Alana Enoch - Chai s chabretsom
На Александру в магазинах никогда не находилось женских резиновых сапог нужного размера – таких, чтобы были не просто впору, а ещё и надевались на тёплый носок, а потому она шагала рядом со мной в мужских, чёрных, поигрывая складным многофункциональным ножом. В её ведре лежала случайная добыча – большая треснувшая сыроежка с розоватой шляпкой; каким-то чудом она укрылась от вездесущих грибников до глубокой осени – увы, лишь для того чтобы пасть жертвой швейцарского ножа моей половинки. Я поёжилась и задавила рукой чих, и прогулочная рассеянность моего Ангела тут же сменилась озабоченностью:
– Замёрзла, Лёнь? Свежо сегодня, однако…
– Нет, Саш, нормально, – отозвалась я.
Впрочем, осенняя зябкость пробиралась под рукава моей куртки своими промозглыми пальцами. Лена в светло-сером коротком плащике с широким поясом выглядела не по-походному щеголеватой; покачивая пустым ведром, она старалась не отставать от Ксении, которая на два её шага делала один.
Когда под ногами зачавкала влага, а лес начал редеть, Ксения предупредила:
– Теперь аккуратнее идём, палками землю щупаем. Трясина может встретиться.
Заболоченный, поросший чахленьким березником берег озерца был отличным местом для клюквы, и она росла здесь в изобилии. Всюду алели россыпи нарядных ягодок-бусин, а сквозь жухлую траву по-летнему свежо зеленели мелкие листики.
– Ух ты! – вырвалось у меня. – Сколько тут ягод!
– Ага, – улыбнулась Ксения. – А было ещё больше. Народ-то не дурак – ходит, собирает. Ещё бы на недельку попозже пришли – и всё… Горсточку бы жалкую набрали и ушли несолоно хлебавши.
Зябко зевнув и передёрнув плечами, я окинула взглядом туманный простор, и от этого зрелища с моих слипающихся век слетела утренняя сонливость. Глаза разгорелись, загребущие руки потянулись к лесным сокровищам, и в ведро со стуком посыпались первые ягодки. Покосившись на чёрные сапоги, топтавшиеся рядом, я сказала:
– Саш, осторожнее! Ты же клюкву давишь…
– Да она тут всюду растёт, сложно не наступить, – был ответ. – На цыпочках, что ли, ходить?
А ещё приходилось исследовать палкой землю: если твёрдая, можно смело ступать, а если палка ушла в трясину, следовало искать другое место для шага. Холодную тишину прорезало испуганное «ой!»: это Лена, увлекшись сбором клюквы, увязла ногой в коварной, маскирующейся под сухую полянку топи.
– Ай, спасите меня! – со смехом взвизгнула она. – Я провалилась!
Ксения сразу же кинулась на помощь. Для прочности упираясь в землю своей палкой, она заботливо подставила девушке свои плечи в качестве опоры.
– Ну вот, говорила же, чтоб землю проверяли! Держись, зая.
Обвив руками её за шею, Лена выбралась, однако сапог остался в трясине – только верх голенища чуть виднелся над поверхностью.
– Ой, сапог снялся, – воскликнула девушка, прильнув к Ксении и держа разутую ногу в носке на весу.
Они сплелись в объятиях, повисая друг на друге, шатаясь от смеха и дурачась. Ксения подхватила Лену на руки и закружила, сама рискуя попасть ногой в трясину, – ни дать ни взять идеальные счастливые влюблённые, наслаждающиеся медовым месяцем. Мне, может быть, тоже хотелось бы каких-нибудь весёлых глупостей, но мой Ангел был далёк от игривого настроения и деловито собирал ягоды, не обращая на Ксению с Леной внимания…
*
– Ксения нас приглашает в лес за клюквой в эти выходные.
Прислонившись к дверному косяку, я смотрела, как Александра разувалась в прихожей.
– Нда? И что, ты хочешь поехать? – Любимые глаза вонзили в меня из-под ресниц строгие искорки вопросительного взгляда.
Шлейф октябрьского дождливого сумрака, который Александра принесла с собой, вернувшись с работы, неуютно защекотал меня, одетую в домашние шорты и майку. Этот ледок в голосе жестковато царапнул меня по сердцу.
– Клюква – очень полезная, – мурлыкнула я, скользнув ладонями по её плечам и смыкая замок из пальцев позади её шеи. Кожаное пальто встретило меня прохладой усеивавших его капелек дождя. – Я давно мечтала её с мёдом сделать. Ягоды можно было бы, конечно, и купить, но лучше не полениться, съездить и самим набрать. Тем более, что такой случай подворачивается…
Александра хмыкнула, мягко освободилась от моих рук и сняла пальто. Следуя за нею в спальню, я вслушивалась в её молчание и пыталась угадать исход разговора. А она сняла строгий серый жакет, шерстяную жилетку с рисунком в ромбик, а на второй пуговице белой блузки её пальцы задумались. Вот… Сейчас что-то скажет.
