Александр Розов - Одиссея креативной королевы
- Разумеется, Ваше величество, я понял, о чем вы говорите. И очень хорошо, что вам известны некоторые обстоятельства. Мне будет проще объяснить, почему тот выход, который вы предлагаете, невозможен по причинам национальной безопасности.
Боудис сделала точно рассчитанную паузу, и полюбопытствовала:
- Что же случится с безопасностью Соединенного Королевства, если ваше ведомство вернет этим гражданам легальное состояние, украденное у них путем криминального злоупотребления властью? Объясните мне это, мистер Олбрайт.
- Ваше величество, это сложный вопрос. Соответствующая тайная внешняя операция находилась в компетенции некой спецслужбы, руководство которой ушло в отставку месяц назад после серии трагических провалов, включая Лондонский теракт.
- Минутку, мистер Олбрайт! Из отставки руководства некой спецслужбы, видимо, не следует, что Форин-офис, в структуру которого включена эта спецслужба, не должен исправлять последствия ее ошибок и преступлений. Или, по-вашему, я неправа?
- Ваше величество, поверьте, мне жаль, но у разведывательного сообщества имеются специальные правила, где предусмотрены случаи, когда надо кем-то жертвовать.
- Я поняла ваше мнение, мистер Олбрайт. А теперь я прошу дать прямой ответ на тот вопрос, с которого мы начали. Вы вернете украденное у этих граждан, или нет?
- Ваше величество, я был бы рад выполнить ваше пожелание, но это невозможно.
- Что ж, мистер Олбрайт, в таком случае, я советую вам завтра начать рабочий день с вручения мистеру Вэнворту прошения о вашей отставке. Он не очень удивится.
Пауза. Чарльз Олбрайт, кажется, уже успел услышать от премьер-министра намек о возможности такого поворота, однако не поверил, что это возможно. Ведь, согласно «Неписаной конституции Британии» (писаной Конституции у Британии нет) так вот, согласно «Неписаной конституции», хотя все министерские назначения номинально совершаются королевой, фактически она не решает ничего. Все решает от ее имени премьер-министр (он же – лидер партии парламентского большинства). И вот, вдруг королева по своей инициативе объявляет министру Иностранных дел такое…
- Простите, Ваше величество, - произнес он, через минуту овладев собой, - но у меня отсутствуют основания слагать с себя обязанности.
- Отсутствуют основания? – переспросила она.
- Да, Ваше величество. Вы же знаете, существуют определенные правила.
- Я это знаю мистер Олбрайт. Но если завтра в 9 утра по Гринвичу прошение о вашей отставке не будет подано, то клянусь богом: я дам вам достаточные основания путем заявления для прессы и передачи материалов по этому делу. Ясно ли я выразилась?
- Ваше величество, что вы делаете!? - воскликнул он, - Это же неслыханно!
- Мистер Олбрайт, - спокойно сказала она, - Я советую вам или восстановить ID тех четырех граждан, или уйти в отставку, чтобы соблюсти пристойность. Доброй ночи.
…Вот такой разговор. Королева положила трубку на откидной столик шезлонга и с грустью посмотрела на волны, сверкающие солнечными бликами. Она понимала, что перешагнула невидимую черту, после которой начинается действительно опасный конфликт. У нее не было никакой уверенности, что она поступила правильно. И (вот неприятность) вокруг – ни одного человека, на которого можно рассчитывать. Есть мальчишки-лейтенанты, но в вопросах политики они не в счет. С другой стороны, как говорили древние: «рассчитывай только на себя, и не узнаешь горечь предательства». Мудрость древних - слабое утешение, но хоть какое-то…
…Кстати, через 10 часов после этого разговора Чарльз Олбрайт подал в отставку. Это означало, что поставлен крест на реставрации легального статуса четырех британских граждан, угодивших на незийскую каторгу из-за шпионских игр своего правительства. Впрочем, королева могла хотя бы честно смотреть в глаза Джейкобу Ардейлу:
Боудис навестила Джейкоба Ардейла на каторге утром 11 апреля.
- Джейкоб, мне жаль, но ваша личность вычеркнута из официальной британской базы данных. Все, что я смогла сделать, это сместить с должности главу Форин-офиса.
- Ваше величество, вы уволили министра из-за моего случая? - удивился Ардейл.
- Да. Я так поступила, поскольку он виновен в этой возмутительной ситуации. А вы можете работать редактором моей библиотеке под меганезийским ID. Тут нет ничего зазорного для вас. Офицер Банни Хабана подтвердила, что это будет являться вашей основной работой. Позже я лично позабочусь, чтобы у вас был постоянный ID.
