Дмитрий Старков - Отдаленное настоящее, Или же FUTURE РERFECT
Петяша в это время и не подозревал, что приходится выносить из-за него несчастному Олегу. К данному моменту он успел хлопнуть за приятное знакомство две солидных порции местного коньяку, закушав их "Реми Мартэном" из личной фляжки, и теперь дымил сигарой, к которой кто-то из находившихся рядом с ненавязчивой заботой поднес огонек зажигалки. Народу в зале, за столиками, присутствовало человек тридцать, вокруг творился массовый треп на общие темы, однако Петяша почему-то чувствовал себя в центре всеобщего внимания. Вот, вроде бы, все говорят себе тихонько о своем, выпивают и закусывают, но - поди ж ты - никак не оставляло ощущение, будто смотрят только на него, Петяшу, слушают только его, вообще - оценивают. Ощущение не было неприятным, но все-таки... Ладно, - подумал Петяша, почувствовав внезапный прилив озорного, бесшабашного вдохновения. - Щ-час... - Извините, - обратился он к двум солидным, в возрасте, мужикам за соседним столиком. - Вот вы сейчас говорили о свободе, о переменах в обществе... И, судя по тому, как вы об этом говорили... Хотя - нет, так не пойдет; если позволите, я - для большей ясности - совершу небольшой экскурс в наше недавнее прошлое. Не возражаете? Вовлеченные в беседу согласно кивнули. Может быть, слишком уж поспешно, с чего бы это... Да ладно, хрен с ним. Если кивнули только из вежливости, пусть за эту самую вежливость и расплачиваются. - При социализме еще, - заговорил Петяша, - мне доводилось встречаться со множеством людей, которые были недовольны обстановкой в стране. Они могли долго и красиво рассуждать об абстракциях наподобие "внутренней свободы", "свободы самовыражения", "свободы творчества", "свободы совести" и далее в том же духе. Существующий строй, по их словам, злонамеренно лишал их всех названных свобод. Так вот, всех этих людей отличала от прочих граждан одна характерная деталь - крайняя неопрятность в быту. Они могли по году не стирать единственные штаны, неделями не мыться... Причем - не из-за бедности; многие имели вполне приличный доход... Но главным недостатком этих людей была полная неготовность, неспособность к активным действиям. Ради превозносимых ими на словах идеалов они не соглашались шевельнуть даже пальцем! Да-да! И при этом непрерывно искали среди окружающих стукачей, пособников ка-ге-бе, всерьез верили в повышенный к себе интерес со стороны карательных органов - это было необходимо им, как воздух, без этого они немедленно утрачивали ощущение собственной значимости. Хотя - ощущение это, по-моему, не имело под собою никакой почвы... А надо вам сказать, что этот их термин - "внутренняя свобода" по всем признакам означал свободу болтать, что угодно, пока никто не слышит, но при малейшем проявлении опасности делать преувеличенно верноподданную мину. И как-то раз я, находясь в компании подобных, не выдержал и спросил, повторяя кого-то из запрещенных тогда писателей: если кукиш в кармане есть "внутренняя свобода", что же тогда есть внутреннее рабство? Меня, конечно же, с ходу объявили агентом ка-ге-бе, хотели было побить, но это им не слишком удалось. Тогда наши свободолюбы попытались решить дело путем открытой дискуссии, подробности коей я здесь опущу, поскольку интересен для нас лишь ее результат. В конце концов мы пришли к тому, что они не желают добиваться влияния в стране, так как для этого придется принять правила игры, навязанные нелюбимой ими властью. Игра же по правилам, приемлемым для них, опять-таки, ни к чему хорошему привести не могла. Собственно, все эти "правила" - до единого, господа! начинались со слов "если бы". "Если бы у нас было..." "Если бы нам дали..." "Если бы нам позволили..." и так далее. Получалось, что граждане, столь горячо любящие свободу, согласны - так уж и быть! - шевельнуть ради нее хотя пальцем, если им предоставят всю полноту власти на блюдечке с голубой каемкой. Вот тогда они - может быть! - подумают, "как нам обустроить Россию"... Одним словом, ушел я с той посиделки -точно в грязи вывалявшись. Однако все, пожалуй, было не зря -на следующий же день двое из той компании появились в обществе чистыми и опрятно одетыми, извинились передо мной за вчерашние нападки... Только теперь Петяша отметил всеобщую мертвую тишину в зале. Все присутствовавшие бросили свои светские беседы, все взгляды были устремлены к нему. К чему же я это все? - подумал Петяша, слегка напуганный неожиданной результативностью своего собственного мелкого хулиганства. - Надо как-то закруглиться помягче, а то -неудобно. Люди мне ничего плохого не сделали, а я... - Так вот, - продолжал он. - Собравшиеся здесь сегодня, на мой взгляд, ничем не напоминают прежних кухонных политиков, любителей впустую перемалывать воздух единственно ради самоутверждения. Не сомневаюсь, что все вы, говоря об улучшении обстановки в стране, улучшении нашей с вами жизни, не станете отделять слова от дела, и, являясь сегодня вашим гостем, поднимаю этот бокал за хозяев. За вас, господа! Стараясь не дрожать пальцами и не втягивать голову в плечи, Петяша взял со столика наполненный кем-то загодя бокал и единым духом выпил. Внутри все сжалось в комок. Вот бред получился, - пронеслось в голове. - Возьмут сейчас за шкирятник, напинают и выкинут с позором. И ведь правы будут... Зал взорвался аплодисментами.