– А кто вообще едет? Сколько человек?
Уф… Звон напряжения стих, невидимая струна немного провисла, но я не спешила вздыхать с облегчением.
– Вчетвером: я, ты, Ксения и её девушка, – ответила я. – Если мы согласимся, то они заедут за нами в субботу вечером, отвезут к себе на дачу, а утром мы пойдём в лес. Он там рядом.
Александра между тем аккуратно свернула брюки и повесила их на перекладинку плечиков, а я мечтала стать её чёрными колготками, чтобы облегать собою эти драгоценные ноги. Или, может быть, блузкой, которая удостоилась чести ласкать подолом её бёдра… Шаг – и я уже прижималась к плоскому подтянутому животу и могла ощутить ладонями сквозь ткань застёжку лифчика моей половины.
– Са-аш, – капризно-просительно протянула я. – Я хочу клюквы.
– У нас и так уже куча всякого варенья, малыш, – вздохнула Александра, медля освобождаться от моих объятий и позволяя моим пальцам шалить у неё под блузкой. – Куда тебе ещё клюкву?
– Она в саду не растёт, это лесная ягода, – уговаривала я. – Саш… Ну… поедем, м? В лес хочется. На природу.
– Ну всё, пусти, чижик… Я в душ.
Лёгкий, не слишком страстный, но привычно тёплый чмок в губы – и Ангел ускользнул от меня в ванную. Слушая доносившийся оттуда шум воды, я распутывала сложные узелки наших путей, чувств, мыслей. Как же всё затянуто, замотано… Снег, дожди, тополиная метель, яблоневая позёмка и листопады старались, заметали отболевшее, но затихшие струнки порой можно было зацепить каким-то беспечно брошенным словом.
Когда Александра в махровом халате пришла на кухню, на столе её ждал ужин – курица с рисом и овощами и творожная запеканка с яблоком и корицей.
– Хорошо всё-таки возвращаться домой, – проговорила она, садясь и потирая в предвкушении руки. Её голос смягчился и уже более или менее походил на её обычный.
С каждым кусочком взгляд Александры понемногу добрел, колючие искорки затуманивались сытостью, а когда она отправила в рот белый творожный ломтик с вкраплениями крупного изюма и прихлебнула свежезаваренным душистым чаем с мелиссой, в чуть приметных «гусиных лапках» около её глаз проступила ласковая тень. Кажется, Ангел отогрелся в домашнем тепле, наелся и стал самим собой.
– А ты чего не кушаешь?
Я подняла голову со сложенных на столе рук, выпрямилась.
– Я уже ела… Извини, не дождалась тебя.
– Чего тебе извиняться? – вздохнула Александра. – Это я поздно прихожу. Так, ну ладно… Спасибо, малыш, всё было изумительно вкусно, как всегда.
Я дождалась, когда она уютно устроится на диване и включит телевизор, чтобы посмотреть вечерний выпуск новостей. Под халатом на ней не было ничего, влажные после душа волосы серебрились в свете бра и лежали в стильном беспорядке, который ещё не успели уничтожить строгие зубья расчёски.
– Так что насчёт клюквы, Саш? – спросила я, пристраиваясь рядом.
Александра делала вид, что погружена в просмотр новостного сюжета, а я щекотала быстрыми поцелуями её ухо, ерошила и укладывала пальцами волосы на разные лады. И добилась своего: плечо Ангела двинулось, лицо от ласковой щекотки съёжилось в забавную гримаску, напрочь стёршую эту каменную маску серьёзности.
– Ну ладно… Давай съездим, если хочешь.
– Ммм… – Я вдохнула черносмородиновый запах шампуня от головы Александры и осторожно, но уверенно забралась к ней на колени, загораживая экран телевизора. Ещё чуть-чуть старания – и уж точно станет не до новостей. – Мур-мур…
– Что? – с солнечными смешинками в зрачках спросила она.
– Мур. – Я скользнула пальцами по её тёплой коже под халатом.
– Что это ты задумала, котёныш? – Голос Александры шелковисто соскользнул на шёпот, который коснулся моей шеи и обдал тучей жарких мурашек.
– Сейчас узнаешь…
Ещё один плюс возвращения домой заставил Ангела блаженно растечься по постели, с головы до последнего пёрышка в крыле нежась в коконе тёплого единения. Щекотно дыша мне в шею, Александра вдруг спросила:
– А её девушка – это та «Варвара-краса»? Забыла, как зовут…
