Дэн Уэллс - Руины
— «Бесплодные земли» — термин, принятый в заповеднике, — сказала Херон.
— Прошу прощения?
— Раньше мы называли их токсичной пустошью, — проговорила Херон. — Так их назвал Афа, и это наиболее точное описание. Бесплодные земли — термин, который используют обитатели заповедника, а теперь его используешь и ты.
— Ты хочешь сказать, что я становлюсь одним из них? — спросил Сэмм. — Это тебя беспокоит?
— Я никогда не говорила, будто меня что-то беспокоит.
— Тогда почему ты себя так странно ведешь? — поинтересовался Сэмм. — Ты подгоняла меня, но не помогла мне в работе; ты хотела обсудить что-то наедине, но теперь не желаешь говорить.
— Мы говорим.
— Это разве считается?
— Не знаю.
Линк Сэмма затрещал досадой.
— И что это значит?
Они шли молча. Темные тучи закрыли Луну.
— Ты замерз, — произнесла Херон. — Давай я тебя согрею?
Она обняла его.
Сэмм от удивления потерял дар речи и споткнулся. Он явственно ощущал, как тело Херон прижимается к его, как ее рука обхватила его за плечи, а грудь нежно прилегла к его руке. Холодный ветер приподнял волосы Партиалки, и черные пряди скользнули по его лицу и уху. Сэмм остановился.
— Что ты делаешь?
Херон встала перед ним, одну руку оставив у него на спине, а второй обвивая его. Она притянула его к себе и поцеловала. Ее губы были мягкими и влажными, а пальцы нежно вплелись в его волосы. От потрясения Сэмм окаменел, а затем схватил Партиалку за руки и оттолкнул.
— Что ты делаешь? — снова спросил он.
— Это называется «поцелуй», — сообщила Херон. — Вы с Кирой один раз делали это, поэтому, думаю, ты в курсе, что это такое.
— Разумеется, я в курсе, — ответил Сэмм. Его линк превратился в беспорядочную смесь, потрясения, смущения и возбуждения. — Зачем ты делаешь это со мной?
— Я хотела узнать, каково это, — пояснила Партиалка. Ее линк, как и обычно, ничего не передавал. — Каликс говорила, что ее ты тоже целовал.
— Каликс говорила тебе об этом?
Это было почти так же невероятно, как и поцелуй: Каликс ненавидела Херон.
— Я могу быть очень убедительна. — Херон снова стала двигаться на восток. — Меня учили использовать всевозможные средства для получения информации как от мужчин, так и от женщин. Ни один из этих методов не работает на Партиалах, потому что вы так и не развили в себе способность читать определенные знаки.
Сэмм бегом догнал ее.
— Херон, объясни мне, что происходит. — Он схватил ее за руку. — Мы знаем друг друга почти двадцать лет, и это… — Он посмотрел на облака. — Я даже не знаю, что сказать.
— Решения, которые ты принимаешь, глупы, — произнесла Херон. — Единственная заложенная в нас цель — выживание любой ценой. Возможность этого дюжину раз была у тебя в руках, и ты просто выбросил ее на помойку. Твои планы не приведут к выживанию; твои действия не приблизят нас к нему ни на йоту. Если ты ничего не предпримешь, то умрешь через семь месяцев, однако ты оставил свою лучшую возможность остаться в живых позади. И вот Каликс говорит, что ты любишь Киру, и это единственное, что объясняет все твои действия. Нас учили, что влюбленный человек глупеет и мы можем использовать это против своих врагов, но ты… — Она повернулась к нему лицом. — Ты ведь даже не испытываешь счастья. Ты отказываешься от своей жизни, потому что любишь кого-то, кого здесь больше нет, и тебе это ненавистно. Это убивает тебя. Любовь — это худшее, что когда-либо с тобой происходило, но ты все равно любишь ее.
Партиалка надолго замолчала, и Сэмм решил, что она закончила, но затем она снова заговорила:
— Я… — начала она. — Я хотела узнать, на что это похоже.
Херон замолчала, но ее взгляд был устремлен на Сэмма, разум которого никак не мог сосредоточиться. Партиал не знал, как ответить и с чего начать; он перестал понимать, что чувствует к Кире, Херон и остальным.
— Поцелуй — еще не любовь, — пробормотал он наконец.
— А пересечение пустоши?
— Возможно, — ответил Сэмм. — Херон, любовь — это не оружие.
— Все что угодно — оружие.
— Все что угодно можно использовать в качестве оружия, — произнес Сэмм, — но это не одно и тоже. Любовь — это когда у тебя есть возможность использовать чьи-то чувства, доверие или уязвимость кому-то во вред, но ты этого не делаешь. Когда даешь обещания, которые не хочешь выполнять, но сдерживаешь их, потому что это правильно. Когда помогаешь людям, которые не смогут отплатить тебе тем же. — Он повернул кисти рук ладонями вверх, пытаясь описать то, что едва понимал сам. — Когда… говоришь не «пустошь», а «Бесплодные земли».