68.
Петяша оцепенел, не в силах даже опустить обратно на стол опустевший бокал. Пока он пытался сообразить, во что же такое вылилась его хулиганская выходка, несколько человек подскочили жать ему руку, для чего пришлось прежде вынуть из нее бокал. Все заговорили что-то наперебой, но почти тут же умолкли и расступились. К Петяшину столику неторопливо подошел невысокий, по-хорошему полный, с тронутыми благородной сединою висками и особой значительностью во взоре человек. Только сейчас Петяша отметил, что в петлицах у всех собравшихся имеются неброские черно-белые ленточки - у подошедшего на такой ленточке был еще кружок, также черно-белый, но наоборот: черная половинка кружка приходилась на белую половинку ленточки, а белая на черную. - Польщен, польщен, - заговорил подошедший хорошо поставленным басом, в то время, как все прочие начали организованно рассасываться, отступать к своим столикам. - Позвольте представиться: Большаков, Николай Вадимович, президент этого клуба. Петяша, физически ощущая на физиономии легендарную красноту вареного рака, пожал поданную руку. - Теперь, - продолжал президент, - у нас появился повод выпить за знакомство. Вы позволите? - Дождавшись Петяшина кивка, Большаков подсел к его столу, на коем уже - словно по волшебству - материализовались два бокала с коньяком и две чашечки кофе. - Ответный тост позволю себе оформить под некоторые рассуждения о настоящем и будущем. Исходные же посылки этих рассуждений... Да, вы не ошиблись, дорогой мой Петр Алексеевич. Все, собравшиеся здесь, есть люди, готовые к действию во всех отношениях. Вех нас объединяет стремление управлять Россией... чуточку более разумно, нежели ею управляют сейчас. Э-э... Я, с вашего разрешения, позволю себе не вдаваться - пока - в подробности...
