Неизвестно - Савин В. Днепровский вал (Мв-5)
А вдруг мое выступление сегодня станет еще одним Глейвицем? И мощь англо-американских армий покатится неудержимо на восток, загоняя варваров в их ледяную Сибирь? Что ж, это еще лучше для нас, ведь управлять землями легче, будучи рядом? Жечь Посполита до Урала, имения с русскими рабами - все, чего не добился бесноватый немецкий неудачник, будет нашим, причем завоевывать все это для нас будут британцы, полякам достаточно лишь стоять на страже, а не проливать свою кровь. И кто будет вождем этой могучей державы - панове, вспомните как начинал великий Юзеф Пилсудский! Когда я спрошу у штафирок, отсиживающихся в Лондоне, где вы были, когда решалась судьба Отечества… А после, укрепившись и переварив присоединенное, можно уже будет думать о господстве во всей Европе, а не только в ее нищей восточной половине! А еще позже как знать, может быть и весь мир будет наш! Господство одной высшей расы над прочими, в этой идее что-то есть, так отчего бы этой расе не быть польской? Но будем скромны пока, оставим этот вопрос моим детям и внукам.
А Варшава, что Варшава? Комедию надо доиграть, пока играется. Чем больше будет шума, крови и трупов - тем меньше сомнений в серьезности наших намерений и слов. За Жечь Посполиту, от можа до можа, ура! В конце концов, лишь мы, шляхта, цвет нации можем видеть блеск великой Идеи. А хлопам, быдлу довольно умирать там и тогда, как укажем мы.
Может быть я буду гореть в аду. Но я буду гореть ради Великой Жечи Посполитой!
Да, и надо не забыть приказать нашим отойти от мостов. Чем с большей кровью русские будут их штурмовать, тем лучше для нас.
Белый Ожел взлетает, панове! За Польшу, за веру, за новое “чудо на Висле”!
Москва, Кремль, 6 августа 1943.
-Значит, суд надо мной, границу на сентябрь тридцать девятого и еще территорию на востоке? Комаровский был в здравом уме, оглашая это? И кто же будет выполнять его требования?
-Товарищ Сталин, у поляков, вернее у шляхты, краеугольным камнем мышления является, что Польша, это если не центр мира, то нечто, обязательно учитываемое в мировой политике даже великих держав. Это идет у них еще с времен “либерум вето”, и настолько въелось, что сами они даже не замечают. Потому например, Сикорский мог требовать от Черчилля год назад, чтобы он прервал с нами отношения и объявил войну, ну а “Бур” Комаровский искренне убежден, что его мнение благородного шляхтича более чем весомо.
-Вам виднее, товарищ Василевский. Однако ведь в реальности “Рассвета” этого обращения не было?
-Суть была та же самая, “декларация действием”, если можно так сказать. К тому же возможен вариант, что Комаровский превышает свои полномочия. В польском праве есть такое уникальное понятие, как “рокош” - мятеж шляхтича против законной власти, если сам он считает это нужным. Причем одной из уважительных причин всегда считалась возможность занять высшее положение - и если у мятежника хватило сил и ума там удержаться, содеянное им считалось абсолютно благим и законным. Если Комаровский был назначен лондонским правительством всего лишь военным руководителем восстания, и решил пойти по стопам Пилсудского? Какие-то штафирки, сидящие далеко - и полководец, командующий армией в центре событий. Вполне могла закружиться голова от перспектив - но для этого надо крикнуть громче.
-Позиция союзников?
-Пока молчат, товарищ Сталин. Вероятно, ждут дальнейшего развития событий.
-Ну мы-то примерно знаем, что будет дальше. Может быть союзники и попробуют разыграть “польскую карту” в политической игре против нас, при обсуждении послевоенного мироустройства. Но вот сейчас ничего конкретно сделать нам они не могут, как не стали в мире “Рассвета”. А сейчас их положение хуже, так что мы нужны им больше, чем поляки. Каковы военные перспективы восстания?
-Неважные. По разведывательным данным, в районе Варшавы сосредотачивается танковый корпус СС, еще пехотные дивизии из армии резерва, и прочие части в усиление. В то время как войска нашего Первого Украинского фронта находятся в ста двадцати - ста пятидесяти километрах к востоку. И они нуждаются в пополнении, особенно боеприпасами, но если будет приказ…
-Приказа не будет, товарищ Василевский. Нет нужды спешить, надрываясь и неся лишние потери. На общих основаниях, исходя из чисто военной необходимости. Ведь в мире “Рассвета” мы все равно освободили Варшаву лишь через полгода, в январе? И мы знаем, что Комаровский нас предаст, и нас же во всем обвинит - так зачем торопиться?