— Ты убиваешь себя, — проговорила Херон.
— А ты себя теряешь, — ответил Сэмм. — Любовь — это когда ты находишь что-то настолько огромное, настолько… необходимое, что это становится для тебя важнее, чем твои собственные цели, чем твоя собственная жизнь. Это не означает, что твоя жизнь без этого не имеет смысла, — любовь придает ей смысл, которого раньше не было.
— У жизни есть собственный смысл, — парировала Херон. — Мы живем потому, что иначе умрем. Нет смысла ни в смерти, ни в пустых жестах, ни в великих жертвах. Любовь разрушает твою способность принимать решения.
Сэмм покачал головой.
— Ты можешь себе представить, что раньше я тебе завидовал? Я думал, что хотел бы, чтобы ничто не могло меня задеть. Хотел бы никогда не расстраиваться и никого не терять, и чтобы мое сердце никогда не разбивалось из-за какой-нибудь глупой бессмысленной трагедии, которые определяют все наше существование. Ты знала, что ПараДжен создал нас для того, чтобы мы любили? Чтобы сопереживали? Они дали нам эмоции, чтобы заставить нас ценить человеческую жизнь, заставить нас любить их, людей. Но это послужило лишь тому, что, когда мы наконец поняли, что они-то сами нас не любят, нам было намного больнее. А ты… тебя никогда не беспокоило это или что-либо еще. Раньше я считал, что к этому нужно стремиться. Но ты спрятала свои эмоции так глубоко, что я не чувствую их даже через линк. Тактические данные, состояние твоего здоровья, местоположение и готовность к бою — все это я улавливаю, но эмоций нет. Ты как черная дыра, Херон, и это нехорошо. Это ненормально.
— Шпионские модели создавались по другому образцу, — проговорила Херон. — Ты не ощущаешь мои эмоции потому, что я сама их не ощущаю. И ты прав насчет меня: я черная дыра. Пустая оболочка. Ты думаешь, что я разыгрываю таинственность, но я просто… в смятении. Я думала, что если поцелую тебя, если почувствую то, что чувствовали Кира и Каликс, то, может быть… — Она отвернулась. — Это не сработало.
Сэмм потрясенно застыл, пытаясь разобраться в словах Партиалки.
— Зачем было так делать? — спросил он. — Зачем создавать живое, разумное существо, а потом забирать все, что делает его личностью?
Линк Херон, как всегда, был пуст.
— Потому что это помогает нам выживать.
Глава 30
Некоторые Партиалы, которых Кира встретила у моря, принадлежали к фракции Морган и находились здесь в патруле. К тому времени как Джерри Риссдал умер, а на землю стали падать первые большие снежинки, все они, как и Грин, стали дезертирами: они были слишком потрясены увиденным и испытанным, чтобы в них осталось желание вернуться. Мир очень резко изменился до неузнаваемости и уже никогда не станет прежним. Некоторые Партиалы направились на восток в надежде отыскать старых друзей из других подразделений, которые уже примкнули к той или иной мелкой фракции. Трое присоединились к Кире, привлеченные ее обещанием излечить «срок годности». Девушка была честна с ними и Грином и сказала, что, сколько бы уверенности ни испытывала, вероятность того, что ее план не сработает, все равно существует. Солдат по имени Фалин, лидер отряда, просто почесал голову и посмотрел в сторону пролива.
— Если это не сработает и мы погибнем, то мы по крайней мере пытались. — Он посмотрел на Киру. — Не думаю, что стоило бы рассчитывать на что-то большее. Ни сейчас, ни когда-либо еще.
— Не каждый будет мыслить так широко, — ответила Кира. — Люди могут воспротивиться этой идее с той же вероятностью, что и другие Партиалы.
— Тогда чем раньше, тем лучше, — проговорил Фалин. — До истечения моего «срока годности» осталась только одна партия.
«Осталась одна партия, — подумала Кира. — Грин умрет через месяц, а Фалин — месяцем позже.
Сколько времени у Сэмма? Смогу ли я еще когда-нибудь его увидеть?»
Они похоронили Риссдала на берегу океана в неглубокой могиле, которую завалили камнями. Это заняло довольно много времени, и, когда Кира и Партиалы закончили копать, тело Риссдала уже покрывал слой снега. Кира гадала, как долго будет продолжаться буря, но больше ждать она не смела. Парк, куда призвал их Риссдал, располагался на конце длинной узкой косы, вдающейся в пролив. Короткая перебежка через мост вывела группу на широкий пирс, у которого толпились лодки.
