Александр Горохов - Предназначение. Сын своего отца
в пластокерамическом рыцарском облачении вѐл под уздцы двух коней. На первом лежала
женщина с бледным лицом. Она вряд ли что чувствовала и, наверное, давно свалилась бы
на землю, не будь привязана к животному. На втором, мощном боевом скакуне, в
притороченной корзине испуганный хлопал глазѐнками мальчик лет трѐх - четырех.
Корзину уравновешивало прикреплѐнное к другой стороне вооружение: меч в дорогих
ножнах, арбалет, шлем, походная сума и щит, выкрашенный черной краской.
Рыцарь, пошатываясь от усталости, подвѐл свой маленький караван к Донито,
выделявшемуся среди прочего люда хозяйской осанкой, и заговорил с ним глухим
хриплым голосом:
11
-Я надеюсь, что нахожусь уже во владениях герцога Талка Расса? А это, должно
быть, деревня Гнилой Тупик. Прошу Вас оказать помощь моей семье.
-Но кто Вы, достопочтенный рыцарь? Откуда Вы пришли?
Рыцарь закашлялся, сплюнул выступившую кровь и пошатнулся от приступа
слабости.
-Сейчас это не важно. Неподалѐку от вашей деревни живѐт Исповедник по имени
Пит. Проводите меня к нему. Он должен помочь моей жене.
Мужчина продолжал ещѐ говорить, когда толпа начала расступаться перед седым
стариком лет семидесяти.
-Я знал, что ты придѐшь сегодня, и сам поспешил тебе навстречу.
Кто-то из толпы восхищѐнно зашушукал.
-Но ты, рыцарь, из-за своих ран не сможешь дойти до моего убежища. Мы
проведем ночь в доме Холла, который уступит нам его на сегодня.
Старик несколько секунд жевал губы, а потом всѐ же уточнил:
-Скорее всего, ночь прощания с твоей женой.
Рыцарь вздрогнул, как от удара, и едва не повалился. Подхвативший его молодой
парень громко воскликнул:
-Да у него же вся одежда колом стоит от крови!
-Ведите всех троих в дом Холла, -приказал Исповедник и сам принял мальчика из
рук сердобольной женщины, вынувшей того из корзины. Огромные глаза ребѐнка,
повидавшие уже такого, что и за всю жизнь некоторым взрослым не приходилось
пережить, недоверчиво глядели на щуплого старика в белых одеждах.
-Не бойся, Эрг, всѐ хорошо! -погладил морщинистой рукой по крошечной спинке
старец, и молчаливый малыш крепко прижался к нему. Рыцарь удивлѐнно оглянулся, но
Пит улыбнулся морщинками вокруг глаз и ответил на готовый сорваться с уст мужчины
вопрос.
-Я же Исповедник... И тебе могу сказать совсем не то, чего ты ждѐшь. Гордись тем, что совершил. Всѐ равно правда пробьѐтся на свет. Люди, свершившие несправедливость
раскаются. Я же склоняю пред тобой свою голову за все твои подвиги уже сейчас.
Исповедник, крепко прижав к себе ребѐнка, поклонился едва стоящему на ногах
человеку, не обращая внимания на окружавшую их толпу.
Старик, похоже, действительно знал заранее, кто и когда придет. В его узелке
нашлись именно те снадобья, которые оказались нужны. Вместе со взявшимися ему
помочь, он недолго поколдовал над женщиной, но вскоре выпрямился и покачал головой:
-Слишком поздно. Даже если она придѐт в себя.
Пит накрыл умирающую простыней и отошѐл к еѐ мужу, который тоже без
сознания лежал на другом топчане. Вместе с помощницами он снял с рыцаря доспехи, местами пробитые, и пропитанные ссохшейся кровью одежды, обнажил раны, промыл их
и смазал чем-то пахучим.
На улице уже темнело, когда старец проводил помощниц и зажѐг масляную
лампадку. Малыш, молча сидевший в углу комнаты, переполз подальше от света на
другой конец лавки и замер под немигающим взглядом колдуна. Но тот улыбнулся и, обойдя стол, сел рядом, прижав мальчика сухонькой рукой к своему боку.
-Это хорошо, что ты меня не боишься... Правильно, не надо бояться. Самое
страшное для тебя уже позади... А всѐ остальное ты даже не поймешь...
Прислушавшись к слабеющему дыханию женщины, Исповедник встал, держа
ребенка за руку. Он подвел его к топчану, на котором лежала мать. Теперь они вместе
смотрели на лицо несчастной. Малыш держал за руку старика, а тот сжимал руку
умирающей.
-Ты должна передать свои корни сыну, -чуть слышно прошептал он.
12
Его глаза, превратившиеся в раскаленные черные угли, впились в обострившиеся
черты бледного лица. Закрытые веки дрогнули, и взгляды матери и ребѐнка встретились.
Замерев, тот, не отрываясь глядел в них, не понимая ничего, кроме того, что происходит
что-то важное.
