Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая
Мирьям шмыгала носом. Приняв у мужа платок, она усмехнулась: «Ты не обращай внимания,
все-таки это мой брат. Могли ли наши родители о таком подумать, мог ли Хаим покойный…»
Эстер сидела, сжав руки, слушая скрипучий голос спикера: «Мистер Горовиц, встаньте».
Он подхватил трость и прошел к возвышению - невысокий, прямой, в темно-синем сюртуке и
белом галстуке. «Еще не седой, - смешливо подумала Эстер. «Морщины, но у кого их нет. Какой
он у меня красивый все-таки».
Ей захотелось скинуть туфли и сбежать вниз - босиком, придерживая юбку, как там, в старом
бостонском доме, там, где она лежала спиной на сундуке, прижимая его к себе, крича, чувствуя
его поцелуи, слыша его лихорадочный, горячий шепот, а за окном шумел, раскачивался золотой
клен.
Меир посмотрел наверх и подмигнул ей. «Вечером, - усмехнулась Эстер. «Он, наверняка, после
этого со своими армейскими друзьями будет встречаться. Мы все гулять пойдем, а вечером, после
ужина…, - он все смотрел на нее. Эстер почувствовала, что краснеет.
-Люблю тебя, - одними губами сказал муж. Он стал повторять за спикером, подняв вверх правую
руку: «Я, Меир Горовиц, торжественно заявляю, что я буду поддерживать и защищать
Конституцию Соединенных Штатов…»
На Уолл-стрит было шумно, ступени Федерал-холла купались в солнечном свете. «Как красиво, -
вздохнула Рахели, оглядывая оживленную улицу. «А в новом городе, так же красиво будет?»
-Обязательно, - рассмеялся Меир, погладив ее по голове. «Ой, - крикнула Элишева, - смотрите, кто
это?»
Снизу раздалось блеянье ягненка. Маленькая группа мужчин в старых, потрепанных мундирах
Континентальной Армии, расхохоталась. «Капитан Горовиц! - строго сказал один из них. «Почему
не приветствуете полковника, забыли о военной дисциплине».
-Я и мундир никогда не носил, - сочно ответил Меир. Подталкивая Аарона с Иосифом, он велел:
«Пошли, это отличные ребята, начнем с виски, а там посмотрим».
Он помахал рукой женщинам и погладил ягненка: «А тебя, приятель, мы по дороге вернем на
ферму».
Рахели проводила их глазами и услышала шепот Хаима: «Когда папа был разведчиком, на войне,
его называли Ягненком, понятно?»
Эстер заметила, как блестят глаза Дины и обеспокоенно спросила: «Кузина Дина, что такое?»
Женщина вытерла платком щеки: «Не обращайте внимания, кузина Эстер…, Я просто никогда…,
никогда не думала, что так, - Дина запнулась, - может быть…, чтобы евреи…и наравне со всеми».
Эстер взяла ее под руку. С внезапной горечью в голосе, женщина ответила:
-Это кровью нам досталось, кузина Дина. И с неграми, - она страстно откинула голову назад и
раздула ноздри, - так же случится. Мы будем драться за их свободу, драться и умирать - как
умирали за свою. Тогда все мы, - она взглянула на флаг, что колыхался в летнем, теплом воздухе,
свешиваясь с портика Федерал-Холла, - все мы будем равны, как сказано: «И сотворил их Господь
по образу и подобию своему».
Женщины помолчали, глядя на детей, что бегали между колоннами. Мирьям тихо добавила: «Для
этого мы и живем, кузина Дина - чтобы они, - Мирьям обняла Мэри, и коснулась губами ее виска,
- чтобы они росли, не зная, что такое рабство».
Дина посмотрела на высокое, чистое небо: «Да».
Аарон отложил перо. Разминая уставшую руку, глядя на аккуратно разложенные по столу
маленькие свитки, он подумал: «В Иерусалиме я за месяц столько мезуз не пишу, сколько здесь за
неделю. И люди все идут, конца им нет».
Он вспомнил привольно усевшегося в кресло, высокого, с черной бородой мужчину. Он посчитал
на пальцах: «Десять, рав Горовиц».
-Зачем вам столько, мистер Бирнбаум? - удивился Аарон. «Я ваши старые проверил, они в
порядке».
-А! - Бирнбаум улыбнулся. «Я ведь уезжаю, рав Горовиц, и семью с собой забираю. Вот сюда, -
Бирнбаум легко поднялся и указал на карту, что висела на стене.
-Новое поселение, называется Цинциннати. У меня дружок есть, мы служили вместе, мистер
Зинглер. Он, как и я, из Гейдельберга, не еврей, но это неважно, - Бирнбаум махнул рукой.
-Он летом туда едет, на запад. В Форт Хармар, на реку Огайо, служить. Я-то в отставку вышел, как
война закончилась, а Дэвид сейчас майор. Вот, - Бирнбаум улыбнулся, - он меня и
сманил.Торговец открыл плоскую шкатулку с сигарами, и предложил: «Угощайтесь. Новый Год мы
уже там будем встречать. Вот и подумайте, - он начал загибать пальцы, - дом надо строить,
большой, у меня же пятеро детей, младшему еще года не было, и еще родятся, - мужчина
усмехнулся в бороду, - потом на магазин мезузу надо, обязательно, на кабинет мой...»
