air - o f7d12d3eb98ba64b
Тем же вечером, после того как она ушла, оставив Гэвина немного
ошеломленным, он вернулся в дом и нашел в Чулане запыленную коробку, в
которой хранил свои старые рисунки.
На дне этого бардака он нашел записку шестилетней давности, написанную
корявым почерком дикой и покровительствующей Дэлайлы.
«Я не хочу, чтобы ты прятался. Ты мне нравишься».
Гэвин перечитывал ее снова и снова, пытаясь понять, каково это – кому-то
нравиться, конечно, если она именно это имела в виду.
Он плохо спал и проснулся еще до рассвета, позавтракал на заднем дворе –
там было спокойней, и он мог подумать в относительной тишине. Он часто
думал о девушках, о их губах, шеях, руках и остальном. Но он еще никогда не
увлекался силой духа, потому что Дэлайла хоть и казалась хрупкой, но все же
была сильной.
Какая из них получилась бы пара? Ее внутренний огонь был таким
мощным, что вырывался наружу. А весь его мир был настолько крошечным, что
она вряд ли его увидит, даже если он будет нависать над ней.
***
Хотя Гэвину нравилось лицо Дэлайлы, он так же любил сидеть позади нее
на уроках английского. На следующее утро она не решалась обернуться и
посмотреть на него, но он ощущал, как все ее внимание было сосредоточено на
происходящим у нее за спиной и направлено на него.
Она была такой миниатюрной, такой женственной. Гэвин представил, как
бы уложил ее на бок на траву и играл бы на ее коже, как на фортепиано.
– Мистер Тимоти?
Он моргнул, чтобы сфокусироваться, и понял, что мистер Харрингтон
смотрел прямо на него.
– Да, сэр?
– Эта неделя посвящена По. И я спросил, какое произведение вы выберете, чтобы прочитать и обсудить с нами. Или вместо этого вы надеялись прочитать и
обсудить мысли мисс Блу?
Гэвин почувствовал, как по лицу расползлась улыбка.
– Тогда бы мне сильно повезло. Но нет, я буду рад обсудить «Овальный
портрет».
Тут у Дэйлалы появился повод обернуться и посмотреть на него. Ее глаза
были широко раскрыты и сияли любопытством. Она больше не пойдет за ним
домой – он был совершенно уверен, что она прислушается к его вчерашним
словам – но так легко от него не отступится.
Глава пятая
Она
Дэлайла зашагала по лужайке, игнорируя тяжелые взгляды на своей спине, пока смело направлялась к одиночке под деревом.
«Тогда бы мне сильно повезло».
С того урока английского и возмутительного комментария Гэвина у нее в
голове вертелись сотни различных толкований его слов. Биение ее сердца
учащалось с каждым шагом, пока она не почувствовала, что как только
доберется до него, не выдержит и выскажет все.
Гэвин сидел на траве, прислонившись спиной к дубу, и читал.
– Что ты имел в виду под «тогда бы мне сильно повезло»? – выпалила
Дэлайла и съежилась. Стоило бы подойти и начать с чего-то более нейтрального
и дружелюбного. Например, с приветствия. «Привет. Давай начнем все с
начала после вчерашнего. И первый вопрос: как это возможно, что за эти
годы ты стал еще симпатичнее?»
Вместо этого она не успела взять себя в руки и бесцеремонно ляпнула.
Он медленно оторвал взгляд от книги, словно не мог отвлечься, пока не
дочитает предложение. А потом улыбнулся.
– Привет, Дэлайла.
– Привет, – ответила она, переминаясь с ноги на ногу, пока ждала ответ.
Наконец она снова спросила: – Так почему ты это сказал?
Он приглашающе похлопал по траве рядом с собой.
– Там нет скрытых смыслов. Просто подумал, что тебя будет интересно
попытаться разгадать.
– Я – загадка?
– Для меня – да.
Она неохотно села и попыталась прогнать румянец.
– Почему ты вчера не захотел, чтобы я видела твой дом?
На какое-то время он задумался, а потом ответил:
– Потому что я знаю все слухи. Думаю, мне было бы неудобно видеть тебя
там.
Дэлайла ощутила тяжесть поражения. Это было из-за того, что говорили в
городе? Или он думал, что она тоже такое говорит? Или же не хотел ее там
видеть, и это… уже совсем другая причина.
– Я никогда не обсуждала твой дом, ты же знаешь, – заметила она.
Его длинный большой палец скользнул по корешку книги, что он читал, и
она задрожала, представив, что почувствовала бы, если этот палец скользнул по
ее спине.
– Знаю, Дэлайла, – ответил он, но не поднял взгляд.