Мысль о том, что Виноградов рано либо поздно оторвется от бумаг и поднимет взгляд, заставляла Олега трепетать. Однако ж, когда это все-таки произошло, он вдруг почувствовал неожиданное облегчение. Что бы там ни предстояло еще сегодня испытать, тягостное ожидание кончилось. - Ты привел его сюда, так и не успев расколоть, - медленно сказал Виноградов. - Не имея даже никаких предположений о его потенциале, о его настроениях... Так? Олегу не оставалось ничего, кроме как - согласно кивнуть. Больше всего на свете ему хотелось бы сейчас ответить "нет" - и выложить о Петяше всю подноготную. Но выкладывать было нечего. Петяша - как Петяша, славный, компанейский мужик... Впрочем, кто может сказать о нем больше? - Ты хоть понимаешь, что натворил? С-сопляк! - неожиданно взорвался Виноградов. - Если наши выкладки верны... Видимым усилием воли глава разведслужбы подавил рвущиеся наружу чувства и крепко провел массивной, короткопалой пятерней по лицу, точно борясь со сном. Вот когда Олег понял, что такое настоящий страх! Если раньше его повергало в дрожь ледяное спокойствие этого человека, то теперь... Виноградов, воплощение невозмутимости и самообладания - и вдруг повышает голос! Каков же масштаб его проступка? И - каким будет неизбежное наказание?! - Ладно, - тяжко выговорил Виноградов, отнимая ладонь от лица. - По крайней мере, тебе удалось подружиться с ним. Или - тоже не удалось? Мозг Олегов заработал в бешеном темпе. Что тут отвечать? Каковы, вообще, критерии дружбы у этого монстра? Отвечать, немедленно отвечать хоть что-нибудь, иначе... И вдруг - точно молния вспыхнула в сознании: он же боится! Этот чудовищный тип отчего-то боится Петьку! Ну да, он просто перепуган до "не могу"! А значит... Ну, все! Только - не выказывать страха! - Отчего же, - спокойно, даже с некоторой наглецой, сказал он. Удалось. Если что, так я... Во взгляде Виноградова появилось нечто новое. Больше всего на свете ему явно хотелось тут же, не сходя с места, стереть косорукого, ничего не соображающего сопляка, провалившего важное дело, в порошок. Однако почему-то выгоднее для него было этому сопляку поверить... - Ну, хорошо, - зловеще сказал Виноградов. - Это нам всем, не исключая и тебя самого, может вскоре оч-чень пригодиться. Там, - кивок в сторону банкетного зала, - сейчас сам президент делает за тебя твою работу. Можно сказать, грудью на амбразуру... - Он оборвал фразу. - Ладно. В сложившихся обстоятельствах тебя следует ввести в курс параллельных исследований. Чтобы еще жиже не обосрался. Слушай внимательно; повторять некогда. Наши специалисты по зондажу, - последнее слово он выделил голосом, так что сразу можно было понять: зондаж имеется в виду не желудочный и не метеорологический, - лучшие в стране. Если не в мире. За это я отвечаю, сам в свое время подбирал. Так вот, им тоже не удалось выяснить ничего. Совсем ничего. - Эти слова также были произнесены с особым, выразительным нажимом. - Понимаешь, что это значит? Олег по инерции кивнул было головой, но тут же поправился: - Н... нет. Не очень. Уголок рта Виноградова дрогнул, на лице его мелькнула едва различимая презрительная усмешка. - Представь себе книгу. Самую настоящую, со всех сторон, казалось бы, обыкновенную книгу. Ты умеешь читать, знаешь примерно, что в ней должно содержаться, можешь даже листать ее, но любая попытка раскрыть эту книгу с намерением прочесть заканчивается неудачей. Раскрываешь - и не видишь букв, хотя точно знаешь, что они там есть. Или же - просто не можешь раскрыть. Попытки решить проблему силовыми методами заканчиваются... скажем, слепотой. Или параличом. Он сделал паузу. Олег едва ли не кожей ощутил ожидающий взгляд, но ничего не сказал. Что тут скажешь, в самом-то деле? - Два наших лучших специалиста предприняли еще одну попытку пробиться силой. Если до тех событий, из твоего последнего отчета, он просто был невидим, абсолютно проницаем, то на сей раз они столкнулись с чем-то таким... До сих пор - в коме, этим все сказано. А остальные по-прежнему в один голос докладывают, что не видят его. На тонком плане в занимаемой им позиции вовсе нет человека. Олег непроизвольно вздрогнул. - А... что же есть? - Никто не может понять, черт побери! Если это все же человек, то наши оценки его потенциала были занижены на несколько порядков; поставить блок такой мощности обычному человеку не под силу. В результате мы его не видим, зато сами - у него как на ладони, и он пока что просто развлекается, наблюдая нечто вроде тараканьих бегов в нашем исполнении. Если же это - не человек... - Виноградов вновь с силой провел по лицу