Евгений Красницкий - Не по чину
Боярин Федор, не просто озабоченный, а явно пребывающий в самом мрачном расположении духа, появился на подворье Никифора на следующий день ближе к вечеру, и сразу же заперся с хозяином в горнице. Пива себе Федор подавать не велел, ограничился квасом и «чем-нибудь пожрать». Совещание их длилось недолго, но после него «не в духе» оказался и Никифор, хотя он и без того попытался с утра наехать на племянника, оскорбленный поведением толпы вооруженных гостей.
На этот раз проблема выросла из воинской дисциплины, точнее, из того, что Дмитрий накануне вечером, как и всегда перед отбоем, назначил караульных. Из-за огромных псов, которых спускали с цепи с наступлением ночи, часовые по двору не ходили, а ограничились бдением у входов в сараи и амбары, где на эту ночь поспешно разместили десятки свалившихся на голову хозяев отроков. Никифор же воспринял это как недоверие к нему и сомнение в его способности защитить своих гостей. Мишке даже пришлось призвать на помощь Егора с Арсением, чтобы разъяснить дядьке особенности несения воинской службы в походе. Все возражения купца, что, дескать, поход закончился — они у своих, пришлось отмести: Туров — не Ратное, и тем более — не крепость.
Вечернее же неудовольствие, как показалось Мишке, было вызвано не столько новостями, которые сообщил Никифору боярин Фёдор, сколько самим боярином, какими-то его поступками или словами. Во всяком случае, обе высокие договаривающиеся стороны выглядели явно недовольными то ли ситуацией, то ли друг другом, и когда Мишка зашел в горницу, где они заседали, боярин хмуро покосился на него и скривился, как от зубной боли.
«По глазам видно, что у боярина так и чешутся руки заняться вашим, сэр Майкл, воспитанием, в смысле, по шее надавать. А не получится, герр Теодор, перед вами не сопляк, а сотник, пусть и Младшей стражи, и вы мне не дед. Если есть какие претензии по службе — высказывай, а нет, так и пойду я, некогда, дел полно».
Боярин и сам понимал, что с пацаном придется считаться, тем более в доме его родичей, да еще при поддержке Егорова десятка, а потому свой педагогический порыв, сколько смог, пригасил и только буркнул недовольно:
— Заварил ты кашу — теперь всем хлебать, пока из ушей не полезет… — чувствовалось, что непривычно боярину с отроком обсуждать такие вещи, да деваться некуда. — Князя Вячеслава ожидают к исходу недели, тогда основное хлебало нам и готовить. Но вот княгини… Сегодня-завтра княгиня Агафья с дороги отдыхает, а послезавтра с утра они с Ольгой в Варварин монастырь собрались — за свое спасение молебен заказать. Ну, и с матерью-настоятельницей Варварой свидеться.
Мишка кивнул, понимая, что не зря Федор заговорил про планы сиятельных особ, правда, и не понимал пока, чем тот так недоволен? Эка невидаль — пожелали высокородные дамы паломничество в монастырь совершить! Им это по протоколу положено.
— А настоятельницей в том монастыре мать Варвара, — продолжал между тем боярин с таким видом, словно не по своей воле выкладывал необходимую для понимания положения информацию, а под грузом неопровержимых улик сознавался в совершении особо тяжкого преступления. — Имя Варвара она приняла, когда от мира удалилась, а вообще-то она Ирина, византийка из рода Комнинов, вроде родня императору, но седьмая вода на киселе.
«Да что ж он кота за хвост тянет? Какая мне разница, кто в этом бабьем царстве правит?»
Боярин выдержал почти театральную паузу и брякнул — как в холодную воду нырнул:
— А еще она вдова Великого князя Киевского Святополка[6]. Твоего… э-э-э… прадеда.
«Охренеть — не встать! Нет, ну везет вам на родню, сэр Майкл! То, понимаешь, с одной стороны соседские короли затесались, то с другой аж цельный император через прабабушку прибился! Однако, живучая старушка…»
— Святополк на ней женился, когда второй раз овдовел. Сам он уже сильно в возрасте был, она намного его моложе, — ответил Фёдор на невысказанный вопрос Мишки. — Со Святополчичами она сейчас никак не связана — с пасынками у нее особой любви нет, и они ее не часто вспоминают, а вот тут, в Турове, ее слово не последнее. Княгиня Ольга в монастырь часто наведывается, настоятельницу почитает и советами ее не пренебрегает. А тебе велено княгинь сопровождать, с десятком отроков.
«Вот это и называется вляпаться по самую макушку! Мало вам было рядовой Мономаховны, сэр, получите вдовствующую Великую княгиню из императорского рода — и плевать, что она в монахини подалась. Это вам не черный ящик, а черная дыра какая-то. И откуда она тут взялась?
