air - Unknown
– Так хорошо, – ловя ртом воздух, говорит она. – Боже, так хорошо.
Я на волоске, жду, когда услышу ее частое дыхание и жадные маленькие вздохи – она всегда так делает, когда кончает.
– Давай, малышка, – подгоняю ее.
Она всхлипывает, стонет, впивается ногтями мне в кожу и с расслабленным выдохом кончает так сильно, что дрожит в моих руках, затягивая меня за собой. И я не могу больше оставаться неподвижным. Я подаюсь назад и ударяю обратно, жестко трахаю ее длинными, торопливыми толчками, и когда я сам начинаю кончать, она снова кричит мне в шею.
Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я не хочу сдвигаться с нее, но я килограммов на сорок тяжелее ее, поэтому скатываюсь и падаю рядом с ней на матрас.
– Ты знаешь, какие грязные покрывала в отелях? – говорит она, задыхаясь.
Я закрываю глаза, все еще чувствуя жидкое тепло под кожей.
– Что?
– Люди, которые занимаются сексом в отелях…
Я переворачиваюсь и закрываю ей рот ладонью.
– Ш-ш-ш.
Она хихикает под моей рукой, облизывает ее и, блять, я опять лежу на ней, щекочу ее, закидываю ее руки за голову и посасываю ее подбородок, шею, грудь. Меня окутывает облегчение, словно ворвавшийся в комнату из открытого окна ветер: мы снова вместе. Дела налаживаются, пусть и не тем способом, каким я хотел, но все же мы не потеряем свои лодки. Моя жизнь движется вперед, любовь всей моей жизни сейчас обнаженная лежит подо мной, и все будет хорошо.
Но в уме возникает один вопрос, который мы так еще ни разу не обсудили.
– Как чувствует себя твоя мама?
Она замирает подо мной, взглядом давая понять, что, пожалуй, не самый удачный момент обсуждать эту тему, когда я уткнулся лицом между ее грудями.
– Прости, я клянусь, что не думал про грудь твоей мамы. Я думал о том, как сейчас расслаблен, и что все потихоньку налаживается, и понял, через что тебе приходится проходить. А мы так и не поговорили об этом.
Харлоу притягивает мое лицо к себе и целует так долго, что мне пришлось отстраниться от нехватки воздуха.
– Спасибо, что спросил.
– Ну и?
– Давай оденемся и обсудим это за пивом.
Она встает, и я иду за ней в ванную, сажусь на закрытый унитаз, поглаживая руками ее ноги и прижимаясь головой к животу, пока она в это время протирает лицо каким-то лосьоном и собирает волосы в растрепанный пучок. Она все еще приятно пахнет, только сейчас еще добавился чистый запах ее пота и секса.
– Ты сидишь и думаешь, как сильно меня любишь, да? – спрашивает она.
– Да, – я провожу рукой по бедру и между ее ногами. Она дрожит, когда я ввожу в нее средний палец и начинаю медленно поглаживать. Целуя ее живот, я бормочу: – Блять, это чертовски горячо.
– Что именно?
Я смотрю на нее.
– Я чувствую в тебе свою сперму.
Это ее смешит.
– Ты такой грязный и пошлый, – но она не отходит. И не может скрыть, как по груди растекается румянец, и как напрягаются ее соски.
– Мне нравится, – признаюсь я. Я хочу это увидеть. Но пока не хочу ей об этом говорить, сам не знаю, почему. Может, потому, что если скажу об этом вслух, то сегодня мы не выйдем из номера.
Она запускает руки мне в волосы.
– Мне тоже это нравится. С тобой мне нравится много чего, о чем я раньше не знала. – мне становится любопытно, говорит ли она о сексе, о веревке или о чем-то еще. О чем-то большем. Немного отойдя, она берет полотенце и смачивает его под краном. – Но сейчас даже не думай об этом. Ты ведешь меня на свидание.
***
В получасе езды от ее отеля рядом с моим домом есть бар, но мне показалось, что мы туда долетели за считанные минуты. Все, что Харлоу сейчас переживает со своей мамой, в точности совпадает с моей жизнью двенадцать лет назад. За исключением эмоциональной стороны – она тут намного лучше справляется, да и медицина в этом вопросе продвинулась. Мама заболела, когда мне было десять лет, я боялся и потерять ее, и той ответственности, что меня ждала: Леви было четыре, и, когда спустя два года мама умерла, я занимался всеми домашними делами, ведь отец пришел в себя спустя еще два года, когда перестал работать по 16 часов в день.
И если бы мне пришлось снова вернуться и пережить все заново, я бы делал тоже самое, что и Харлоу, и по ее уверенному голосу я не могу понять, смирилась ли она или еще переживает. Что понадобится ее матери после повторного курса химиотерапии? Как долго ее отец сможет самостоятельно их воспитывать, пока у него не опустятся руки? Харлоу сейчас очень нужна моя поддержка.
