Admin - i 1cdedbafc07995a6
Машина Михася лежит на боку возле мусорных баков на противоположной стороне улицы. Из отрытого капота торчат наружу, точно внутренности, провода и трубки. Какая неведомая сила умудрилась закинуть ее туда, я не знаю, да и не хочу знать. Одной машиной меньше, но сейчас меня это не беспокоит. В нашем новом мире недостатка в машинах у нас не будет.
Крики людей доносятся до нас не сразу -- мы слишком заняты процессом рвоты. Когда же, наконец, нас перестает выворачивать наизнанку, различаем слабые голоса. Кто-то зовет на помощь. Голосов много, но все исходят из одного места. Бросив взгляд вниз по дороге, я понимаю -- тюрьма.
-- Зэков бросили... -- говорит Женя, отхаркивая слизь. -- Ночью, по ходу.
-- Предусмотрительно забыв открыть клетки, -- добавляю я.
Арт вытирает ладонью губы:
-- Мы же не пойдем их открывать.
Мы не отвечаем ему, и это само по себе уже является ответом. В нашем новом мире нет места геройству. Слишком опасное хобби.
07:30
-- Далеко не расходитесь, -- говорит Михась. -- Давайте сначала расскажу то, что знаю.
В довольно вялом настроении собираемся вокруг него. Мы измочалены бессонной ночью, стрессом и голодом. Никому не хочется слушать новые страшилки, но иного выхода у нас нет. Мы на территории страха и должны повиноваться его законам.
История Михася не дает почти никакой новой информации. Возможно, она была бы актуальна часа эдак четыре назад, но теперь... Теперь мы и сами с усами. Однако мы слушаем.
Выехав от нас, Михась отправился сразу к себе, выбрав самый короткий маршрут на "западный" -- Змиевскую балку. Однако до балки доехать ему не удалось -- огромная пробка тянулась аж до зоопарка. Там он и застрял почти на два часа. Простоял бы и дольше, но обстоятельства сложились иначе.
В три часа двадцать минут по Московскому времени Михась увидел первого в своей жизни "прокаженного" (так мы стали называть их после вида обезображенного бешенством лица Кости-Димы). То был мужчина, почти голый -- он бежал со стороны Змиевской балки, прыгая по крышам стоящих в пробке автомобилей, словно только что прибывший из джунглей Тарзан. Когда свет фар выхватывал из мрака его лицо, на губах отчетливо виднелась пена. Но не белая, как у всех, а красная. Такая же красная, как налитые кровью глаза. Мужчина издавал отвратительные горловые звуки (впоследствии мы узнали, что для многих "прокаженных" откусывать себе языки в порядке вещей) и неистово молотил кулаками по всему, до чего мог дотянуться.
Никто ничего не успел понять. По словам Михася, он даже не успел испугаться. Даже когда босые пятки прогрохотали по крыше его собственной машины, он все еще относился к этому как к досадному происшествию, о котором будет забавно рассказать друзьям. Страх появился секунд тридцать спустя, когда из красного марева габаритных огней растянувшейся на несколько километров пробки стали появляться новые "прокаженные". Десятки, а может и сотни, людей, мужчин и женщин, в изодранной или почти отсутствующей одежде, с пеной у рта, изувеченных самоистязанием и абсолютно безумных. Эта армия берсеркеров уже не ограничивалась простой порчей машин --неистовые отродья нападали на людей. Выбивали стекла, вытаскивали наружу пассажиров и водителей, набрасывались на прохожих. Сбиваясь в группы, врывались в магазины и ларьки, в подъезды жилых домов. В одно мгновение воздух наполнился воплями раздираемых руками и зубами на части людей.
Кульминацией стал трубный зов умирающего слона из глубин зоопарка. Этот звук, по уверению Михася, послужил сигналом, побудившим его к действию. Из пробки мой друг выбирался, как втайне мечтают многие -- расталкивая соседние машины кузовом и бамперами собственного новенького "Митсубиши". Во время панического бегства он, кажется, на всем ходу сбил одну тварь, но почти не заметил этого. Опомнился только у ворот моего дома.
-- Что это, как думаешь? -- спрашиваю его, когда рассказ окончен.
-- Дождь, -- без сомнений отвечает Михась. -- Думаю, в дожде была какая-то зараза.
Мы все, не сговариваясь, смотрим на небо. За последние полчаса на безупречной лазури обозначилось несколько облачков, но в целом оно остается таким же чистым и безмятежным. Ни единого намека на гигантскую душевую лейку, с помощью которой бог решил заменить всемирный потоп на всемирную мойку.
-- Бля, если зараза в дожде, -- округляет глаза Женя, -- то какого хуя мы делаем на улице! Надо в дом валить!
-- Ну, раз до сих пор не рвем на себе одежду, значит, заразы уже нет, -- отвечает Михась.
