Артур Хейли - Перегрузка
– К порядку!
Председательствующему, человеку с розовым по-детски лицом, было немногим за тридцать, его назначили председателем год назад после работы в правящей политической партии. По образованию он был бухгалтером и, согласно слухам, приходился родственником губернатору.
О'Брайен вскочил на ноги:
– Господин председательствующий, есть ли необходимость оказывать такое давление на моего свидетеля?
Председательствующий посмотрел на Бердсона, который, как всегда, был в потрепанных джинсах, пестрой рубашке с расстегнутым воротом и теннисных туфлях, потом на Хэмфри, который заказывал костюмы-тройки у Де Лизи в Нью-Йорке и ездил туда на примерки.
– Вы задали вопрос и получили ответ, мистер Бердсон, – сказал председательствующий. – Мы можем обойтись без театральных выходок. Продолжайте, пожалуйста.
– Конечно, господин председательствующий. – Бердсон вновь повернулся к Эрику Хэмфри:
– Итак, ты сказал – двести сорок пять тысяч долларов?
– Да.
– Существуют ли привилегии, положенные “большой шишке”… – Смех из зала. – Извините, президенту коммунальной службы? Личный автомобиль, может быть?
– Да.
– С шофером?
– Да.
– И крупный счет на покрытие расходов?
– Я бы не назвал его крупным. – Тон ответов Хэмфри становился все более резким.
– А огромным?
Снова смех в зале.
Раздражение Эрика Хэмфри становилось все более заметным. Администратор с высоким положением, он не привык пользоваться нечестными приемами, и ему трудно было участвовать в спектакле, который мастерски разыгрывал Бердсон. Он холодно ответил:
– Выполнение моих обязанностей связано с определенными расходами, которые мне разрешается покрывать за счет компании.
– Да уж я думаю!
О'Брайен начал было вставать из-за стола, но председатель жестом велел ему сесть.
– Ограничьтесь вопросами, мистер Бердсон. Огромный бородач широко ухмыльнулся:
– Слушаюсь, сэр!
Ним, сидевший среди зрителей, кипел от злости. Почему Хэмфри не отвечал агрессивно, как он умел и как следовало отвечать? К примеру, так: “Информация о моей зарплате, мистер Бердсон, является общедоступной, поскольку она сообщается контролирующим организациям. Я уверен, что вы знали о ее размерах до того, как задали свой вопрос; вы разыграли удивление, чтобы обмануть публику. Более того, размеры моей зарплаты не являются необычными для президента и руководящего работника одной из крупнейших американских корпораций, на самом деле она меньше, чем в большинстве подобных компаний. Мне предоставляется такая высокая зарплата потому, что промышленные компании, такие, как “ГСП энд Л”, понимают: чтобы нанять и сохранить талантливого руководителя, нужно выдержать конкуренцию с другими фирмами. Уточню: мой личный опыт и уровень квалификации позволили бы мне получать такую же или большую зарплату в любом другом месте. В целом эта система может не нравиться вам, но пока мы остаемся обществом свободного предпринимательства, положение является таким. Что же касается машины с шофером, мне они были предложены при приеме на работу на той же конкурентной основе, что и зарплата, а также потому, что время и силы руководителя стоят дороже, чем машина с шофером. И еще по поводу машины: как и другие постоянно занятые руководители, я обыкновенно работаю по дороге из одного места в другое и редко позволяю себе отдохнуть. И наконец, если директора и держатели акций компании будут недовольны тем, как я выполняю обязанности, за которые мне платят зарплату, в их власти заменить меня…"
"Но нет! – Ним мрачно подумал. – Действовать мягко, заботиться о репутации, вилять, не сметь противопоставить выходкам Бердсона собственную жесткость – таков на сегодня приказ. На сегодня и на будущее”.
Шел второй день слушаний по вопросу о предоставлении лицензии на строительство в Тунипа. Предыдущий день ушел на выполнение формальностей, в том числе юрисконсульт “ГСП энд Л” подал в президиум гигантское пятисотстраничное “Уведомление о намерениях”, отпечатанное в трехстах пятидесяти экземплярах – первый из целого ряда аналогичных документов, которые последуют за ним. Как сардонически сказал О'Брайен: “К тому времени, когда все это кончится, из-за нас вырубят целый лес; если бы его пустили на бумагу, то книг из нее хватило бы на целую библиотеку”.
Сегодня, незадолго до описанной сцены, Эрика Хэмфри вызвали как первого свидетеля со стороны компании. Вопросы О'Брайена помогли президенту энергокомпании быстро изложить заранее подготовленную информацию о необходимости строительства в Тунипа и о преимуществах размещения электростанции в этом месте – все шло по плану обещанного “недолгого появления на публике”. Затем свидетелю задавал вопросы юрисконсульт комиссии. После него – Родерик Притчетт, уполномоченный секретарь клуба “Секвойя”. Оба перекрестных допроса, каждый из которых занял больше часа, были конструктивны и прошли в спокойной обстановке. Однако Дейви Бердсон, выступивший следующим от организации “Энергия и свет для народа”, к явной радости кое-кого из публики, оживил атмосферу заседания.
