Александра Адорнетто - Небеса
Мы с Ксавье устроились рядышком на диване, накрытом льняным чехлом. Я догадывалась, о чем он думает. Он до сих пор винил себя за то, что мы оказались в таком ужасном положении. Ксавье встретился со мной взглядом и поморщился, безмолвно прося у меня прощения. Но ему не стоило переживать. Я ни о чем не жалела.
— Прекрати, — твердо произнесла я.
— Это была моя идея, — пробормотал он униженно.
— Наша, Ксавье, — поправила его я. — Долой угрызения совести! Я, между прочим, стала твоей женой. И если надо драться — я согласна.
— Ты превращаешься в маленького солдатика, да? — улыбнулся Ксавье.
— Не ты ли говорил: «Марш вперед или марш домой»?
— Я же футбол имел в виду, — возразил Ксавье.
— В принципе, все происходящее можно описать, как игру, — отозвалась я. — Победить и быть вместе… вот наша задача, и в данный момент мы играем против очень сильной команды.
— А мы сумеем их одолеть? — шептал он, убрав мне за ухо выбившуюся прядку.
Его прикосновение согрело меня и заставило забыть о проблемах.
— Конечно, — ответила я и закрыла глаза. — У них нет ни малейшего шанса.
Ксавье провел большим пальцем вокруг моих губ, и они непроизвольно разжались. Еще несколько мгновений — и воздух мог наэлектризоваться. Мы оба поспешно ослабили объятия. Ксавье отодвинулся подальше от меня. «Ничто так не гасит желание, как страх, — подумала я. — А особенно — боязнь за любимого человека».
— Кошмар, — вырвалось у меня. — Гэбриэл перестарался.
— Ничего, мы справимся, — заверил меня Ксавье.
— У тебя самообладание, как у ангела.
— Спасибо, — хмыкнул Ксавье. — Я терпеть не могу высоты.
— Серьезно? Я не знала.
— Пытался произвести на тебя впечатление. Кое-что я утаил.
— Не рано ли ты расслабился? Мы женаты всего несколько дней.
— «В горе и в радости» — не забывай.
— По-моему, горя больше, чем надо.
Ксавье погладил мои волосы, чтобы утешить меня, но я уже встрепенулась.
— Я хочу поцеловать тебя, — заявила я. — Ты — мой законный муж.
— Тебе стоит отвлечься, — вздохнул Ксавье.
— Верно…
— Нет, не так…
Ксавье вскочил и принялся рыться в шкафах по обе стороны от камина. Внутри лежало множество старых номеров «Нэйшнл Джиографик» и «Ридерз Дайджест», а еще — деревянный игрушечный паровозик с вагончиками. Я прижалась лицом к подлокотнику дивана и наблюдала за ним. Ксавье не сдавался и продолжал поиски.
— Здесь есть хоть что-нибудь полезное? — ворчал он и внезапно выудил из глубины две изрядно потрепанные коробки с настольными играми и победно поднял их.
— «Тривиал Персьют»[7] или «Монополия»? — радостно спросил он.
— Первое, — мрачно ответила я.
— Нечестно, — заспорил Ксавье. — Ты — ходячая энциклопедия.
— А твои сестры считают, что в «Монополии» ты всегда жульничаешь.
— Залог недвижимости, когда у тебя туго с деньгами, — абсолютно честный прием, Бет. Мои сестренки просто ненавидят проигрывать.
Начался дождь. Вдалеке грохотал гром. Я слышала, как капли стучат по ступеням крыльца, и в конце концов уселась поудобнее.
— Мы даже не знаем, откуда исходит опасность, — посетовала я.
— Не важно, — отмахнулся Ксавье. — В любом случае мы можем убежать.
— Ага, — отозвалась я. — Но мне хочется понять, что вообще творится. От нас вечно все скрывают. А мне невыносима мысль о том, что нас опять пытаются разлучить…
— Бет, не будем о грустном, — прервал меня Ксавье.
— Ладно. Твоя взяла.
Ксавье кивнул и начал молча раскладывать карточки «Монополии». Сперва игра нас действительно захватила, но потом мы стали делать ходы машинально. А когда за окнами шуршала листва или раздавался треск, мы одновременно вздрагивали и оборачивались на звук. Ксавье включил мобильник и обнаружил двенадцать пропущенных вызовов и несколько отчаянных СМС от родных. В частности, сестра Клер написала: «Ксав, позвони нам сразу, как только это прочтешь». СМС от Николь как нельзя лучше выражало ее взрывной характер: «Что за черт? Ты где? Мама плачет». Ксавье швырнул телефон на диван, и он завалился между подушками. Ему было невыносимо тяжело, но я даже не знала, что и сказать: ведь пара-тройка фраз не уймет страдания. Поэтому я бросила кости и передвинула свою фишку на «Трафальгарскую площадь».
Только когда возле дома затормозил джип, мы поняли, как продрогли и проголодались. К счастью, Айви и Гэбриэл привезли еду.