Так продолжалось несколько мгновений. Наконец женщина медленно сомкнула
веки. Ещѐ можно было расслышать два-три вздоха, но они стали последними. Старик с
трудом выпрямился и подхватил мгновенно уснувшего мальчика.
-Ты всѐ принял, -пробормотал колдун и, едва передвигая ноги от усталости, унѐс
ребѐнка на лежанку с каким-то тряпьем.
Ни рыцаря, ни его сына не было на похоронах, которые по настоянию Исповедника
господин Донито устроил как для человека знатного происхождения. На похоронах
говорили, что рыцарь плох, очень плох, что он даже не в состоянии выйти из дома.
Особенно сдал он, когда узнал о кончине жены.
Донито сидел за завтраком, угнетѐнный свалившимися на него напастями.
Во-первых, пришедшие неизвестно какими путями и откуда люди. Ведь если
прошли они, значит, могут пройти и другие. А это опасно для казны герцога, если другие
пойдут с камнями, или для жизни самого Донито, если по проторенной дорожке нелѐгкая
принесет нордийцев. Ведь кроме Нордии за горами ничего нет.
Во-вторых, похороны женщины из знатного рода. А какого рода? Вдруг дело
нечисто и попахивает неприятностями. Исповедники, конечно, не ошибаются и не врут.
Просто молчат до поры, до времени. Ну, и жаль еѐ чисто по-человечески. Сердце-то у
бедного Донито тоже не каменное.
В-третьих, рыцарь безгербовый. Значит, от кого-то скрывается. Доложить герцогу?
Ещѐ не известно, как он посмотрит на то, что староста дал приют этому вояке. А не
доложить - всѐ равно кто-нибудь проболтается. Это уже куда хуже.
В-четвѐртых, мальчишка. С ним-то что делать, если и отец у него откинется? С
одной стороны - жаль, ребенок ведь! С другой - чей ребѐнок-то?
-Сын женщины знатного рода и благородного рыцаря. Рыцаря совершившего столь
невероятные подвиги, что поверят в них ещѐ очень нескоро.
Марс Донито аж подпрыгнул на стуле и закашлялся, поперхнувшись куском. В
дверях стоял Исповедник Пит, по мнению местных жителей - святой человек. При такой
репутации его все немного побаивались, так как ходили слухи, что он умеет читать самые
затаѐнные мысли. И, хотя староста за свою жизнь не раз сталкивался с Питом, тот никогда
так наглядно не подтверждал бытующих слухов.
-Я не думал напугать тебя, -извинился старик. -Видимо, ты был настолько
озабочен, что и впрямь не заметил моего прихода. А я как раз пришѐл успокоить тебя.
Позволь, я буду отвечать на твои вопросы в том же порядке, как они стоят перед тобой.
Исповедник вынул из кармана одежды свѐрнутый кусок старинного пластика.
-Погляди на эту карту, и тебе станет ясно, как они прошли через горы.
-Что? Древняя карта? Откуда она у них?
-Я же объяснил, что они оба из знатных родов. А на карте помечен их маршрут
через скрытые проходы в горах. Найти их без карты невозможно. Посмотри, как всѐ
запутано.
-Но они оставили следы, которые исчезнут не раньше двух-трѐх недель. Любой
следопыт их запросто распутает и нанесѐт на свою карту. А, судя по обилию крови на
нашем друге, за ними была погоня.
-Верно. Погоня была, когда они выбирались из Нордии. Но преследователям не
повезло. Вот здесь, здесь и здесь произошли стычки. Последних четверых он убил вот тут, за два дня пути отсюда. Вчера в тех местах прошла снежная буря, так что о непрошеных
13
гостях не беспокойся. Имѐн их я не имею права тебе назвать. А герцог ничего не узнает, если ты не проболтаешься. Людям же я уже приказал все забыть.
-Но ведь...
-Мужчина тоже скоро умрѐт. После такого пути и таких ран сил у него почти не
осталось. А после похорон жены пропало и желание выздороветь. Я же не могу вылечить
человека, не осознавшего себя и не помогающего мне изнутри.
-Он знает об этом?
-Я сказал ему, но он вряд ли в состоянии преодолеть себя. Ребѐнок же вспомнит их
имена тогда, когда это станет ему нужно. И не только имена, но и все их знания. Не
удивляйся, если он, взявшись за что-то впервые, заткнѐт за пояс доброго мастера или
станет рассуждать о вещах, ни разу им не виденных. Воспитай его, и тебе воздается по
заслугам.
Старик немного помолчал, а потом, низко опустив голову, добавил:
-Может быть, это станет твоей главной задачей в жизни, твоим предназначением. А
свой путь он найдѐт сам.
Чародей повернулся к двери, но на полпути оглянулся, усмехаясь одними глазами:
-Не укоряй себя, меня уже накормили твои служанки. Прости, что прервал твой