-- Как это? И куда же она подевалась?
Михась пожимает плечами:
-- Хуй его. Может, вирус долго в воздухе не живет...
-- Но вчера мы под дождь попали, -- напоминаю я. -- По крайней мере, мы с тобой.
-- Бля, Макс, я не знаю! Ты накрывался курткой, я был под зонтом. Может, он передается только при попадании на слизистые или в микротрещины на коже. А может, нет никакого вируса. Чо вы до меня докопались! Давайте лучше решать, что делать дальше.
-- Первым делом нужно выяснить, опасно ли ходить по улицам, -- чуть подумав, говорю я.
-- Есть идеи?
Идеи? Что ж, с этим у меня всегда порядок.
07:50
-- Дэн! Дэн! Сюда, мальчик!
Пес послушно трусит ко мне из спальни бабушки, готовый к утренней прогулке и завтраку. Бабушка все еще спит, но сейчас она не нужна. Я сам покормлю его.
-- Максим, мы не будем травить мою собаку! -- настойчиво повторяет Женя.
Дэн -- такса, домашний любимец и подарок брату от родителей на восемнадцатилетние. Из собаки Женя давно вырос, как и из своей восемнадцатилетней одежды, так что последние несколько лет пес скинут на попечение бабушке. Здесь его выгуливать проще, чем в квартире -- открыл дверь и вперед, весь двор в твоем распоряжении. Он уже старенький, но Женя ошибается, думая, что мне не жаль его.
-- Ты ни хера этим не докажешь! Может, животные этим не болеют!
-- Женя, животные -- главные переносчики бешенства, -- пытаюсь объяснить брату.
-- У нас на районе собак жопой жуй. Ты сегодня видел хоть одну больную?
-- А ты видел хоть одного больного человека? Бешеные страдают светобоязнью, а гипербешеные -- гиперсветобоязнью. Вот они и попрятались.
Собака уже на улице. Одев резиновые перчатки, зачерпываю в миску для еды немного розовой дождевой воды из уличного ведра, а сверху накладываю каши с мясом. Кладу миску перед Дэном, и пес жадно зарывается в нее носом. Пока он ест, пристегиваю к его шее ошейник, а поводок привязываю к газовой трубе. Крепко привязываю.
Теперь остается ждать.
08:50
Пес абсолютно здоров и совершенно не понимает, чего мы все пялимся на него, как черти на ладан.
-- Будем считать гипотезу Миши о неустойчивости вируса подтвержденной, -- резюмирую я. -- А то мы так никогда не решимся выйти со двора.
-- Что дальше? -- спрашивает Витос.
-- Не знаю как вы, а у меня на "западном" жена и родители, -- отвечает Михась. -- И брат.
-- А пахан?
-- В командировке...
-- Далеко?
-- В Китае.
-- Пусть там и остается, -- бурчит Арт, закуривая новую сигарету. Я вижу, как дрожат его пальцы. -- У нас тоже родители есть, вообще-то.
-- Тогда решено, -- говорю я. -- Собираем манатки и выдвигаемся.
Две машины у нас все еще есть: "Матис" Артема и мой "Ниссан" по-прежнему во дворе.
-- Пойду бабушку поднимать, -- Женя скрывается в доме.
Михась подходит ко мне. Вид у него очень серьезный.
-- Макс, -- говорит он, -- поход может оказать не из легких. Мало ли что. Проехать по дорогам мы точно не сможем, скорее всего, большую часть пути придется идти пешком. А может и бежать...
Я понимаю, к чему он клонит. Бабушка у меня старая, всю жизнь страдает коленями, а ходит вообще, как на протезах. Ей и до туалета-то дойти -- подвиг, что уж говорить о прогулке по населенному живыми зомби городу.
-- Надо собрать припасы, -- стараюсь увильнуть от щекотливой темы. -- С бабушкой или без нее, нам понадобится еда и питье.
Оставляем Женю заниматься бабушкой -- проснувшись, она снова начала истерику, и кому-то нужно побыть с ней -- а сами, одевшись и заставив себя кое-как позавтракать, отправляемся к магазину Тамилы за продуктами.
Магазин единственный на нашем пятачке и живет в основном за счет тюрьмы. В дни посещений тут аншлаг -- друзья и родственники заключенных сметают с прилавков все подчистую. Так что мы, простые жильцы, идем у Тамилы третьим номером, что непосредственно сказывается на качестве товара. Хлеб всегда черствый, в холодильнике в основном просрочка, а консервы вообще опасны для жизни. Ассортимент тоже рассчитан на непривередливых зэков: сухие корма "Доширак", китайское порошковое пюре и тому подобное здесь в изобилии, два вида сыра -- российский и российский несвежий, колбасы, маринованная сельдь в лотках и вообще все, что долго не портится.
Однако теперь это даже кстати. Как и зэкам, нам сейчас не до привередства.
