Диана Килина - Колибри
– Мама, ёлка готова!
Чёрт, я совсем забыла. Мы стояли возле склада и ждали, пока упакуют нашу покупку. Она была последней в магазине.
– Хорошо, я иду.
Я погладила его по голове, и он снова убежал. Работник магазина выставил большую картонную коробку в зал. Тео принялся кружить вокруг неё, радостно повизгивая. А я задумалась над тем, как её дотащить до машины, учитывая то, что в моих руках куча пакетов.
– Я помогу? – спас моё положение Сергей.
Я кивнула, и вдвоём мы направились к коробке. Он поднял её, как пушинку, и взял подмышку своими огромными ручищами, направившись к выходу. Я пошла рядом.
– Тео, надень шапку! – крикнула я в спину сыну.
Он на ходу принялся натягивать шапку задом–наперёд. Мальчишки.
– Твой? – спросил Серёжа.
Я кивнула.
– Сколько ему?
– Два года.
Он не замедлил свой шаг, но уставился на меня с немым вопросом.
– Да, я родила в семнадцать, – буркнула я, и залилась краской.
Об этом всегда неловко говорить другим. Обычно, услышав такое, люди не задают лишних вопросов, решив, что я родила от одноклассника, или что меня бросил парень. Оно и к лучшему. Ни к чему им знать подробности.
– Понятно.
Мы подошли к моей машине, и Сергей запихнул ёлку на заднее сидение. Я переставила автокресло Тео вперёд, и он сразу залез на него и пристегнулся. Я научила его этому где–то месяц назад. Он сразу сообразил, что к чему, и теперь всегда устраивался в машине сам.
– Спасибо за помощь, – сказала я Сергею.
Он отступил, и я открыла водительскую дверь своей машины. Когда я залезала на сиденье, он тихо попросил меня в спину:
– Поговори с ним. Прошу тебя.
Я ничего не ответила. Просто хлопнула дверью, завела мотор, и уехала с парковки.
***
– Мам, мы дома!
– Алиса! – обеспокоенно сказала она из кухни, – Я тут такое прочитала.
Я сняла верхнюю одежду и раздела Тео. Он потащил пакеты в гостиную, а ёлку я оставила стоять в коридоре. Войдя в кухню, я посмотрела на маму. Она сидела у окна и была белая, как лист бумаги. Её костыль опирался на стену, и сама она была непривычно растрёпанная и взлохмаченная.
– Что случилось?
Мама подвинула мой планшет ко мне ближе и выдавила из себя:
– Смотри.
Я села напротив неё и взяла чудо технического прогресса в руки. На экране красовался заголовок:
«Владелец сети клубов «Палаццо» снова замешан в гибели девушки»
У меня внутри что–то неприятно заворочалось, словно мои внутренности начали взбивать в блендере. Я принялась читать статью:
«Во вторник на трассе Хаапсалу–Кейла произошла авария. Бентли Континенталь серебристого цвета, принадлежащий известному бизнесмену Александру Дворцову, врезался в дерево. За рулём была девушка, постоянная спутница Александра, Дарья Астахова. Она не выжила.
С Дарьей Александр познакомился в октябре этого года на одной из вечеринок в Женеве. Поговаривают, что это не обычные вечеринки, а встречи свингеров. Мы, конечно, надеемся, что это просто слухи. В любом случае, в Таллинн владелец сети клубов вернулся не один и их лица постоянно мелькали на страницах светской хроники.
В редакции появилась информация о том, что Александр Дворцов и ранее был замешан в неприятной истории. Это было в Санкт–Петербурге, где него была мимолётная связь с одной из танцовщиц Go–Go. После этого её нашли мёртвой на полу своей ванной. Дворцов отрицал свою причастность убийству, следствие закрыло дело, и все документы по нему засекречены.
У Дарьи в Санкт–Петербурге осталась мать и маленькая сестра. Мы связались с её родственниками, и они сообщили, что Александр не контактировал с ними и не предлагал никакой помощи. Скорее всего, он просто не успел этого сделать.»
Я оторвала взгляд от планшета и посмотрела на маму. Она закусила губу.
– Да уж, – вырвалось у меня.
– Не хочешь ему позвонить? – спросила мама, разглядывая меня.
Я пожала плечами.
– Думаешь, стоит?
– Думаю, да.
Я перевела взгляд за окно. Серое декабрьское небо сыпало на город крупные хлопья снега. Через четыре дня Рождество. Это будет моё первое Рождество с ёлкой после смерти папы и первое рождество с ёлкой для Тео. Когда я была маленькой, мы с папой всегда ставили и наряжали красавицу вдвоём. Я надеялась, что в моей семье с Никитой, это станет традицией. Но в наше первое Рождество его не будет с нами.
Я перевела взгляд на маму и улыбнулась ей:
– Я отъеду ненадолго. Справишься?
Она кивнула, улыбнулась, и похлопала по загипсованной ноге.
– Это мне не мешает. Всегда справлялась.