Аарон посмотрел на бесконечное, белое пространство, едва перерезанное ниточками рек: «Там
ведь и синагоги нет, мистер Бирнбаум».
-Появится, - уверенно сказал торговец. «Построим, рав Горовиц, обязательно. Жена моя из
Саванны, с юга, думал я - испугается она. Там ведь не как здесь, - индейцы, зимой ветер, снега по
колено. Но моя миссис сразу сказала - поедем, и даже думать нечего. Зачем тут, на восточном
побережье, тесниться, когда вся страна перед нами? И денег там, - Бирнбаум махнул рукой на
запад, - больше заработаешь. Да все, - он почесал в бороде, - сейчас зашевелились. Кто в
Питтсбург собирается, там уже и газету издают, и колледж открыли, кто в новой столице жить,
намерен..., Так я послезавтра зайду, расплачусь с вами, - Бирнбаум пожал ему руку и вышел.
Аарон встал. Потянувшись, он стал разглядывать карту. За окном был чисто выметенный двор
синагоги Шеарит Исраэль, с Милл-стрит доносился скрип тележных колес.
-Индейцы, - усмехнулся мужчина. «Ты и сам, рав Горовиц, не забывай - где родился. На ягуаров
охотиться не боялся, так чего же тут робеть?»
Окна классов, что помещались в деревянном флигеле, были раскрыты. Аарон, прислушавшись,
уловил гудение детских голосов.
-Хаим с Натаном сейчас там, - он посмотрел на большие, настенные часы, - они же с утра в
городскую школу ходят, а после обеда сюда. Шавуот той неделей, а потом каникулы. Хорошие
мальчишки, оба, и учатся прилежно. В Иерусалиме, - он невольно вздохнул, - конечно, никакой
математики и географии им бы не преподавали, а уж тем более - английского и французского.
Рахели с Малкой хорошо языки схватывают, бойко, надо будет, когда вернемся, не бросать
занятия. В тайне, конечно, если узнают, - он помрачнел, - вряд ли мне разрешат Тору писать.
Когда вернемся..., - он чиркнул кресалом и услышал за спиной веселый голос рава Гершома:
-Кофе и лимонный пирог, рав Горовиц, перед минхой. Он свежий, миссис Гершом сегодня пекла.
Раввин взял сигару из шкатулки, и разлил кофе: «Работы мы вам прибавили, рав Горовиц, как
вернетесь, осенью - опять к вам очередь выстроится, обещаю. У нас же тут, - рав Гершом закурил, -
таких людей, как вы, и нет вовсе. Вы на карту смотрели, я видел, - Гершом погладил полуседую
бороду и внимательно взглянул на Аарона.
Тот улыбнулся: «Очень вкусный пирог. Ваша жена отлично готовит, мы в этом еще на Шабате
убедились».
-Жена, - раввин все изучал его. «Да, как сказано: «Добродетельную жену кто найдет? Цена ее
выше жемчугов». Ваша миссис Горовиц тоже - замечательная женщина, она бы ведь могла, -
раввин задумался, - преподавать девочкам, следить за миквой..., И дочки у вас прекрасные, очень
воспитанные, рав Горовиц. В общем, - Гершом затянулся сигарой и указал на карту, - не буду
скрывать, евреи в Америке, очень выиграют, если вы останетесь. Мы, старики, скоро умрем, а тут
- он поглядел на Аарона, - целая страна, дорогой мой рав Горовиц, работы много».
-Мне еще сорока нет, - мужчина покраснел, - рав Гершом, в таком возрасте еще учатся..., Я не могу
брать на себя общину, не справлюсь…
-Ерунда, - уверенно сказал раввин. «Поработаете у меня помощником пару лет. Я же видел - вы
отлично преподаете, и молитву ведете - любой заслушается. Голос у вас красивый, и вообще, - он
повел рукой. «Подумайте, дорогой Аарон, подумайте, посоветуйтесь с женой..., Вот, - рав Гершом
вытащил из кармана сюртука какое-то письмо, - это я от своего друга получил. Вы, наверное,
слышали о нем. Я на Шавуоте его прочту, перед общиной, так что сделайте одолжение - никому не
говорите пока».
Аарон посмотрел на подпись. Он спросил, внезапно перехваченным горлом: «Он..., это написал,
чтобы отметить избрание мистера Горовица депутатом?»
-Угу, - кивнул рав Гершом. «Вы знаете, ваш кузен и на войне отличился, как и брат, его покойный, и
вообще - незаменимый человек. Финансы страны без его заботы сильно бы пострадали. Миссис
Мирьям – замужем за лучшим капитаном Великих Озер, так что, - раввин широко улыбнулся, - их
семья в Америке известна. Вы читайте, читайте..., - он разлил остатки кофе по фарфоровым