И это все? Это так и останется неизменным: она битый час смотрела на
него в первый день в школе, следовала за ним до дома, а теперь и унизилась
сегодня. Она оттолкнулась от земли, чтобы встать.
Гэвин схватился длинными пальцами за ее предплечье.
– Не уходи. Мне все еще хочется услышать парочку историй об ужасах
католической школы.
– Ужасах? – сев обратно, спросила она. Ничего ужасного не приходило в
голову. Только постоянные наказания в углу и скука, когда изголодавшиеся по
отношениям девочки устраивали драмы там, где в них не было нужды.
– Изгнания демонов, – предположил он, задумчиво сжимая губы. –
Жестокие монахини. Общежития с привидениями. Расскажи что-нибудь
интересное, Дэлайла.
Она вдохнула и задержала дыхание, глядя на него. Он был слишком хорош, чтобы быть реальным, и ей хотелось, чтобы он как-то показал ей, что она в нем
не ошиблась.
– Как насчет дикой лесбийской оргии?
Его глаза игриво округлились.
– Я весь внимание.
– Тогда ты будешь разочарован. Там не было ни жестоких монахинь, ни
изгнаний демонов, по крайней мере, я не видела. Но все тайком выпивали, принимали наркотики и водили мальчиков.
– Мальчиков? – его брови медленно поднялись.
Дэлайла рассмеялась: ей понравилось, что именно эта часть была самой
шокирующей. По правде говоря, у нее было мало опыта общения с парнями.
Она целовала нескольких, одного даже затащила в постель, чтобы попробовать
новые ощущения, но не более того.
Подняв руки, он заметил:
– Нет, понятно, что парни не такие запрещенные, как наркотики, но
неужели пройти так сложно?
– Не обязательно. То есть, тебе было бы сложно переодеться в девушку и
пролезть внутрь даже посреди ночи. В тебе двадцать метров роста. Но
остальным парням было не сложно притвориться девушками, чтобы пройти.
Он фыркнул.
– Вот, значит, как все устроено. Тогда тебе нужно вернуться в католическую
школу, чтобы мы проверили, смогу ли я пробраться.
– Пробраться куда? – низким голосом многозначительно спросила она. – В
мою комнату?
Но она расслабилась и забыла, как хрупка была ее новая дружба. Его
улыбка слегка увяла.
– Для начала в здание.
– Прости. Рядом с тобой я всегда веду себя странно. Обычно я не такая.
Клянусь.
– А какая ты обычно?
Она подумала над ответом.
– Скучная. И ищущая кого-то, кто спросит о приведениях или демонах.
Он отвел взгляд, рассматривая школу вдалеке.
– Даже не знаю, что с тобой делать, Дэлайла Блу. Похоже, ты пытаешься со
мной подружиться.
– Потому что ты мне нравишься, – откровенно сказала она.
– Все еще? – спросил он с вновь расцветающей улыбкой.
– Думаю, ты мне нравишься немного иначе, чем в одиннадцать лет. Хотя и
не обязательно. Может, так ты мне тоже нравишься.
Но он не давил и не спрашивал, на что она рассчитывала, а ведь мог
уточнить: «А как именно? Скажи, как я тебе нравлюсь, Дэлайла». Вместо этого
он пожал плечами, словно ему и этого было достаточно, и сказал, что всегда рад
другу.
***
– Как же я мог забыть, что тебя вечно тянет на ужастики? – простонал
Давал. Он уже практически надулся. – Мы могли сходить в Сенека-парк [зоопарк
– прим. перев.], выпить из моей фляжки, поболтать о мальчиках.
– Я не пью, – напомнила ему Дэлайла. – И когда это мы начали открыто
говорить о мальчиках?
Он пожал плечами. Дэлайла всегда знала, что Давал – гей. Они об этом не
говорили, но им и не нужно было. Позапрошлым летом Давал рассказал ей, что
в последний учебный день поцеловал Эйдена Миллера за трибунами. Дэлайлу
лишь злило, что его первый поцелуй случился раньше, чем у нее. Она
переживала, с кем целуется Давал, так же сильно, как и о том, какую обувь он
выбирает: главное, чтобы не было больно.
– Родители разрешают мне лишь один свободный вечер в месяц, – сказал
он. – Один. Так что не важно, пьешь ли ты. Пить буду я, а ты расскажешь мне о
безумных вечеринках в католической школе.
Дэлайла фыркнула.
– Почему все думают именно так?
– А разве это не правда? – он расслабленно улыбнулся. – Весь последний
семестр ты жила в комнате одна. Не разбивай мне сердце, не говори, что ни разу
не приводила туда парня.
Она решительно взглянула на Давала.
