Анна Джейн - Белые искры снега. Анна Джейн
Уже второй год я подрабатывала в этой газете и не только в ней внештатным сотрудником, потому что стипендия, как всем известно, не очень высокая, в противовес растущим ценам. Если честно, денег у меня не так много – мне с первого курса приходится обеспечивать себя самой, и, наверное, я бы сломалась и не выдержала, если бы у меня не было крестной феи. Вы, наверное, подумали о той самой доброй волшебнице, которая помогала своей ненаглядной Золушке собираться на бал. Но моя крестная фея не умеет превращать тыкву в карету, а мышей – в слуг, зато она помогает мне материально.
Началось все с учебы в университете. Когда мне становилось совсем фигово в денежном плане, кто-то невероятно добрый переводил на мою банковскую карту определенную сумму денег – не слишком, конечно, большую, но для меня вполне значимую. Когда я впервые обнаружила эти деньги у себя на счету, я даже испугалась – откуда они взялись?! Кто-то по ошибке перевел, что ли? Их теперь заберут обратно? Несколько раз проверив в банкомате свой счет, я обратилась к сотрудникам банка, чтобы они разобрались во всей этой ситуации. Но все оказалось нормально. Эта сумма предназначалась именно мне. А вот кто перевел ее, я так и не смогла узнать, сколько не пыталась. Последующие неожиданные переводы денег меня уже даже не пугали – лишь настораживали, но я вынуждена была принимать их, хотя прекрасно знала, что просто так, бесплатно, ничего не бывает. Если кто-то дает мне деньги, значит, я должна дать этому человеку что-то взамен. А быть обязанной кому-то мне совершенно не хотелось.
Со временем я привыкла к своему таинственному спонсору и, наверное, была благодарна ему, но каждый раз снимая чужие деньги, чувствовала себя обязанной и злилась из-за этого, но отказаться от них так и не могла, и осознание этого мучило меня еще сильнее. Отказаться не могла не из-за жадности, а из-за того, что стипендии и денег от подработки не хватало, а устроиться на полный рабочий день я не могла – я должна была учиться, и учиться хорошо, потому что учеба могла быть залогом моего дальнейшего более менее достойного существования в будущем.
На третьем курсе я, наконец-то, узнала, кто был моим таинственным Длинноногим дядюшкой, моей персональной крестной феей. К моему удивлению, ею оказалась моя настоящая крестная, женщина в городе достаточно влиятельная и занимающая не самое последнее место в администрации губернатора. Она встретилась со мной в непримечательном, тихом кафе, расположенным на пятнадцатом этаже бизнес-центра, с ценником, раза в два, а то и в три превышающим ценники тех заведений, в которые я изредка ходила с друзьями и однокурсниками, и, устроившись напротив, чтобы лучше видеть меня, рассказала, наконец, правду.
- Я – лучшая подруга твоей покойной матери, которая тебя крестила, - говорила, глядя мне прямо в глаза через тоненькие стекла стильных деловых очков в серебристой оправе, крестная, которую звали очень звучно и поэтично – Матильда. Хоть эта женщина и разменяла пятый десяток, выглядела она хорошо и очень ухоженно: удлиненное каре идеально прямых белых волос, тонкие черты лица с четким контуром, минимум морщин, неплохая фигура человека, который в свободное время занимается спортом. Лицо у нее было беспристрастным, голос – уверенным и тихим, взгляд – твердым, и мне было даже как-то страшновато сидеть так запросто с ней в кафе. Я хоть и сохраняла спокойное лицо и вроде бы не подавать виду, как сильно ошеломлена, но очень нервничала – сжала на коленях пальцы в замок до боли, так, что они некрасиво покраснели.
- Мы никогда не виделись – думаю, ты догадываешься, по каким причинам, - продолжала Матильда, которая не разрешила называть себя по отчеству – сказала величать ее только по имени и никак иначе. Голос у нее был холодный, а сама она выглядела Снежной королевой в деловом костюме цвета зеленого чая. – И, думаю, ты никогда не слышала обо мне.
Я медленно кивнула в ответ. Я не просто догадывалась, я точно знала эти причины! И от этого даже разозлилась – теперь до боли я сжала не только пальцы, но и зубы.
- Но после того, как я узнала, что ты сделала, - она интонационно выделила последнее слово, - я решила стать тебе немного ближе. - Новоявленная крестная едва слышно вздохнула, и что-то странное отразилось в ее глазах за стеклами очков, однако она быстро взяла себя в руки и продолжила беспристрастным тоном. – Ты можешь задать мне вполне резонный вопрос, девочка, почему я сразу не пришла к тебе, не сказала, кем прихожусь и прочее.