– Ну-ка, мистер Хэмфри, – продолжал он. – Я думаю, ты просыпаешься каждое утро и думаешь, что обязан сделать нечто такое, что оправдало бы твою огромную зарплату. Правильно?
О'Брайен немедленно заявил:
– Протестую!
– Поддерживаю протест, – объявил председательствующий.
Бердсон остался невозмутимым.
– Я спрошу об этом иначе. Считаешь ли ты, Эрик-детка, что основная часть твоей работы – постоянно продумывать планы, которые принесут твоей компании огромную прибыль, вроде проекта “Тунипа”?
– Протестую!
Бердсон повернулся к юрисконсульту компании “ГСП энд Л”:
– Почему ты не записываешь на магнитофон? Тогда ты мог бы нажимать на кнопку, вместо того чтобы попусту раскрывать рот.
В зале раздался смех и одиночные хлопки. Молодой председательствующий склонился к своему соседу, чтобы посоветоваться. Это был пожилой судья по административному праву, государственный служащий с большим опытом в проведении подобных слушаний. Председательствующий что-то тихо сказал судье, и тот покачал головой.
– Протест отклоняется, – объявил председательствующий и добавил:
– Мы предоставляем ораторам значительную свободу на этих слушаниях, мистер Бердсон, но не могли бы вы обращаться к свидетелям уважительно, правильно называя их по имени, – он попытался подавить улыбку, но безуспешно, – а не “приятель” или “Эрик-детка”. И еще одно: мы хотели бы получить подтверждение тому, что вопросы, которые вы задаете, имеют непосредственное отношение к делу.
– О, самое непосредственное! – Ответ Бердсона прозвучал чересчур экспансивно. Но он тут же сменил тон, из обвинителя превратившись в робкого просителя. – Учтите, пожалуйста, господин председательствующий, что я всего лишь простой человек, выступающий от имени скромных людей, а не модный адвокат, как тот вон старина Оскар. – Он указал на О'Брайена. – Так что допускаю ошибки…
Председательствующий вздохнул:
– Продолжайте, прошу вас.
– Слушаюсь, сэр! Конечно, сэр! – Бердсон повернулся к Хэмфри. – Ты слышал, что он сказал! Ты заставляешь председателя попусту тратить время. Теперь перестань вилять и ответь на мой вопрос.
– Какой вопрос? – вмешался О'Брайен. – Будь я проклят, если помню его. Я уверен, что и свидетель не сможет его вспомнить.
Председательствующий распорядился:
– Пусть стенографист еще раз прочтет вопрос. Слушание приостановилось, и все, кто сидел на жестких стульях и скамьях, старались устроиться поудобнее, пока стенографист, который вел протокол заседания комиссии, листал свои записи. В дальний конец комнаты проскользнуло несколько новых зрителей, кто-то вышел. Все участники заседания знали, что за те месяцы и годы, которые должны пройти до принятия какого-либо решения, эта сцена будет повторяться бесчисленное количество раз.
Зал заседаний, стены которого были отделаны дубовыми панелями, находился в двенадцатиэтажном здании недалеко от центра города. Здание принадлежало Комиссии по энергоснабжению штата Калифорния, которая и проводила эту серию слушаний. Через дорогу было здание Комиссии по коммунальному хозяйству, которая тоже проведет слушания по Тунипа, и они во многом повторят первые. Между комиссиями существовала конкуренция, и поэтому ходатаи временами чувствовали себя, как Алиса в Зазеркалье.
Скоро к этим комиссиям присоединятся еще два государственных учреждения, которые также будут проводить собственные слушания: Комиссия по охране водных ресурсов Калифорнии и Комиссия по контролю за состоянием воздушной среды. Каждая из четырех правительственных комиссий получит все отчеты и другие документы, выработанные предыдущими тремя, причем большую их часть они проигнорируют.
На более низком уровне необходимо было получить разрешение от окружной Комиссии по контролю за загрязнением воздуха, которая могла наложить еще более суровые ограничения, чем государственные организации. О'Брайен как-то сказал своим друзьям: “Ни один человек, не имеющий непосредственного отношения к этой процедуре, не поверит, до какой степени все дублируется, сколько усилий тратится понапрасну. И нас, участников этого процесса, и тех, кто создал такую идиотскую систему, следует признать сумасшедшими и запереть в психушку – это сберегло бы народные деньги и эффективно решило бы все проблемы”.
