Олег Рой - Старьевщица
— В долг я денег не даю никогда, даже под очень большие проценты, это мой принцип, и я ни разу его не нарушил. Но я готов дать вам денег, как даю их всем — под залог некоторых вещей. Вот возьмите список того, что может меня заинтересовать. Я был у вас и хорошо помню, что у вас есть... Принесите хоть что-то из этого, а лучше все полностью — и тогда я дам вам денег.
В тот вечер дочь ростовщика легла спать успокоенной. Она не сомневалась, что все будет хорошо. Папа даст денег на лекарства, подруга выздоровеет, и скоро они снова будут играть вместе.
Но прошел день, потом другой, потом третий — а подруга так и не появилась. А еще через два дня отец позвал дочку в лавку и протянул ей прекрасную куклу — ту самую роскошную куклу ее подружки.
— Вот возьми. Ты ведь всегда хотела иметь эту куклу.
— Откуда она у тебя? — удивилась девочка.
— Неважно, — отрывисто буркнул отец, не взглянув на нее. — Теперь она твоя.
Девочке хотелось тотчас же побежать с куклой к подруге, но ее не пустили, потому что на улице шел сильный дождь. И на другой день тоже был дождь.
А на третий, подбежав к дому подруги, девочка увидела, что из него выносят открытый маленький гроб, а в нем лежит ее подруга, красивая, как невеста, с пышными распущенными волосами.
Девочка совершенно не помнила, что было дальше. Помнила только, как она, сама не зная зачем, подошла к одетой во все черное маме подруги и робко протянула ей куклу:
— Вот, возьмите...
А та вдруг схватила куклу и с неожиданной злостью бросила ее о землю.
— Будь она проклята, эта кукла! И твой отец с тобой вместе! Если бы он сразу дал мне денег, не заставляя отнимать у умирающего ребенка самое дорогое, моя дочь, быть может, была бы жива!
Девочка молча подобрала куклу, у которой от удара о землю разбилось фарфоровое личико, и побрела прочь.
С того дня отец стал опасаться за ее рассудок. Дочь не выходила из комнаты, отказывалась от еды, ничем не интересовалась и не хотела даже подойти к окну, потому что из ее окна был виден домик умершей подруги. И тогда отец сказал ей, что они уедут из этого города. Поселятся в другом месте, где все будет иначе, где будет другая жизнь и у нее будет много друзей. И девочка поверила ему, воспрянула духом. Они долго собирались, упаковывая вещи, которыми был набит весь дом. Из того, что принадлежало ей, девочка взяла с собой только разбитую куклу. С этой искалеченной игрушкой она теперь никогда не расставалась.
Они и вправду перебрались в другой город, который был больше и красивее ее родного. Отец подарил дочери толстую тетрадь, в которую девочка стала записывать свои впечатления от путешествия и переезда. Сначала она была полна радужных надежд, верила, что на новом месте у нее действительно начнется новая жизнь, их новый дом будет не таким мрачным, как прежний, а у нее появятся друзья. Но увы! И после переезда в ее судьбе ровным счетом ничего не изменилось. Они точно так же поселились в большом доме, который скоро наполнился разными вещами и стал еще мрачнее прежнего. Отец по-прежнему занимался ссудным делом, так же, как и раньше, забирал у клиентов самое дорогое, не обращая внимания на мольбы и слезы, — и очень скоро люди в этом городе начали ненавидеть его не меньше, чем там, где они с дочерью жили раньше.
Через некоторое время семья вновь перебралась в другой город, где опять все в точности повторилось. Они еще много раз переезжали из города в город. И что удивительно — вскоре после их приезда обязательно начинались какие-нибудь несчастья, войны, наводнения, пожары или эпидемии, а как только жизнь в городе начинала налаживаться, они его покидали. Было такое чувство, что они возят с собой зло... Все эти многочисленные перемещения взрослеющая девочка подробно описывала в своих дневниках. Никакого общения с другими людьми у нее не было, и заветные тетрадки — их становилось все больше — стали ее верными собеседницами и поверенными ее тайн. Начало жизни на новом месте было всегда радостным, исполненным надежд, ей хотелось думать, что уж в этом-то городе они осядут надолго, у нее наконец появятся друзья, начнется нормальная жизнь — и вновь ее ждало очередное жестокое разочарование. Бывали минуты, когда она готова была возненавидеть если не своего отца, то, во всяком случае, дело, которым он занимался...
Рассказчица замолчала, перевела дыхание и допила последний глоток вина. Андрей снова наполнил ее бокал и сказал:
— Этой девочкой была ты.
И его слова прозвучали как утверждение, а не как вопрос.
— Конечно, — согласно кивнула женщина. — Трудно было не догадаться...
— Но почему же ты сама стала Старьевщицей? — с недоумением спросил он. — Ведь тебе никогда не нравилось дело твоего отца! Более того, ты только что сказала, что ненавидела его занятие... И вот, пожалуйста, ты стала Старьевщицей...
