Анастасия Павлик - Зерно А
- Так мило с твоей стороны пригласить меня позавтракать, - я положила в рот последний кусочек манго, допила кофе и промокнула губы салфеткой.
- Две причины, Риты, - напомнил он.
- А вот теперь слушай меня как никогда внимательно. – Я выдержала паузу. Он нахмурился. – Первая причина – на улице, в машине нас ждет Лев Деревский с застрявшим в горле чистосердечным признанием, что во всех ошибках его жизни виноват ты и только ты. И я хочу, чтобы ты насладился каждым мгновением своего фиаско вместо того, чтобы испытывать затуманивающую разум боль от переломов, не замечая ничего, кроме своего ничтожного страдания. Вторая причина – у меня чертовски болит правая рука. Я разбила ее о челюсть Арины Деревской после того, как она, выполняя твои пожелания, позвала к нам на огонек некоего очень мертвого и обстоятельного парня. Ты подставил меня. Хотя нет, ты не просто подставил меня, ты посягнул на самое драгоценное, что у меня есть – на мою душу. Можно кое-что спросить у тебя, Богдан? – Не дожидаясь его ответа, я выдохнула: - Почему, мать твою? Почему ты сделал это?
- Ты ничего не докажешь.
- И это все, что ты можешь сказать в ответ на мою речь?
Богдан пожал плечами и глотнул кофе. Он не выглядел шокированным или мало-мальски взволнованным. Поставив чашку обратно на блюдце, он блеснул зубами:
- Без своего адвоката я глух и нем. Таково положение вещей.
- Ну что ж, Деревский внесет изысканное разнообразие в сие положение вещей.
- Не забывайся, Рита. У меня много влиятельных знакомых. Даже если он взболтнет лишнее, мне от этого не будет ни холодно, ни жарко.
- Я искренне недоумеваю, когда ты успел вылизать нужные задницы. Например, местного судьи.
- Фу, как грубо.
- Я могу убить тебя, - я задумчиво почесала переносицу. – Бьюсь об заклад, госпожа Смерть не числится среди твоих так называемых «влиятельных знакомых».
- Как медиум медиуму: ты же знаешь, это не решение проблемы.
Смерть?
- О да, уж я-то знаю. Благодаря тебе.
- Прости, Рита. Это все конкуренция и, пожалуй, такой фактор, как сильная личная неприязнь. Только без обид, идет?
Я, скорее, почувствовала, чем увидела Чак-Чака, и перевела взгляд на входную дверь. Чак-Чак как раз входил в кафе.
- Да. Идет, - подтвердила я. – Спешит.
Лысый детина увидел нас и зашагал в нашу сторону.
- Это нечестно, - процедил Громов, завидев здоровяка.
- Да, Богдан, нечестно. Познакомься, это Чак-Чак. В отличие от твоих знакомых, он влиятельный физически. Влияет на целостность челюстей и конечностей. Чак-Чак, а это Богдан Громов, собственно, ты уже слышал о нем.
Чак-Чак поднял и опустил здоровенные плечи:
- Палисси, я не могу влиять не целостность его черепа – честно говоря, я получил указания от Стефана не трогать обоих господ… слишком интенсивно. Очень жаль.
Я посмотрела на Чак-Чака другими глазами. А у этого парня, оказывается, есть свой стиль. Он не просто ходячая мясорубка, но еще и неплохой шутник.
- Ну, судя по всему, одного из господ ты уже доставил кое-куда. Где Деревский?
- В багажнике, - как само собой разумеющееся, ответил Чак-Чак. – Не будешь жрать это? – Не дожидаясь ответа, он взял надкушенный тост Громова и отправил в рот. – М-м-м, французский тост. Недурно. – Громов вскочил, но Чак-Чак, не поднимая головы, рявкнул: - Сидеть, сука.
Громов всем своим видом – сморщенным носом и опущенными уголками рта, - демонстрировал недовольство и пренебрежение. Но сесть он сел без препираний. Еще бы, попробуй выделывать финты с таким парнем, как Чак-Чак.
Я подозвала официантку и попросила принести счет. Когда Громов расплатился, я оставила его на Чак-Чака и заглянула в уборную. Пять минут спустя тесной троицей мы направились к машине. Из багажника не доносилось ни звука: Деревский лежал подозрительно тихо, но Чак-Чак заверил меня, что не оглушал его. Сила убеждения, гордо сказал он. Я представила, как подействовала сила Чак-Чак на убежденность Деревского переместиться из салона в тесный багажник, и скривилась.
- Тебе комфортно на заднем сиденье? – заботливо поинтересовалась я у Громова.
- Я больше ни слова не пророню без своего адвоката.
- Я тебя сейчас так пророню, что вмиг отпадет желание… Что, Рита?
- Не безобразничай. Как это ни печально, но он имеет полное право на адвоката. Кстати, самое время связаться с моим адвокатом. Чак-Чак, можешь пробить номер мобильного Юлия Морозова?
- Без проблем.
Пару минут спустя Чак-Чак заглянул в салон, протягивая мне матово-черный «слайдер».