- Спасибо, Ваше величество. Вы действительно источник справедливости.
- Я просто делаю то, что обязана делать, - ответила она, - и я прошу вас своевременно направлять мне результаты вашей работы. Это важно. Желаю успехов Джейкоб.
- Благослови вас бог, - ответил Ардейл. Кажется, он снова почувствовал себя частью Империи, и жизнь стала для него осмысленной. Вот такой имманентный бюрократ…
…А Боудис почувствовала, что ее ждут неприятностей за этот королевский жест.
…
*18. Юная леди и ее дядя.
11 апреля. Крайний северо-запад Океании.
Площадь суши архипелага Палау: менее 500 квадратных километров. 400 из них это главный остров Бабелдаоб. Еще 50 приходятся на четыре довольно крупных острова. Остальная площадь (то ли 10, то ли 40 квадратных километров) это три сотни мелких островков и отмелей на атоллах. А если отвлечься от цифр, то на Палау есть все. Вот натурально: все. Горы и реки с водопадами, озера и болота, джунгли и древние руины городов (построенных неизвестно кем, неизвестно когда, и заброшенных неизвестно почему). Географически это чудо расположено, если смотреть с севера на юг, то между Японией и индонезийской частью Новой Гвинеи, а если с востока на запад - то между Каролинскими и Филиппинскими островами. Дореволюционное население – 20 тысяч, текущее (по данным на 1 апреля 3 года Хартии) – 32 тысячи.
В ходе Войны за Хартию, 15 января прошлого года Палау подвергся бессмысленным бомбардировкам со стороны Международных сил, и еще некоторое количество бомб достались Палау в ходе Декадной войны текущего года, но сейчас это казалось далеким прошлым. Острова Палау превратились из скромного экзотического курорта (каковым были до войны за Хартию) в изумительные западные ворота Конфедерации Меганезия. Фактически этими воротами был Центральный Международный аэропорт, расположенный на равнинной южной оконечности острова Бабелдаоб.
Именно тут приземлялись авиалайнеры, выполняющие официальные рейсы из Сеула и Гонконга (сохранившиеся с «довоенных времен»). Правда, большинство туристов уже освоили гораздо более дешевые «не совсем официальные» рейсы, но не о них разговор. Сейчас заходил на посадку авиалайнер из Гонконга: типовой Boeing-737. На его борту (помимо сотни других пассажиров) имелись три персоны из Британии: лорд Джонатан Конгрейв, его юная племянница Джил Додридж, и некий адвокат Морис Тейлор. Лорд выглядел как обычный лорд в возрасте около 50 лет. Достаточно высокий, и умеренно полный, с невыразительным лицом, вроде морды грустного пожилого бульдога. Его племянница – верткая особа с немного кукольным, но очень живым личиком и редким сочетанием синих глаз и совершенно черных волос, привычно скучала в его обществе. А
Морис Тейлор был невозмутим. По его подчеркнуто-неброской внешности и какому-то цепкому взгляду, можно было заподозрить, что его карьера проходила в спецслужбе. В портовых пабах про таких говорят «если он - адвокат, то я - Санта Клаус».
…Авиалайнер из Гонконга заходил на полосу, а двое встречающих в небольшом зале прибытия аэропорта вносили последние коррективы в план первоначального общения.
- Слушай, - сказала Чанди Кестенвэл-Шеппи, - главное, пожалуйста, не забудь сразу же загородить меня от этого субъекта. А я мгновенно утащу Джил, как мы договорились.
- От которого из двух тебя загородить? – спросил капитан Бокасса.
- От лорда Конгрейва, - уточнила Чанди, - второго я не знаю, и буду игнорировать его.
- Но, Чанди, ты сказала, что это адвокат лорда Конгрейва. Я думал, ты его знаешь.
- Да, я так сказала, потому что мне так заявила Джил. Но голос у нее был особенный. Я полагаю, что это не адвокат, а еще один поверенный Гиперборейского клуба. Вероятно, главный. А лорд Конгрейв будет только поддакивать, как болван.
- Стоп, Чанди! Ты что, волнуешься из-за этого Тейлора?
- Нет-нет, я волнуюсь перед встречей с Джил. Представь, Бокасса: меньше года назад, в летнем кампусе, мы с Джил ночью тайком линяли к речке, и купались голышом, потом курили на двоих самокрутку из табака, свистнутого с плантации. Кажется, прошло не меньше вечности с тех пор… О! Вот она! Ничуть не изменилась! Как ты ее находишь?