— А это другая история, — с горькой усмешкой ответила собеседница. — Видишь ли, та девочка, как все другие девочки на свете, потихоньку росла. И превратилась в девушку. А потом полюбила одного юношу, который, разумеется, казался ей самым лучшим, самым красивым, самым сильным и умным...
— Неужели и у тебя была в жизни любовная история? И ты кого-то любила? — Андрей взглянул на нее с любопытством. — Вот уж никогда бы не подумал...
— Почему? — Она пожала плечами. — Я устала повторять тебе: я такой же человек, как ты и все прочие. Я тоже женщина, и ты не так давно имел возможность в этом убедиться... Это воспоминание о нас с тобой я тоже у тебя куплю, и куплю за очень большие деньги. Я себя ценю дорого, иначе мне трудно было бы прожить так долго... Но сейчас речь не об этом, а совсем о другом. О другом воспоминании. О моей юности, о моей любви... И о молодом человеке, который от нее отказался. Видите ли, для него, такого блестящего и успешного, вращавшегося в высших кругах, дочь ростовщика была недостаточно подходящей партией. То есть спать со мной ему его положение совсем не мешало, но когда дело дошло до женитьбы, он нашел себе другую невесту, из богатой родовитой семьи, занимавшей очень влиятельное положение в городе.
— И что же ты? — Андрей тоже налил себе вина и отхлебнул из бокала. Разговор все более занимал его, он почувствовал в своем беспросветном мраке забрезживший светлый лучик.
— А я дала себе слово, что докажу ему, как он ошибся. Меня вело чувство оскорбленной женщины... Я решила во что бы то ни стало сделаться самой богатой и влиятельной женщиной... Даже не города, а как минимум страны. Вот тогда он горько раскается в том, что пренебрег мною. Но у меня был для этого лишь один-единственный путь — продолжить дело моего отца и приумножить нажитое им и его предшественниками состояние. Вот этим я и стала заниматься...
— Да, я понял, что было именно так, — кивнул Андрей. — Ноя спрашиваю тебя не об этом. Мне интересно не столько то, как ты занималась этим самым ссудным делом, сколько другое твое ремесло... То, как ты начала покупать у людей воспоминания. Откуда у тебя взялась такая способность? Ведь все это совершенно необычно, это невозможно понять и поверить в это тоже невозможно...
— Эк тебя разобрало любопытство, — снова усмехнулась женщина. — Погоди, узнаешь и это, всему свое время. Раз уж я начала рассказывать тебе свою историю, то изложу ее до конца. Если бы ты знал, как давно мне хотелось поделиться ею с кем-то, да только случай не представлялся... И, кстати, ты не совсем прав насчет «другого ремесла». По сути, ссудное дело не слишком-то и отличается от покупки воспоминаний. Это заметил еще мой отец. Он не раз повторял, что покупает у людей не просто вещи, а воспоминания. Ведь с каждым кольцом, каждым браслетом, каждым набором ложек или нательным крестиком, которые приносили ему клиенты, у людей было что-то связано. И чаще всего хорошее, чем плохое. Когда я услышала это впервые, слова отца настолько запали мне в душу, что я записала их в дневнике — я вела его все свое детство и юность. В одной из толстых тетрадей в клеенчатой обложке. Их у меня накопилось немало. Но, впрочем, мы несколько отвлеклись... На чем я остановилась?
— На том, что ты захотела стать самой богатой и влиятельной женщиной. И не только в своем городе... — напомнил Андрей.
— Ну да, конечно, — кивнула собеседница. — И во многом мне удалось добиться этого. В отличие от отца, я стала брать в залог действительно ценные вещи, а давала за них сущие копейки. Но все равно от клиентов отбоя у меня не было. Я унаследовала фамильную способность появляться там, где людям живется тяжелее всего, когда они готовы на все, лишь бы найти выход из тяжелых жизненных обстоятельств... Впрочем, в нашем мире найти подобное место нетрудно. Уж в чем в чем, а в трудностях и несчастьях у людей никогда нет недостатка. Я наживалась на их бедах и горе и стремительно богатела. У меня появилась возможность пускать капитал в оборот, проворачивать крупные денежные сделки, которые почти всегда заканчивались успешно и приносили мне солидную прибыль. Я стала очень состоятельной женщиной, а деньги, как известно, приносят с собой и власть, и положение в обществе. Меня стали охотно принимать в элитных кругах. Пусть я была всего лишь ростовщицей, но мое огромное состояние вызывало всеобщую зависть. И, если ты успел заметить, я всегда была очень хороша собой. Меня окружали толпы восхищенных мужчин... Правда, чаще всего их пылкость имела целью мой счет в банке. А я смеялась над ними и меняла любовников как перчатки, наслаждаясь тем, что любая моя прихоть, любой каприз всегда будут незамедлительно исполнены...