Я настороженно кивнула – это вопрос меня, действительно, очень интересовал. Меня вообще терзала уйма вопросов, да и свойственное мне недоверие не отпускало моей руки, но от изумления я молчала и просто смотрела на Матильду, внимая каждому ее слову.
- Я, как ты заметила, уже взрослый человек с большим жизненным опытом, и во многом разбираюсь, - женщина позволила себе покровительственную полуулыбку, - скажем так, достаточно хорошо. А также живу согласно определенным принципам. Один из них – если хочешь помочь человеку, помоги делом, а не словом. На слова я скупа. Когда я узнала про тебя, я, естественно, как твоя крестная, - слово «мать» Матильда избегала, - решила помочь тебе. Поскольку мы не виделись ни разу в жизни, было бы очень странно, если бы я приехала с объятиями, поцелуями и подарками. Это было бы крайней неестественно, - при этом она даже поморщилась. - Я даже не знала, примешь ли ты меня или нет. Все-таки, - она взглянула мне прямо в глаза, взглянула насмешливо, но почти по-доброму, - ты очень характерная девочка. Да и воля, как я вижу, у тебя есть. И свое собственно мнение.
Так она впервые похвалила меня – в своей особенной манере, как бы между делом, и мне это понравилось. Я, не привыкшая к тому, что родственники хвалят меня, испытывая одновременно какое-то детское внутреннее смущение, смешанное с удовольствием, отхлебнула свой кофе из чашки и чуть не подавилась – таким большим был глоток.
- Поэтому я решила какое-то время помогать тебе материально, - продолжала крестная. - И лишь потом, когда ты привыкнешь и поймешь мои добрые намерения, рассказать тебе правду.
Наверное, она сделала правильно. Кто знает, что бы я учудила на первом курсе? Это сейчас я стала более взрослой и более взвешенной. А так я действительно чувствую ее поддержку. Без помощи Матильды мне пришлось бы туго, и кто знает, может быть, я изменила бы свое решение, и вернулась туда, откуда ушла. Хотя, нет, я бы не вернулась – ни за что. Я мечтала стать журналистом, чтобы писать о том, что по-настоящему волнует людей, о том, что может хоть как-то им помогать. И я пообещала сама себе, что стану им. И пусть я не поступила на факультет журналистики, а на филфак, от своей цели я не откажусь.
- Вот как, - сказала я, отрывая взгляд от жемчужной нитки на ее шее и поднимая его к ее светлым глазам-хамелеонам, умело накрашенным и спокойным. – Здорово, что вы так поступили. Но…
- Но?
- Не поймите неправильно. Но как я могу точно знать, что вы говорите правду? – спросила я, выпуская мучающее меня недоверие наружу. Один голос в моей голове – звонкий, чистый - счастливо кричал о том, как здорово, что у меня теперь есть настоящая крестная, а другой – похожий не шорох гравия - тихо, но настойчиво, с паузами и лукавой интонацией говорил: «Ты не должна доверять незнакомым людям. Кто она такая и что она от тебя хочет? А если это ловушка?». И я не знала, какой из голосов прав.
- Мне нравится то, что ты осмотрительна, - отозвалась Матильда, которая словно ждала этого вопроса. Она совершенно не обиделась, чего я, кстати, боялась. – Простодушие и доверчивость – первая ступень на пути к большим проблемам. – Она отпила из чашки. – Тебя успокоили бы доказательства?
Я непонимающе взглянула на нее и медленно кивнула.
- Когда ты попала в дом отца, у тебя была женская серебряная подвеска с гранатом, кажется.
Я с изумлением взглянула на женщину. Она была. Няне сказали выкинуть его, но няня оставила его – для меня, чтобы спустя несколько лет вручить. А еще несколько лет спустя ее забрали.
- Она принадлежала твоей матери. Помнишь? Должна помнить.
- Помню, - сказала я. В душе все кричало и смеялось.
- Я принесу тебе ее фотографии. Надеюсь, они еще больше убедят тебя в том, что мои слова – не ложь, и я, действительно, прихожусь тебе крестной.
В щеки впились сотни крохотных иголочек волнения.
- Я никогда не видела ее фотографий, - я кинула злой взгляд в стену. – Они не показывали мне их. - Все, что я знала – имя и то, что ее не стало почти сразу после моего рождения, из-за аварии.
- Даже так? – удивилась Матильда. – Значит, увидишь впервые.
- А почему… почему вы не принесли их сегодня?
- Чтобы ты пришла ко мне во второй раз, - было мне ответом.
- И вы расскажите мне про маму? – почти потребовала я, понимая, что наглею. Но наглость появлялась из-за страха. – Они ненавидели Ирину, ничего никогда не говорили про нее.
![Алан Эйкборн - Дверь в смежную комнату [=Тайна двери отеля «Риган»]](/uploads/posts/books/228832/228832.jpg)