— Холодно у вас. Почему не развели огонь? — удивилась Айви.
Я пожала плечами. Как объяснить сестре, что почти всю энергию мы израсходовали на то, чтобы удержаться от супружеской близости и не навлечь на себя новую вспышку Небесной ярости?
Гэбриэл замер напротив камина, и дрова вспыхнули ярким пламенем. Я придвинулась к огню и потерла руки, покрывшиеся пупырышками. Гэбриэл и Айви купили по пути китайский фастфуд. Мы с Ксавье быстро расправились с содержимым картонок и запили нехитрые яства содовой. Если бы не гнетущая атмосфера, нас бы могли принять за компанию друзей, уехавших за город на выходные. А еще мы осознавали, что неприятного разговора не избежать, хотя хотели его оттянуть.
Я догадывалась, что молчание нарушит Айви.
— Руководство на себя взял Седьмой Чин, — сообщила она, сжав кулаки. — Они всегда суют свой нос куда не надо!
Я вытаращила глаза. Седьмой Чин — это та часть ангелов, которые надзирают за народами этого мира. А при чем здесь мы с Ксавье?
— Невероятно, — буркнула я.
Гэбриэл посмотрел на меня.
— А ты чего ждала? Медового месяца в отеле «Четыре сезона»?
— Нет, но трудно представить, что они явятся сюда. Из-за нас.
— Они уже прибыли, — вымолвила сестра.
— Что им нужно? — спросил Ксавье, решив взять быка за рога. — Я им не позволю и пальцем тронуть Бет.
— Ох, горячая голова… — пробормотал Гэбриэл, уставившись на огонь.
Айви продолжала:
— Вам следует быть тише воды, ниже травы, никуда не высовываться. Есть слухи, что они начали охоту.
— Охоту? — переспросил Ксавье. — Я не ошибаюсь? Мы говорим об ангелах?
— Прежде всего они воины, — пояснила Айви. — И цель у них одна: поиск отступников.
Я стала лихорадочно перебирать в голове информацию о Семерках. Так их прозвали мы, Хранители, и прозвище к ним прилипло. Официально они именовались Начальниками или Князьями — из-за своего статуса. Проведя некоторое количество лет в статусе Хранителей, ангел получал разрешение попросить о переводе в Седьмой Чин, но не каждому позволялось подобное повышение. Это можно сравнить с воинской службой — строжайшая муштра и никакого общения с человеческими душами. Поэтому мало кто из ангелов стремился попасть в ряды Семерок.
Во мне всколыхнулись старые воспоминания. Например, о Захарии. Он был моим другом в Царстве Небесном. Зак — талантливый Хранитель. В шутку мы поддразнивали его Флейтистом из Гаммельна, потому что он шагу не мог ступить без толпы следующих за ним по пятам детских душ. Однако по каким-то причинам Зак вскоре разочаровался в своей роли. Наверное, соображения престижа заставили его вступить в Седьмой Чин. После этого я его ни разу не видела. Его уход стал для нас, Хранителей, огромной потерей. Зак делал все легко, играючи, он просто творил чудеса. Я прекрасно помнила его бледную кожу с россыпью веснушек и ясные глаза. Зак не имел ничего общего с воином… Неужели теперь он будет меня выслеживать?
Гэбриэл буквально втолкнул меня в реальность.
— Единственный наш шанс — запутать их, — сказал он. — Постоянно менять места.
— Что предлагаешь? — скептически осведомилась я.
— А у тебя есть предложение получше? — парировал брат.
Ксавье насупился: его, конечно, не устраивали недомолвки.
— Что-то я не совсем понимаю, — упрямо произнес он. — Получается, сейчас мы не получили разрешения свыше. Но однажды нам дали зеленый свет и разрешили быть вместе. Все очень логично.
— Вы поторопились, — заметила Айви.
Ее мягкость моментально исчезла: в сестре пробудился строгий серафим.
— Вас терпели. И на шаг, который вы сделали, требовалось разрешение.
— Бет совершила серьезный проступок, — добавил Гэбриэл. — Брак — это нерушимый союз мужчины и женщины. Вам раньше многое сходило с рук, но на сей раз… вы пересекли черту. Нельзя безнаказанно нарушать законы вселенной. Будьте начеку и не надейтесь на благосклонность.
Глава 4
Под покровом деревьев
Несмотря на суровые слова, глаза Гэбриэла были печальны. Ведь он встревоженно наблюдал за нами еще тогда, на лужайке перед школой «Брайс Гамильтон»! Мы с Ксавье отошли в сторонку от остальных выпускников, нарядившихся в мантии и шапочки магистров. Но потом его отвлекла какая-то восторженная юная хористка, и Гэбриэл переключился на свой земной образ учителя музыки. А мы улизнули. Брат привык считать себя непогрешимым. Разумеется, он огорчился из-за меня.
