Степан Тё - Д.В.Ж.Д. 2035
Мой бронепоезд (а после назначения командующим это был именно мой бронепоезд, чёрт подери!), я назвал незамысловато - «Варяг». Не слишком звучно и несколько даже фатально, но зато просто и благородно. Идти ко дну мой сухопутный крейсер не мог по определению, но встречать врагов огнем орудий под гордо реющим флагом - вполне.
В каждом вагоне пришлось делать окна из пластиглаза у самого потолка. Так как все боковые убрали, инженерам, чтобы мы не тратились на освещение состава днём, пришлось делать окна над головами. Правда, меньше, чем было по бокам ранее. Зато теперь никто не мог уничтожить нас, пробив слабое окно на вагонах. Теперь солнце должно было светить нам прямо в темечко, если, конечно, никто не собирался закрываться от него в тёмном-тёмном купе. В каждом купе теперь были заварены все окна.
Три из двенадцати вагонов доверху забили рельсами, шпалами и прочей железнодорожной снастью, превратив боевой и торговый бронесостав ещё и в шпалоукладчик - подобие классической ОПМС[8], починявшей дорогу без прекращения движения поездов в довоенные годы. На тот случай, если дорога сильно повреждена, сообщение прервано и рядом нет в помине даже встречной рельсо-полосы.
Хватит ли рельс трёх вагонов на тысячу километров пути? Этого, разумеется, не знал никто. У нас не было времени, чтобы привычно «прокатать» дорогу, гоняя ремонтные составы туда-сюда в обоих направлениях.
Беда заключалась не только в недостатке времени и возможностей для «пробных» прокатов. Угля для топки локомотива собрали только на половину наглухо закрытого, переваренного тендера, то есть всё, что осталось после работы мини-плавильни. Вторую, вернее, дальнюю половину открытого топливного вагона закидали всякой рухлядью, что была способна гореть под жаром угля - остатками мебели, досками и поленьями, опилками, картоном, стружкой и шелухой. Когда все это кончится - мы рассчитывали браться за топоры. Лес вдоль линии оставался радиоактивен - мы это знали прекрасно. Но дерево, как шутил капраз Седых, могло гореть и после смертельной дозы!
Помимо всего прочего, связанного с подготовкой к экспедиции, мрачный капитан первого ранга поручил мне подобрать для экспедиции весь личный состав. Кадры - соратников и будущих подчиненных. Кладовые анклава обеспечили экспедиционный корпус всем необходимым, от костюмов химзащиты до последних остатков провианта. Но вот людей на складах по номенклатуре набрать было невозможно.
С инженерами-машинистами дела обстояли относительно просто - они были подобраны и, в некотором смысле, даже «выкованы» самим процессом постройки тягача и бронесостава. Мне оставалось только выбрать двух самых квалифицированных и подготовленных, лучшим образом показавших себя при сборке и наладке силовых агрегатов.
С учёными оказалось сложнее. Людей с достойным образованием в анклаве можно было пересчитать по пальцам. При этом все рвались в экспедицию, ведь наш поход, если можно выразиться, был сравним с экспедицией на Луну. Много лет никто из жителей анклава «Владивосток» не покидал бомбоубежищ, бункеров, венных заводов и казематов, связанных между собой в единую систему, дальше, чем на пятьдесят километров от железнодорожного вокзала. Что твориться за пределами старой городской черты - не знал никто. Отрывочные сведения торговцев, информация, что теоретически, там кто-то мог выжить - это всё, чем довольствовались «яйцеголовые». Изнемогая от невозможности проводить эксперименты в стеснённых условиях Анклава, учёные рвались исследовать новый неизвестный им мир.
Подумав, я выбрал из пятнадцати «научных сотрудников», проживавших в анклаве и специально получавших паек за мозги или как выражался Седых, «за сохранение знаний», двух самых молодых, не достигших двадцати пяти лет. Никто из них не видел старого мира, будучи взрослым, никто не знал старой науки, называемой старшими «академической», но с юных лет, ещё с организованной Седыхом начальной школы, каждый показал свои способности. В полуголодном мире анклава только исключительно талантливые, почти гениальные юноши и девушки могли рассчитывать войти в элитную касту умников и получать свой паёк за знания, а не махание киркой и стрельбу из автомата. Под руководством более мудрых (и крайне пожилых) товарищей, этот действительно «избранный» молодняк зубрил вузовские учебники по физике и ботанике, биологии и математике, архитектуре и машиностроению.
