Анатолий Андреев - Пустота
Собрались эти всемирные чемпионы как-то под тентами и решили напасть на Ирак - и тут же, под предлогом диктатуры демократии, то есть диктатуры желудка, с божественной легкостью взялись перекраивать карту мира. Этим светлым, доброжелательно настроенным друг к другу людям нужна нефть? Конечно. Кому же в наше время не нужна нефть? Но несметные сокровища уже давно не приносят удовольствия сами по себе. Времена Али-Бабы и его сорока разбойников прошли. Золото и алмазы приносят власть - но власть уже особого рода. Нефть, черное золото, - это хороший предлог, разумеется. Все в мире завидуют олигархам (боюсь, и Будда, поклонница Маркса, - тоже), поэтому поймут их и без слов, тем более что все «слова», произносимые в средствах массовой информации, также оплачены олигархами.
Но почему бы нам напасть не на Ирак, как всем кажется, а на Вавилон, руины которого мирно покоятся близ Багдада (огромный квадрат раскопок, прозванный в народе «черным»), и не отомстить первой в истории мировой империи за то, что она тысячелетиями была «чудом света», Первой?
Унизить прошлое величие, саму Историю, - это покруче нефти будет.
Последнюю империю, СССР, мы развалили только что, и это произошло до обидного не апокалиптично. Раз - и в дамки. Где же моря крови и тектонические сдвиги? Никакого адреналина, слабенькое зрелище, хотя мы вбухали кучу бабла. Отыграемся на первой.
И теперь, когда нет ни первой, ни последней, можно за коктейлем подумать о единственной. Вечной Империи. Минус 80% - и все становится управляемым и подконтрольным. Скучно...
Вы получаете власть быть Богом, и сама всемирная история превращается в игру, ставки в которой - всего лишь ваши миллиарды. Сегодня выиграл тощий господин К., завтра - толстая леди В. Движущие силы истории, о которых твердил переучившийся бедняга Маркс, превращаются в пустой звук. Историей начинает заправлять кучка олигархов, решающая в перерывах между ланчем и обедом, что делать с 80%, засоряющими пространство и историческую среду. Можно трава- нуть их чем-нибудь генетически модифицированным, можно ВИЧ как-нибудь модернизировать, а можно...
В общем, есть варианты. Профинансируем университеты - и высоколобые рабы, прилично, как им кажется, зарабатывающие и превыше всего ценящие свою свободу, что-нибудь придумают. Уж мы-то за Земелькой проследим.
Эта версия рассматривалась мною уже потому, что она была вполне сумасшедшей. Люди, придатки своих желудков, заигрались, им стало казаться, что они запросто управляют историей - прошлым, настоящим и будущим. На самом же деле эта мания всемирного величия возникла как следствие того, что человек не в состоянии управлять собой. Собой, своей особой, то есть желудком в душевной оболочке, и, следовательно, всем вокруг себя он «управляет» бессознательно. Но бессознательно управлять историей - значит, подчиняться все тому же бессознательному. Управлять историей, то есть относительно контролировать ее движение, возможно только с помощью разума.
Разве объяснишь это желудкам в панамах, облюбовавшим отель с крысиным названием «Фермонт»?
Но дело не в олигархах, как могло кому-то показаться. 1% - это предводители всех остальных, и люди вполне заслужили такую элиту. Все думают желудками, только у фарфорозубых он оказался крепче. 99,99% населения Земли, включая обреченных 80%, не замечают меня, и по их законам я не существую, меня нет; они превратили меня в песчинку пустоты.
Но и без меня, Льва Романова, ваш мир - пустыня, на песках которой когда-то возник Вавилон, ваш мир - пустота, ибо мысли ваши, произведенные желудком, - ничто.
И я, самый главный враг сильных и слабых мира сего, потомок Хаммурапи, сижу у себя в кабинете и радуюсь тому, что будущее у меня, человека разумного, и у желудка - одно. Отнимешь будущее у меня - сам останешься без будущего. Вы еще приползете ко мне за разумным советом, убогие.
А я еще посмотрю, стоит ли мне делиться властью.
Но это утешало мало.
И я провалился в горячий, рожденный раскаленной пустыней блюз.
7
Рано утром в среду раздался телефонный звонок.
