как он выразился, «Джяропы» - очевидно, имея в виду Европу. Русских гостей владелец «ресторации» отвёл в дощатый курятник позади своего заведения, где держал птицу для свежих яиц и, при необходимости, мяса. В курятнике вдоль стен стояла мебель на подобии деревянных лавок, и ташкентец самолично рассадил всех по местам, предварительно протерев сиденья тряпкой и загнав кур в угол, после чего умчался готовить заказ.
- Фу-ух-х… - Николай перевёл дух – только присев, он почувствовал, как его вымотала толкотня на базаре. – Саша, ты как, не устала?
- Не очень. – Мотнула подбородком девушка. Хотя ей, маленькой и хрупкой, в толчее пришлось хуже всего – выглядела стажёрка запыхавшейся и растрёпанной. И это несмотря на то, что мужчины старались её защищать от бесцеремонной толпы, прикрывая спинами. – Но спасибо за передышку. Думаю, теперь уже можно прямо выбираться к постоялому двору.
- Согласен, только перекусим. – Капитан упёрся локтями в колени, подпёр ладонью подбородок. – Ничего по пути не заметила подозрительного?
- Да вроде нет. - Всё ещё тяжело дыша, Александра одёрнула курточку и начала приводить в порядок волосы. – Мне мало что было видно с того момента, как мы на базар зашли…
- Прости, это же я надумал сюда тащиться… Тебя чуть не затоптали… - Повинился Николай.
- Не надо извиняться, что ты. Так вот, по-моему, за нами никто не шёл. Но если слежка была, и нас не потеряли в этом людском море, то наблюдатели должны ждать сейчас где-то рядом, держа выходы из лавки в поле зрения. Вот тут-то я и думаю их приметить. Согласен?
- Звучит логично. – Мужчина с улыбкой протянул руку и потрепал стажёрку по голове. Та возмущённо пискнула и, одарив Николая гневным взглядом, вновь принялась убирать выбившиеся пряди. Продолжить разговор не удалось – явился хозяин. Он принёс самовар, пиалу с сахарным песком, чайные кружки из дешёвого желтоватого фарфора и глубокие миски с исходящими паром мантами. К каждой миске прилагалась простенькая оловянная вилка.
- Манты едят руками, но у вас так не принято, я знаю. – Сказал владелец заведения, гордый своей осведомленностью. – Кушайте на здоровье, почтенные гости, приходит ещё к старому Фаруху. Только у меня поедите как на родине.
Николай, с трудом сдерживая смех, поблагодарил ташкентца за обходительность и пообещал обязательно навестить лавку вновь. Он был почти серьёзен – не стоило исключать, что отряд может задержаться в городе, или позднее ему доведётся побывать тут вновь.
После трапезы квартет пробился к выходу с рынка, на что ушло не менее получаса, и направился… прямиком на другой рынок. Помимо главного базара в центре города, каждый квартал имел собственную маленькую торговую площадь – к ним и жались постоялые дворы, которых во всём Ташкенте насчитывалось с полсотни. Такие базарчики представляли собой миниатюрные копии центрального – там тоже имелось всё, что нужно, кроме, пожалуй, сплошного навеса. Несколько прилавков вблизи обязательного арыка. Над арыком в тени деревьев перекинуты настилы на столбиках, покрытые паласами. Каркасное здание чайханы, посетители которой и обедают обычно на этих настилах. Цирюльня где-нибудь в уголке площади, и, наконец, вход в караван-сарай.