-Будем ли мы оказывать помощь повстанцам, сбросом оружия и продовольствия?
-Товарищ Берия, что с варшавской организацией Армии Людовой? СССР не бросает своих в беде.
-Были предупреждены, товарищ Сталин. Но часть все равно осталась, заявив что разделят судьбу Варшавы, какой бы она ни была.
-Что ж, они выбрали сами… Оружие, боеприпасы, продовольствие, медикаменты доставлять будем. Чем больше повстанцы убьют немцев, тем легче после будет нам. И чем меньше в Польше останется антисоветски настроеных, тем лучше будет нам после. Когда будем строить в Польше народную власть.
-Наш политический курс по отношению к Польше? Какие инструкции давать в войска?
-Пока никаких, кроме чисто военных. Мы не потерпим в своем тылу никаких независимых от нас вооруженных формирований, равно как и любой деятельности, идущей во вред нашим усилиям на фронте. И безжалостно карать всех пособников фашизма, замеченных в сотрудничестве с оккупантами. В мире “Рассвета” мы поддерживали сильную Польшу как противовес разделенной Германии. Если здесь нам удастся занять всю Германию, зачем нам нужна единая Польша? Ведь например кашубы, это особая народность, как и мазурчане, силезцы, наверное можно еще найти?
-Так точно, товарищ Сталин, найдем. А что делать с товарищем Берлингом?
-Ему решать. Мы ведь не собираемся отнимать у него честно заслуженные награды, воинское звание? И гражданство дадим, если он попросит. Лично товарища Берлинга мы любим и уважаем, как других товарищей из его армии, ну а польская государственность здесь при чем? Если он решит против - что ж, очень жаль, но это будет его выбор.
-Считать ли меморандум Комаровского запрещенным к оглашению на территории СССР или напротив, опубликовать его в нашей прессе?
-А отчего бы не огласить, Лаврентий? Пусть наш народ знает правду. И никогда, даже через много лет, не будет слушать всяких там. Ведь где молчание, там сплетни, и часто грязные. А поляки, если они не понимают, то тем хуже для них! Вам так дорога ваша вольность, ну так и защищайте ее сами! “Красная зараза” здесь к вам не придет.
-Простите, товарищ Сталин?
-Песня была такая, из той истории, которую в той Варшаве сочинил некий Щепаньский, если только он нам здесь попадется… Что ж, если хотят быть вольными… Ну а мы в это время решим свои дела. Что у нас в Прибалтике, товарищ Василевский?
(текст песни, лучше всего выражающий отношение варшавских повстанцев к СССР, в нашей реальности. Автор Юзеф Щепаньский, участник боев в Варшаве, там же и погиб.
Мы ждём тебя, красная зараза,
чтобы спасла нас от чёрной смерти,
чтоб четвертованный край наш встретил
“освобождение” твоё, как проказу.
Мы ждём тебя, сброд великой державы,
в скотство введённый властей батогами,
ждём, что потопчешь ты нас сапогами,
зальёшь пропагандой своею лукавой.
Мы ждём тебя, лиходей вековечный,
собратьев наших убийца кровавый,
не жаждем мести, расплаты, расправы,
а с хлебом и солью выйдем навстречу,
Чтобы ты знал, ненавистный спасатель,
какой тебе смерти в награду желаем,
как в кулаке свою ярость сжимаем,
прося твоей помощи, хитрый каратель.
Чтобы ты знал, дедов-прадедов кат,
тюрем сибирских страж пресловутый,
как проклинает твою доброту тут
весь люд славянский, мнимый твой брат.
Чтобы ты знал, как нам страшно и больно,
детям Отчизны Свободной, Святой и Великой,
вновь оказаться в оковах любви твоей дикой,
той, что смердит нам столетней неволей.
Непобедимые красные полчища встали
у стен озарённой пожаром Варшавы,
тешится стая могильщиков болью кровавой
горстки безумцев, гибнущих в грудах развалин.
Месяц прошёл от начала Восстания,
громом орудий ты радуешь нас временами,
знаешь - как страшно себе не найти оправдания,
совесть загложет, что вновь посмеялся над нами.
Мы ждём тебя - не ради повстанцев спасения,
а ради раненых - тысячи их в муках мрут,
много детей тут, кормящие матери тут,
а по подвалам гуляет уже эпидемия.
Мы ждём тебя - но войска твои всё не спешат,
ты нас боишься - мы знаем о том, безусловно,
хочешь, чтоб пали мы здесь, как один, поголовно,
ждёшь под Варшавой, когда нас тут всех порешат.
Больше не просим - тебе самому выбирать:
если поможешь - многих от смерти избавишь,