ГЛАВА 46
Когда я добралась до Хилтона, уже стемнело. Я догадывалась, что сегодня, в пятницу, Саша будет в клубе. Поставив машину на парковке возле входа в гостиницу, я вышла на мороз и окинула гостиницу взглядом.
Всё здание было украшено гирляндами, сверкающими снежинками и огоньками. В центре парковки стояла большая живая ёлка, украшенная разноцветными лампочками. Сам по себе Хилтон был красивым и без этого. Но сейчас он был просто невероятным: переливающиеся огни отражались в окнах с зеркальной плёнкой, и всё здание было похоже на огромный бриллиант.
Я зашагала по занесённому снегом асфальту и добралась до «Палаццо». Дёрнув на себя дверь главного входа, я открыла её и вошла внутрь, сбивая с обуви снег. Он мгновенно впитался в бордовый ковролин, и на нём образовалось мокрое пятно. Я пошла дальше, и вошла в общий зал.
На меня уставились бармены, готовящиеся к смене.
– Я к Дворцову, – сказала я, и дрогнувшей походкой направилась в ВИП.
Там всё было по–прежнему. Те же бежевые стены, та же роскошная мебель, только обивку сменили. Я присмотрелась к диванчикам, потому что мне показалось, что сюжет на ткани мне знаком. Потом я невольно улыбнулась: на обивке были выбиты разноцветные павлины. Она была похожа на то кресло у камина, о которое облокачивался Саша в Женеве.
Оглядев зал, я не нашла никого и прислушалась. Тишину нарушал только производственный гул здания. Я посмотрела на дверь администратора, и направилась туда.
Постучав два раза, я так и не дождалась ответа. Приоткрыв дверь, я заглянула в кабинет. Саша сидел за своим столом и изучал бумаги. На нём были очки в чёрной оправе, рукава рубашки закатаны до локтя, ворот небрежно расстёгнут.
– Привет, – сказала я, и он поднял голову.
Увидев меня в дверях, он вздрогнул.
– Алиса?
– С каких пор ты носишь очки? – я вошла в кабинет, но осталась в дверях, переминаясь с ноги на ногу.
– Старею, – он указал на кресло напротив себя, и снова опустил голову к бумагам, – Проходи, садись.
Когда я подошла к столу и оказалась ближе к свету его настольной лампы, я смогла разглядеть его внимательнее. И то, что я увидела, мне не понравилось.
Он явно не брился все эти дни. Лицо выглядело уставшим, под глазами залегли синяки. Такие были и у меня в своё время, когда я не могла уснуть и ворочалась всю ночь в кровати. Седины немножко прибавилось, и его тёмные волосы теперь были, как будто покрыты инеем. Рубашка выглядела несвежей и мятой. Я оглядела кабинет, и увидела на диване слева от себя плед и подушку. Он ночевал здесь.
Да, дело, похоже, и правда плохо.
– Читала статью обо мне? – тихо спросил он, не поднимая головы.
Я кивнула, но он не мог этого увидеть.
– Читала, – ответила я.
– Что думаешь?
– Этим шакалам просто нужны сенсации, – он поднял на меня лицо и удивлённо вскинул брови, – Через неделю об этом все забудут, – сказала я, убеждая себя в правдивости этих слов.
Он ничего не ответил, просто откинулся на спинку своего кресла, и потёр подбородок, покрытый густой щетиной. Потом он снял очки и зажмурился. Когда Саша открыл глаза, его взгляд стал привычно сконцентрированным на мне. Он молчал, просто сверлил меня своими тёмно–карими глазами и не говорил ни слова.
– Как ты? Только честно, – спросила я, не отрывая взгляд от его лица.
Он медленно пожал плечами и вздохнул.
– Я не знаю. Я должен испытывать сожаление, но я не испытываю. То, что ты сказала мне… – Саша запнулся и закинул голову на подголовник, прикрыв глаза, – Я понимаю, что это неправильно, – он поднял голову и снова уставился на меня, – Но меня больше волнует, почему тебя так это зацепило.
– Я увидела мёртвого человека, Саша, – я шумно выдохнула, – Конечно, это произошло со мной не в первый раз, но… – я пожала плечами, не найдя нужных слов.
Он ничего не ответил, не задал никакого вопроса, но посмотрев на него, я поняла, что он хочет спросить.
– Когда мы хоронили папу, я подошла к его гробу, чтобы попрощаться, – я опустила глаза на свои руки, которые вцепились в край моего шерстяного пальто, – Я не узнала его сначала. Болезнь забрала его полностью, и физически, и духовно. Конечно, – я перевела дыхание и повернула голову, уставившись на фотографии, висящие на стене, – Ему наложили грим, одели в костюм, но это был не он. Он лежал в деревянной коробке на красном атласе, абсолютно чужой и незнакомый. И даже, несмотря на это, я надеялась, что он откроет глаза и улыбнётся мне своей улыбкой. Я хотела, чтобы он умер понарошку. Не взаправду. Чтобы всё это было просто шуткой.
