Сапронов Евгений - Чёрный сокол
- В общем, повезло нам сегодня, - подытожил Олег, - а что будет завтра - посмотрим!
Субэдэй расположился позади одного из своих туменов. Большую юрту полководца обтянутую отбеленным войлоком окружали кольцом два десятка грязновато серых юрт поменьше. В них размещались две сотни его телохранителей - тургаудов. Прославленный полководец, никогда не боявшийся смерти в бою, на склоне лет начал ценить свою жизнь. Он хотел наслаждаться каждым отпущенным ему днем и не желал, чтобы вражеский меч или стрела отправили его к предкам раньше срока. Позади белой походной юрты, в которой Субэдэй принимал своих тысячников, а иногда и гостей, выстроился полукругом его личный обоз. Среди телег с походным имуществом стояла повозка, некогда принадлежавшая знатному китайскому князю. Со всех сторон она была обшита толстыми листами стали и имела узкие, закрывавшиеся изнутри бойницы для стрельбы из лука. Осторожный и недоверчивый Субэдэй большинство ночей проводил в этой повозке. Рядом с китайским броневиком стояла неразборная юрта на колесной платформе. В ней содержались походные наложницы полководца. Когда-то в Китае Субэдэй услышал, что юные любовницы отодвигают старость и хотел использовать эту возможность. Тем более что Тэмуджину, как Субэдэй называл Священного Воителя про себя, юные девы, коих у него перебывало без счета, вроде бы помогли пережить многих своих соратников.
Юрта полководца стояла напротив, выходивших на реку, городских ворот. Влево и вправо от нее, дальше вдоль берега стояли юрты тысячников и их личные обозы. С некоторых пор тысячники пользовались в походах такими же привилегиями, какими обладали знатные монгольские нойоны во времена юности Потрясателя Вселенной. Сотники и уж тем более десятники никакими привилегиями не пользовались. Они, как и все их воины спали под открытым небом на толстом пастельном войлоке.
Субэдэй не любил торчать на виду у всех или разъезжать по лагерю, лично вникая во все вопросы.
- Зачем тогда мне сотники и тысячники? - говорил он. - За что мне кормить бездельников если я все буду делать сам? Тем, кто не может содержать в порядке свою сотню или тысячу нечего делать в войске. Неспособные пусть убираются к демонам - мангусам.
Когда армия обложила город, Субэдэй удалился в свою юрту. Сидя на толстых простеганных войлоках он рассматривал чертеж земель урусутов, давно уже нарисованный, служившими моголам купцами. На чертеже было проставлено расстояние между главными городами.
- Через пять дней мы возьмем Мушкаф, - рассуждал монгольский полководец, водя толстым грязным пальцем по карте. - Ух!
Субэдэй отвлекся от стратегического планирования, задрал штанину и почесал место, куда его только что укусила одна из блох, которых было полно в юртовых войлоках.
- Субэдэй-багатур, - приподняв дверной полог, в юрту заглянул часовой, - гонец от темника Ушидай-Байху, - сообщил он.
- Пусть войдет, - кивнул полководец, опуская штанину.
Вошедший пожилой монгол, едва переступив порог, сдернул с головы малахай, бухнулся на колени и уткнулся лбом в покрытый жирными пятнами войлок.
- Сядь и говори, - проворчал Субэдэй.
Гонец уселся на пятки у входа и доложил:
- Темник Ушидай-Байху, извещает тебя Субэдэй-багатур, - начал монгол, - что его тумену попадаются только угли на месте домов. Он спрашивает, как долго ему идти по этой дороге и когда повернуть назад, если и дальше не будет ни жилья, ни людей, ни припасов.
"Проклятые урусуты! - едва не выкрикнул Субэдэй в ярости. - Я столько сил потратил, высчитывая, дни пути, запасы зерна и сена, что заготовили на зиму здешние харачу. А где они теперь? Их нет! Сгорели!".
Чаурхан-Субэдэй сжал кулаки и громко засопел, беря себя в руки.
- Передай Ушидаю, что он должен сделать два полных дневных перехода, - хриплым голосом ответил он гонцу, - и если не найдет припасов, пусть тогда возвращается сюда.
В этот момент снаружи донесся шум. Субэдэй встрепенулся и вскочил на ноги. Опытный полководец не мог ошибиться. "Урусуты устроили вылазку" - подумал он.
- А ты что сидишь? - рявкнул Субэдэй на гонца. - Скачи и передай мой приказ Ушидаю. Пошел прочь!