ладонью. - Если это не человек, любые наши предположения бессмысленны. Гадать, каковы могут быть цели подобного существа, каким потенциалом оно может обладать... Д-да. Кроме гадания, как ни жаль, ничего не остается. Ясно теперь, у кого ты числишься в друзьях? Да, Олегу все было предельно ясно. Будь на месте Виноградова кто другой, еще можно было бы предположить розыгрыш или там душевное нездоровье... Но тут... Клуб "Ом", собственно, создал единолично Виноградов, без него это была бы, самое большее, кучка полусумасшедших маньяков. Александр же Сергеевич некогда был одной из ключевых фигур в государственном проекте исследования феноменов сверхчувственного восприятия; один он знает, как ему удалось уцелеть в процессе зачистки, последовавшей за свертыванием проекта, да еще уберечь, спасти для дальнейшего использования самые многообещающие объекты... И вот теперь этот жуткий, невозможный, сверхъестественный человек едва ли не жалобно смотрел на него, Олега Новикова, ожидая помощи. Д-да-с. На работе уже обосрался, хуже некуда; если теперь и здесь... - Ну? - почти что мягко поторопил Виноградов. - Какие соображения? Как на него воздействовать? Как склонить на нашу сторону? Хороший вопрос... - Ну откуда мне знать, Александр Сергеевич? - жалобно заговорил Олег. У вас опыт многолетний, и то вы не знаете, что думать, а мне-то вовсе... Ну, да - общался я с ним, подружился... ну, что сказать человек как человек. Выпить, потрепаться, пульку написать... Романы пишет интересные... Я ведь обо всем этом уже докладывал! Если уж те ничего не добились, то я - тем более... - Стоп! - В глазах Виноградова появился странный блеск. Такое бывает с человеком, упавшим в быструю горную реку. Несет его течением, бьет о камни, но вдруг - спасительная излучина показалась впереди, вот-вот прибьет его к спасительному пологому берегу... - Если так, его дружба с тобой может оказаться спасательным кругом для всех нас. Других возможностей, видимо, не имеется. Значит, постарайся - в эмоциональном плане - создать у него впечатление, что все это, весь наш клуб - просто собрание старых, добрых друзей, не более. Одних объединяют еженедельные походы в баню, а других - экстрасенсорика плюс игра в политику. Конечно, он, скорее всего, видит нас насквозь и все равно не поверит, но эмоционально - вполне может статься - будет воспринимать нас именно так и даже, может быть, окажет в чем-то помощь. Все зависит от тебя. Справишься? Гулко сглотнув, Олег кивнул. - Впрочем, тебе больше ничего не остается. Иначе - конец. И вовсе необязательно - безболезненный. Кто его знает, как именно твой дружок схавать нас соберется... В дверь постучались. Отперев замок, Виноградов выглянул в коридор, выслушал какое-то краткое сообщение, снова аккуратно запер дверь и повернулся к Олегу. Взгляд его вновь мерцал тусклым оловом. Олег захолодел в предчувствии недоброго. - Так, - заговорил Виноградов. В голосе его появилась легкая хрипотца. - Обстановка меняется. Только что получен отчет от групп, наблюдающих объекты "Друг" и "Кока". С объектом "Друг" ты знаком. "Кока" представляет собой носитель довольно мощного - порядка наших лучших работников потенциала; в данный момент активно использовать свой потенциал неспособен. "Друг" через десять минут начинает акцию по установлению контроля над "Кокой". Вопрос: насколько вероятно то, что "Друг" - слепое орудие или же равноправный партнер Лукова? Олег молчал: вопрос явно был задан не ради ответа. - Остается одно, - отрешенно, точно Олега ужен не было в комнате, проговорил Виноградов. - Сейчас пойдешь к нему и постараешься отвлечь, насколько возможно. Я высылаю группу на перехват. Если очень повезет... Он оборвал фразу. - Ч-черт; ведь ничего не готово; лучшие экстрасенсы потеряны, остальные - повязаны по рукам и ногам... Ладно парень. Иди. Неожиданно его рука легла на плечо Олега, отчего последний вздрогнул, точно лошадь, укушенная оводом. - По крайней мере, теперь можно с уверенностью сказать, что его потенциал не намного выше нашего. Если он срочно нуждается в увеличении потенциала, остается надежда, что мы способны хоть что-то противопоставить ему... Все, иди. Работай. Очень может быть, что стараться придется за собственную шкуру. Не говоря уж о нас... Повернув ключ в замке, Виноградов почти вытолкнул Олега из кабинета, снова заперся, поднял трубку внушительного многофункционального телефона на столе, набрал трехзначный номер внутренней связи. - Господа, пора. Работаем по схеме три. Задача: не допустить захвата объекта "Кока" объектом "Друг". - Голос его едва заметно осекся. Счастливо, ребята.