Дед ни словом не поминал, да и мать… Хотя, для них, наверное, само собой разумеется: ушла от мира, отринула все земное… Щаз! Если Ольга тащит Агафью к ней на аудиенцию практически сразу по прибытии и, что интересно, не дожидаясь мужа, то вы ей не в качестве почетного караула нужны.
Кхе! На что угодно можете спорить, сэр Майкл, что ваша нежданная-негаданная бабуля во властных структурах до сих пор вращается и какие-то свои интересы преследует. Бывшая Великая княгиня явно не та фигура, которую можно сбросить со счета. И как она отнесется к вашей личности и родству со Святополчичами, оч-чень большой вопрос.
Но, с другой стороны, обнадеживает то, что вас не забыли, едва ступив на берег, а, напротив, изволили в такой щекотливый момент, как прибытие в режиме «снег на голову к дражайшим родственничкам в непонятном качестве и при весьма сомнительных сопутствующих обстоятельствах» упомянуть так, что княгиня Ольга сочла возможным включить вашу персону в меню, то бишь в распорядок визита. По-родственному, так сказать. Ну, бабы!
В общем, позвольте констатировать, сэр: вас все глубже и основательнее затягивает в пасть льва или, если вам больше нравится — к нему же в задницу, так что расслабьтесь и получайте удовольствие. Никто вам и не обещал, что будет легко и станут кормить…»
Чтобы скрыть замешательство, Мишка сделал вид, что смущен открывшимися ему перспективами и как мог более растерянно поинтересовался:
— Так что, княгини туда только вдвоем поедут?.. — он вообще-то хотел уточнить, станет ли сопровождать выезд охрана из княжьих дружинников и свита приближенных, но Федор от этого, вполне невинного, вопроса неожиданно взвился:
— Вдесятером! — рыкнул он. — Ольга с детьми едет. Евдокию тоже возьмут! Но и мыслить не смей! Не по себе сук рубишь!
«Это что, он из-за Дуньки икру мечет? Поздравляю вас, сэр: еще жениться не успел, а будущий тестюшка уже за горло норовит взять. И ведь не пошлешь… Как и Дуньку — она хоть и недокняжна, а кто там точно знает… Блин, мало мне трех княгинь!»
— Да не о том я! — досадливо отмахнулся Мишка от подозрений боярина. — Княгиню сопровождать — честь великая, только с конями-то как быть? Наших пригнать не успеют, да хоть бы и успели — они с дороги чуть живые, а тут все-таки княжеский выезд. Кони нужны.
— Мне что, тебе еще и коней искать? Кони ему не такие! — вконец разозлившись, рявкнул Федор и покосился на Никифора, до сих пор демонстративно делавшего вид, что его весь этот разговор не касается. Но если при появлении Мишки они с боярином находились примерно в одной стадии угрюмого недовольства, и теперь у Федора оно только усилилось, то Никифор, напротив, расцветал по мере того как мрачнел Федор. — А вон пусть тебе дядька коней и сыщет.
— Найдем, великое дело! — усмехнулся в бороду Никеша. — Все равно ты взамен павших покупать собрался? — уже деловито обратился он к племяннику. — Есть тут кони на продажу.
Тем же вечером, когда Мишка перед сном вышел по нужде на двор, ему словно невзначай подвернулся Ходок. Может и впрямь случайно встретился, да только в доме, полном народу, угодить так, чтобы поблизости почти никого не оказалось, надо исхитриться, и у Мишки создалось впечатление, что его специально подкарауливали. И разговор у них получился как будто ни о чем, но все равно примечательный.
— Знаешь, из-за чего хозяин наследника-то своего сегодня драл? — поинтересовался Ходок, для затравки разговора.
— Нет, не любопытствовал, — равнодушно отозвался Мишка. Вообще-то он слышал, как дядюшка вразумлял Павла — довольно продолжительно и, кажется, от души, но Мишка, у которого и своих забот хватало, не обратил на это особого внимания. Мало ли с чего у Никеши случился острый приступ педагогической активности? Может, обнаружил серьезный недосмотр, допущенный Пашкой в его отсутствие, или просто профилактически — для острастки и в назидание на будущее. За что отец сына учит, никого не касается.
— Так из-за вас же, — сообщил Ходок с коротким смешком. — Павел над Роськой и Мотькой потешался, когда они связанные в дерьме ковырялись, мол, это вы хорошо придумали — вот чего в циркусе-то показывать! За это можно и цену со зрителей вдвое получить. Да еще изгаляться принялся — понукать и командовать. Они-то вначале никак приспособиться не могли — в две руки на двоих неспособно бадью ворочать. Ну, Пашка им и помог… приноровиться, — кормщик откровенно заржал. — Даже не переглянулись — в две руки тут же бадью вздели да советчику на голову и водрузили. Мы там аж животики надорвали! Ну, Пашка от такой обиды — в слезы, едва отплевался, сунулся к отцу жаловаться.