В это время я, приняв душ, наслаждался горячим чаем, новостями из Ирака и иных «горячих точек», волдырями покрывших планету Земля, а также роем смутных фантазий, которые сливались в облако вожделения. Я снял трубку и вкрадчивым голосом доложил:
- Мой ангел, я, старый повеса, впервые ловлю себя на мысли о том, чтобы замужняя женщина, мечта ловеласа, стала моей женой. Подожди, не перебивай меня. Я обожал чужих жен, потому что они гарантировали мне необременительную интрижку. Я наслаждался ими и не уважал их. Мне не надо было любить их, достаточно было любить только себя. Тебя, Вера, я не могу забыть вот уже целый день и две ночи. Мне трудно будет сказать тебе об этом, глядя в твои совсем не серые глаза. Кстати, я вчера только понял, что позавчера заметил это. Твои глаза поменяли цвет, представляешь? Спасибо за внимание. Теперь я готов выслушать тебя. Опять продиктовать адрес? Вера, склероз - это привилегия Будды, тебе еще рановато...
- Лев Львович, вы открыли вчера больничный лист? - раздался из трубки голос Будды.
Теперь я понимаю, что значит гром среди ясного неба. Я даже плотнее запахнул халат: меня будто обдало холодом из разодранной тучи.
- Извините, кажется, моя речь предназначалась не вам, Лариса Георгиевна, и если бы вы любезно прервали меня вовремя, вам не пришлось бы выслушивать столько глупостей.
- Да, я не Вера. Если вы вчера не позаботились о больничном, то сегодня должны заменить коллегу Седлухо, выручившего вас вчера, когда вы симулировали, обманывая очередного мужа и его несчастную жену. С удовольствием хочу сообщить вам, что ваша неявка на работу сегодня станет еще одним поводом для немедленного увольнения. Замену вам мы уже нашли. Ваше место займет Седлухо, мой зам. Желаю удачи, господин повеса.
Голос Будды сменили короткие нудные гудки. Кстати, слушать их было приятнее, нежели мадам Державную. Только трубка знает, как грязно думал я в этот момент о Будде, таких, как она, о подвернувшемся мне под руку муже Веры, о моей паршивой судьбе, об олигархах, Али-Бабе, о самом себе и целом свете ублюдков, способных только бесконечно воевать, но не способных познавать себя.
Что ж, программа и учебное пособие написаны. Почему бы теперь не прирезать курицу, которая снесла положенное количество золотых яиц?
Слишком много золота - это девальвация. В услугах прелестной курицы уже никто не нуждается. Все логично. Займите кресло, пан Седлухо! А еще говорят, что свято место пусто не бывает; по-моему, оно только пустым и бывает.
Святое - значит, пустое.
В этот момент раздался звонок в дверь. На пороге стояла великолепная Вера, сияющее лицо которой в мгновение ока потухло.
- Что случилось? - сразу спросила она.
- Вера, понимаешь, Вера...
Меня потрясла перемена, которая произошла с ней со скоростью света.
Никакой игры. Чистое светлое чувство ко мне. Мой мгновенный порыв к ней. Она обняла меня, и я заплакал, в то же время отчетливо представляя себя персонажем, с глубокой иронией наблюдающим со стороны за всем происходящим. Я упорно не верил тому, в чем был абсолютно убежден.
- Чего ты хочешь? Чего ты добиваешься - ото всех и от меня? - спросила Вера, внимательно выслушав мой монолог, подслушанный Буддой. Я повторил его специально для Веры: из вежливости. Кроме того, боюсь, у меня не было выбора.
- Сам толком не знаю.
- Они же съедят тебя, разорвут на мелкие кусочки! Это же вампиры! Крокодилы! А я - замужем. Я действительно замужем. И это не моя прихоть, а моя судьба. Понимаешь?
- Ты будешь иногда вспоминать обо мне, разорванном на мелкие кусочки?
- Перестань. Я серьезно.
- И я серьезно. Будешь?
- Буду. Легче стало?
- Нет. Тяжелее.
Она засмеялась и бросилась целовать меня.
- Подожди, - сказал я и отстранил ее от себя. Из ее глаз напрочь исчез серый фон, они светились мягким светом, льющимся из морского простора.
- Я люблю тебя, - сказал я.
- Я тебя тоже люблю, - просто ответила Вера.
- Нет. Пожалуй, я тебя обожаю.
- Я тебя тоже.
Еще я хотел сказать, что не могу жить без нее, и в этот момент я бы не солгал. Уже разведанные запасы моей любви позволяли мне сделать это историческое заявление безо всякого риска для моей репутации. Однако слишком многим людям было бы слишком плохо от этих искренних слов, которые так ждет услышать каждая женщина и которые так приятно произнести мужчине. Что-то в этом мире наперекосяк...
Я обнял ее за талию, она склонила голову ко мне на плечо. Моя горячая ладонь гладила ее спину под свитером. Она коротко, прерывисто вздохнула и задержала дыхание. Сердце ее учащенно заколотилось. «Моя славная девочка», - сказал я. - Моя любовь». С тихим стоном она рухнула на мой диван, увлекая меня за собой.
Мы слушали тот самый блюз, под печальные ритмы которого я расстался с Наташей.