– Ты все делаешь правильно, Печенька. Если бы мне пришлось опять пережить все это, я поступил точно так же, как и ты.
Она резко поворачивается ко мне.
– Ты серьезно? – шепчет она.
– Серьезно.
– Я боюсь, что станет хуже.
Я останавливаюсь на небольшой парковке возле бара «У причала» и глушу двигатель.
– Есть вероятность, что так и будет. Но ты не должна через все это проходить одна, – возвращая ей ее же слова, говорю я. – Я знаю, что все испортил, когда уехал из города, но скажи, ты мне доверяешь?
Харлоу наклоняется и целует меня.
– Доверяю.
Для вечера четверга в баре было достаточно оживленно, во всем виновата невероятная погода. Ничто не разжигает в людях жажду лучше, чем теплый октябрь, отсутствие дождя и целый день удачной рыбалки.
Едва мы входим в бар, как ото всюду слышатся крики и поздравления с началом шоу. Блять, я такого не ожидал. Я был так увлечен восстановлением отношений с Харлоу, что забыл, а ведь теперь люди будут смотреть на меня по-другому. Я веду ее к стойке и стараюсь не обращать внимания, как все на нее таращатся.
Вопрос, который интересует всех, задает бармен Ник, он закончил школу на год раньше меня, поступил в Гарвард, но потом вернулся, не смог найти более красивого места для жизни.
– Финн, а кто это с тобой?
– Меня зовут Харлоу, – отвечает она, не дав мне и рта раскрыть.
– Ты очень дальняя родственница Финна? – интересуется Кенон в конце бара. – Пожалуйста, скажи, что это так.
Харлоу подмигивает, игриво извиняясь.
– Я его невеста по переписке. Он сказал, что у него есть замок. Скажите, у него и правда есть замок?
– Прости, детка, – отвечает Кенон. – Только популярное шоу и куча фанаток.
– Фанаток? – глядя на меня, переспрашивает Харлоу.
Я заказываю два пива и пачку арахиса.
– Пошли, – я веду ее у двум пустым стульям в тихой части бара.
Она садится и поворачивается ко мне.
– У тебя уже есть фанатки?
– Кенону лишь бы языком почесать.
– Потому что они все-таки фанатки?
Смеясь, я отвечаю:
– После того как вышел анонс, сегодня на причале появилось несколько девчонок.
– Ты имеешь в виду вон тех, которые сейчас играют в дартс и глазеют на тебя? – она показывает подбородком в дальнюю часть бара.
Я подношу пиво к губам и незаметно смотрю, куда она указала. Там было как минимум полдюжины студенток, глазевших прямо на меня.
– Ага, они самые.
– Уверена, они умеют читать между строк в той статье, – она берет свое пиво и залпом выпивает почти полбутылки. – Могу поспорить, скоро в этом баре дела пойдут намного лучше. Да я уверена, любое место в вашем городе прославится. И эти девчонки уже успели растрезвонить по всему Твиттеру, что видели тебя здесь.
Я даже и не думал, что наше участие в шоу поможет не только нам. Но не могу сосредоточиться ни на чем другом, когда она вот так на меня смотрит. Я делаю еще один глоток, изучая ее.
– Ты ревнуешь?
Она смеется.
– Не-а. Во мне все еще часть тебя, которую ты оставил чуть больше часа назад. И довольно глубоко.
– Как непристойно. И я чертовски тебя люблю.
Харлоу опирается на стойку и смотрит на меня.
– Давай сделаем одинаковые татуировки.
– Вот как?
– Ага. Русалки или черепа. Тебе решать.
– Русалки?
– Ага, – говорит она. – Только подумай, я всем буду рассказывать про твой огромный трезубец.
Я почесал подбородок, глядя на ее охуенно идеальные губы. Любые отметины на ее коже будут только от меня.
– Нет, я не хочу.
– Ты можешь сделать крюк.
Из меня вырывается смешок.
– Я не собираюсь набивать себе гребаную татуировку в форме крюка.
Она замолкает и с легкой улыбкой тянется ко мне, выпячивая губки для поцелуя. Наклонившись, я целую ее.
– Я счастлива с тобой, – говорит она.
Блять. Она моя девочка.
– Я тоже счастлив с тобой.
Она выпрямляется прищуривается.
– Ни одна девица не посмеет целовать тебя во время шоу или как-то еще. Свидания? Это еще ладно. Им придется постараться, чтобы сделать хорошее представление, ведь после сьемок ты будешь тайком пробираться ко мне и оставлять следы от укусов на моих бедрах.
Моргнув, я чуть не подавился арахисом.
– Харлоу, я же тебе говорил, что не подписал страницу с пунктом про отношения. Я не собираюсь ходить на свидания во время сьемок, – я снова целую ее, но теперь жажду вонзить зубы в ее кожу и посмотреть, каков будет след на мягкой нежной коже ее бедер. Отстраняясь, я моргаю и смотрю в другую сторону, чтобы успокоиться.