Маститые «пожилые» учёные (то есть примерно одного со мной возраста) в экспедицию не пошли и остались на насиженном месте - передавать «академическую» подготовку дальше. В новый мир - отправились только юные. Доказывать профпригодность.
С бойцами бронесостава было ещё сложнее.
Я отлично знал качества большинства стрелков анклава, поскольку на правах старшего офицера часто наблюдал за общими тренировками наших ударных подразделений. Но в экспедиции требовались не только боевые навыки. Важнейшим качеством, который определил для себя в качестве критерия для отбора в группу, являлась психологическая совместимость. Спору нет, в анклаве место очень ограниченно, все спят практически друг на друге, а большая часть помещений, изолирована под склады, места спортивных и научных занятий, административных собраний, тренировок с оружием, лазареты, школы и так далее. Однако в бронесоставе условия были хуже - полная стеснённость. Но не только. За пределами закрытого салона условия были обратными. Люди, никогда не видевшие ничего кроме «родных» подземелий, должны испытать жесткий стресс при виде открытых просторов дикой природы!
Итак, совместимость. Пара снайперов, пара минёров, два связиста, четыре бывалых рейдера, остальные - опытные стрелки и разнорабочие. Распределены были по подгруппам, каждая - с назначением командира. В каждой подгруппе все знакомы друг с другом, набраны из одних и тех же взводов. Сохранность состава зависела полностью от военных, а потому я взял лучших, не стесняясь разбивать подразделения, оставляемые внутри анклава. Командиры ворчали, но отдавали людей в экспедицию без возражений. Технари превратили поезд в бронированную крепость, и по моей просьбе даже в двух вагонах были поставлены выдвижные стационарные пулемётные турели, однако, это всего лишь техника. Сражаются люди.
Автоматчики были мне нужны и как «группы для собора топлива», ибо в лес дровосекам не с одними топорами ходить. Не говоря уже о ночных работах по возможному восстановлению путей. Четыре с половиной вагона оружия как-никак!
Десять из двенадцати вагонов бронесостава были забиты нашим страшным «товаром» почти от стенки до стенки. Остались лишь два жилых. С учётом выдвижных пулемётных «башен», встроенных в потолки жилых вагонов, наборами химзащиты, полок с «дежурным» оружием, и всех антирадиационных мер, в состав, таким образом, вмещалось не более пятидесяти пяти человек. И в эти пятьдесят пять должны были войти доктора, повар, научработники, технари-машинисты, квалифицированные рабочие для укладки шпал, ремонтных и сварочных работ. Все они должны жить неопределённое время в тесном помещении вместе, словно космонавты, которым так и не удалось слетать на Марс. Двадцать четыре часа. Нос к носу, спина к спине. Выход наружу без основания - воспрещен под страхом расстрела. Только в костюме и полном снаряжении против радиации. Разумеется, с оружием в руках.
По возможности у группы должно было быть как можно меньше поводов для конфликтов. У всех есть общая цель - дойти до Хабаровска и вернуться. Но и причины для драк и обид найдутся сами собой. Удержат лишь пуля и железная дисциплина.
Что же мне оставалось придумать? Не брать с собой женщин, как раньше не брали на корабли? Не пойдет. Слишком мало людей в анклаве. Наравне с мужчинами - женщины специализируются на профессиях. Елена Смирнова, например, - лучший снайпер среди рейдеров. Анжела Михайлова - лучший складской учётчик, а так же технарь, днём и ночью лично собирающий орудие для загрузки в бронесостав. Как не взять таких? И без Повара Алисы Грицко нам точно не обойтись.
Выходит смежный состав.
За всеми раздумьями я подошёл к поезду, облокотился лбом о холодный лист брони. Голова трещала от мыслей. Учесть сразу всё невозможно. Но дали приказ - выполняй. Мы не в ответе за тех, кто сгубил мир почти на корню, но мы должны сделать всё, чтобы выжить в этом мире-Чистилище. Потому думай, Громов, думай. Не зря же покрылись виски серебром. Старый - мудрый. Или это запах сварки так мешает думать? Надо бы выйти из цеха хоть на часок. Подышать пылью у стен периметра для разнообразия.
- Василь Саныч! - донеслось сбоку из грохота металлических деталей и звука сварки.