Монгол вскочил, как ошпаренный. Пятясь и бормоча извинения, он выбрался наружу. По монгольским обычаям, повернуться задом к знатному хозяину юрты означало нанести ему смертное оскорбление. Субэдэй вышел следом. Его тургауды были уже в седлах и смыкали железное кольцо вокруг штабной юрты. Полководец взобрался на своего любимого саврасого жеребца и стал смотреть на бой, разворачивавшийся под стенами города. Субэдэй увидел, как небольшой отряд урусутов в полторы - две тысячи вылетел из ворот крепости и, сметая всех на своем пути, помчался прямо на него. Полководец подобрал поводья, готовясь спасаться бегством, на враги до него не добрались. На середине широкой реки они осадили коней и разделились на три отряда. Один из них, состоявший из воинов, вооруженных длинными копьями галопом рванулся вверх по реке. Воины пронзали копьями всех, кто попадался им на пути. Второй отряд поскакал вниз по течению, рубя мечами и саблями не успевших убраться с дороги монголов. Воины тумена порскнули в разные стороны, как стая воробьев, в середину которой прыгнула кошка. Русские еще какое-то время гнали противника по льду, рубили и кололи отставших, а потом были вынуждены остановиться. Их было слишком мало и пока они мчались посередине реки за одними монголами, другие разворачивали коней и обходили ратников с флангов. Оказавшиеся справа и слева от русских отрядов враги принялись осыпать их стрелами.
Субэдэй видел, что его воины действуют умело, а урусуты валятся с коней один за другим, но...
- О демоны-мангусы! - взревел Субэдэй хриплым голосом.
Третий отряд урусутов не бросился за убегавшими монголами, он разделился на сотни, которые тут же они атаковали укрытия с камнеметами. Сначала монгольский полководец не придал этому значения. Метательные машины были прикрыты высокими щитами и со всех сторон окружены густой щетиной бамбуковых кольев с торчавшими в разные стороны железными наконечниками. А потом Субэдэй увидел, как урусуты начали швырять в укрытия какие-то предметы, от чего камнеметы сразу же охватило пламя.
Полководец резко развернулся к ожидавшим приказаний порученцам.
- Скачите! - заорал, брызгая слюной, Субэдей. - Передайте мой приказ этим безмозглым баранам, которые по недоразумению считаются моими тысячниками. Пусть остановят своих воинов! Пусть они обнажат мечи и сражаются! Пусть защищают камнеметы, как юрту своего отца!
Всеволод Юрьевич хорошо запомнил, что говорил ему этот странный рыцарь, неизвестно как появившийся на Руси.
- Не бейте кулаком, - наставлял князя с воеводой Олег Иванович. - В этот раз надо ударить растопыренными пальцами. Разбейте всю рать на отряды по пять сотен. Выстройте их на дороге в длинную колонну. Когда выскочите из леса на простор, пусть один отряд сразу уходит далеко вправо, другой чуть ближе, третий прямо, четвертый влево, как растопыренные пальцы на пятерне. И ни в коем случае не останавливайтесь, - говорил рыцарь, сверкая зелеными, будто у водяного, глазами. - Остановитесь вы - остановятся и монголы! И сразу начнут выбивать ваших бойцов стрелами. Не давайте им разорвать дистанцию. Навязывайте свальный бой! Вы должны сходу пройти насквозь монгольский лагерь, развернуться и снова атаковать. Не стоять! Только вперед!
Лагерь этого тумена располагался на "кремлевском" мысу, ограниченном с северо-запада глубоким оврагом, по дну которого протекала Неглинная. С севера и северо-востока рос густой лес. С юго-западной стороны монгольского стана проходила стена Кремля с обширным посадом перед ней. Свободным для монгольской конницы оставалось только юго-восточное направление. И как раз на него выходила владимирская дорога. При такой диспозиции, вылетевшие из леса русские, прошлись по вражескому лагерю не поперек, а наискось, почти вдоль. Монголы не успевали убраться с дороги, атаковавшей их конницы, потому что их сотни, оказавшись на пути, наступавших параллельно полков, уворачиваясь от фронтального столкновения, бросались навстречу друг другу и сталкивались. Поэтому первый удар русских изрядно проредил ряды монголов и посеял панику. Устилая путь вражескими трупами, защитники Москвы дошли до оврага, развернулись и, не давая монголам опомниться, атаковали снова. Ошеломленные враги начали разворачивать коней и удирать на юго-восток. Русские преследовали их и рубили отставших. К востоку от Боровицкого холма вдоль Москвы-реки тянулась огромная пустошь с полями и лугами. Монголам нужно было пространство для маневра. Им надо было рассыпаться и окружить врага. К востоку от Москвы места было достаточно, но когда отряды кочевников стали на ходу расходиться веером, русские, вопреки ожиданиям монгольских тысячников, не остановились, а повторили этот маневр. Тринадцать русских полков, в каждом из которых насчитывалось чуть больше пятисот всадников, ударили сразу во все стороны и погнали монголов дальше.