- Алло, - раздался в динамике знакомый голос.
- Юлий, здравствуйте. Это Рита Палисси.
- Рита! Как я рад слышать вас!
Мое нутро клокотало, я стала еще на шаг ближе к списыванию со счетов этой проклятой заварушки с «Темной стороной». Быстрее бы. Потому что мысли о Владе с каждой минутой причиняли мне все больше и больше боли.
- У меня хорошие новости: сейчас рядом со мной сидит подтверждение нашей с вами теории, по которой Деревские были лишь орудием в руках опытного манипулятора.
- Спасибо, - едко фыркнул Громов. Он закурил. Я не возражала, поймав себя на мысли, что сама не отказалась бы от сигареты. А лучше от пары-тройки.
- Дайте угадаю: его имя уже звучало в наших с вами разговорах?
- Да.
- Богдан Громов?
- В яблочко!
- Да. В яблочко, - повторил Морозов со слышавшейся в великолепно поставленном голосе улыбкой.
- В табло, - мрачно ухмыльнулся Чак-Чак, застывшим взглядом глядя на Громова.
- Со мной рядом также Лев Деревский.
- Езжайте ко мне в офис, Маргарита. Я организую вашим друзьям теплый прием.
Я отдала «слайдер» Чак-Чаку и попросила его, ради всего святого, вытащить Льва из багажника.
Хлопнул багажник и Деревский неуклюже плюхнулся на заднее сиденье. Дизайнерский свитер, платиновые волосы, аристократическое лицо – все смято, словно использованный носовой платок. Он не смотрел на Громова и не проронил за всю дорогу ни слова.
Прием действительно оказался теплым – насколько это вообще возможно в такой холод. Морозов подскочил к нашей машине. С ним было четверо не самого дружелюбного вида мужчин в зимних куртках и натянутых на глаза шапках. Мне не надо было спрашивать, кто они – их лица и так безмолвно вопили: «Прокуратура». Тут был и господин Пальто-Панцирь-За-Пять-Штук.
Выдыхая облачка пара, Морозов постучал по окошку, и я опустила стекло. Чак-Чак тем временем, словно заботливая мамаша, передавал Громова и Деревского в руки служителей закона.
Любопытно, но Громов выглядел довольным: он наконец получил благодарных зрителей, и – я читала по его шевелящимся губам – как раз исполнял арию попранной невинности, при этом используя весьма крепкие выражение, с которыми можно ознакомиться в лифтах, подъездах и на заборах. Говнюк, ни дать, ни взять. Он показушно достал мобильный и набрал какой-то номер. Понты налево и направо. Деревский тем временем что-то тихо говорил господину Панцирю.
- Не волнуйтесь, - проследив за моим взглядом, сказал Морозов, - я все проконтролирую. Да только, боюсь, Громова нам не прижать. – Он наклонился ниже и затараторил: - Я навел кое-какие справки; он как пить дать откупится.
- Влиятельные знакомые, - я скорчила гримасу.
- Верно. Все шишки достанутся Деревскому, да и то я почти уверен, что его тоже отмажут… чтобы потом разобраться за опущенным занавесом.
- Пусть разбираются. Плевать. – Я сделала свою часть работы, доставила его целым и невредимым. Все, как и обещала: пара-тройка волосков, не более. – Главное, чтобы Деревский спел свою песенку перед свидетелями, газетчиками… кем угодно, лишь бы это было зафиксировано и обрело огласку. Пусть он подплетает к делу хоть самого дьявола – все, чего я хочу, это получить назад свое доброе имя.
- Само собой. Кстати, где Арина Деревская? Она сыграла не последнюю роль в этом спектакле.
- Спектакль, - повторила я. – Не-а. Арина не считала это спектаклем. И я склонна согласиться с ней. – Я перекинула волосы на плечо и кончиками пальцев здоровой руки взялась за седую прядь. Увиденное произвело на Морозова впечатление. – А еще, как вы, наверняка, успели заметить, она распахала мое лицо.
- Вы хотите сказать, что…
- Что она уехала в неоплачиваемый отпуск, да.
- Бог мой, - взгляд Юлия перебегал с царапин на моем лице на седую прядь и обратно. – Господи милосердный.
Я пожала плечами. И ответила на незаданный вслух вопрос:
- Спиритические штучки-дрючки.
- Будем считать, что я ничего не слышал, - уголки рта Морозова дрогнули, но брови оставались нахмуренными. В его глазах был страх. Я не хотела пугать его больше. Потому что не была уверена на все сто, что не испугаюсь вместе с ним.
- Как вам угодно.
- Надеюсь, документация «Темной стороны» в безопасности?
Я кивнула, зная, что Федор не подведет.
- В таком случае все в порядке, - он улыбнулся. Морозов был одет не по погоде легко, но так одеваются все, кто бывает на улице ровно столько, чтобы дойти от машины до офиса или наоборот. Сегодня, однако, ему пришлось немного изменить заведенный порядок вещей, и он уже порядком окоченел. Еще чуть-чуть, и можно будет струшивать иней с его волос. – Берегите себя, Маргарита.
