АРНОЛЬД КАШТАНОВ - Хакер Астарты
В середине мая, через полтора месяца после ее возвращения из “Мальбена”, я впервые решился включить телевизор. Для этого очень осторожно выбрал старый советский фильм о войне, который мы уже видели. Полчаса Дуля смотрела с интересом, потом устала и ушла в кровать. Но начало было положено – на следующий день посмотрела второй старый фильм почти целиком, еще через день – всю программу Малахова, а через месяц вовсю смотрела телешоу и фильмы, предпочитая документальные и шарахаясь от стремительных, утомляющих глаза и мозг американских боевиков. К тому времени уже взахлеб читала. На полках нашлась с большими буквами “Как закалялась сталь”, Дуля перечла роман, не отрываясь, и попросила “Петербургские повести” Гоголя.
Неспособная к быстрым реакциям и сложным ситуациям американских фильмов, она по-прежнему была чуткой к фальши. Простые латиноамериканские сериалы, например, ее нервировали, а игру Янковского в “Крейцеровой Сонате”, где жест и интонация говорили больше, чем слова, могла оценить во всей полноте, со всеми оттенками, которые вряд ли способны были воспринять те, кто считал, что ей место в отделении несамостоятельных и слабоумных.
Действовал какой-то закон душевного гомеостаза, вроде того физического, который сохраняет постоянной температуру и состав тела. Я и не заметил, как это случилось: ограничив сферу интересов, Дуля создала условия, в которых оставалась прежней Дулей. Так при военном поражении главнокомандующий отдает войскам приказ отступить и занять те позиции, которые еще можно оборонять. Моя жизнь рядом с ней почти не изменилась – что за важность убрать квартиру, приготовить еду. Главное не это. Рядом с ней я знал, как мне жить. Поразительно, но так когда-то было и с моими рукописями. Дуля читала их первая, и если ей что-нибудь не нравилось, я переделывал. Она не могла сказать, что именно ей не нравится, я сам обнаруживал в этом месте ложь. Ложь могла заключаться в претензии на силу там, где был слаб, на неуязвимость, где был раним, на иронию, где был растроган, на легкость, где был неуклюж, – все претензии воспринимались ею, как признаки землетрясения, она не могла читать дальше. Другим авторам она прощала больше, чем мне. Их она не знала и потому, изначально доброжелательная и доверчивая, не всегда видела ложь, а меня знала лучше, чем я сам себя знал. Только у нее я мог узнать, какой я есть. Но ведь во мне много чего было намешано, как же она узнавала, где я такой, какой есть, а где не такой? Думаю, дело было в ее неспособности отделять оттенки от главного, в целостном восприятии. Для нее не было второстепенного.
Гуляя по окрестным улочкам, мы забредали все дальше и дальше, доходили до новеньких кварталов в голландском стиле, сразу за кварталами начинался старый эвкалиптовый парк, высокий и сквозной, нагретый за день, источающий тонкий дух целебной смолы. У входа в парк стояла скамейка. Мы отдыхали на ней. Дуля собиралась с силами, прежде чем отправиться в обратный путь, и я забывал совершенно, что она не такая, как прежде.
35
В молодости пойти в кино без Дули было для меня почти то же, что изменить ей. В поселке Тракторного в кино ходили только семьями, как в церковь. И перед телевизором мы теперь сидели вместе. Мы оба любили старые фильмы про войну, молоденьких необстрелянных солдат и девушек, босых летом и в телогрейках зимой. Когда такой начинался, Дуля перед телевизором кричала:
– Иди! Начинается!
В девять вечера по русскоязычному израильскому каналу показывали новости. И вдруг в одном из выпусков я услышал:
– …американский ученый Лейтен совершил открытие, сравнив черепа неандертальцев и homo sapiens. Оказалось, что опускание гортани у homo sapiens происходило 70-80 тысячелетий назад, за несколько десятков тысяч лет до возникновения разума. Открытие поставило исследователей в тупик.
Я, что называется, подскочил: какой тупик? А Поршнев?!
Неужели и идея Поршнева, как идея Валлона, осталась незамеченной, растаяла в воздухе, не оставив следа?
Потом попалась статья в русскоязычной еженедельной газете. Я покупал эту газету для Дули – свадьбы и разводы звезд, интервью, гороскопы, советы сексологов, рассуждения психологов, не отличающиеся по языку от астрологических прогнозов. Четыре страницы о мистических феноменах. И курьезы, житейские, судебные и научные. Уж эта газета печатала только то, что гарантировало ей читательский интерес. И вот среди научных сенсаций оказалась статья о все тех же американских археологах. Лейтен не упоминался, но речь шла об удлиненных гортанях: установлен подлинный возраст человека разумного. Развить гортань могла только членораздельная речь. Значит, миллионы лет назад (видимо, редакторы не подсчитали количество нулей в числе) у людей уже существовал язык общения. Следовательно, существовал разум. Следовательно, инопланетяне явились на землю, оставили на ней наших предков и улетели назад.
Я не знал, что думать. Пытался понять, что происходит. Я всю жизнь благоговел перед наукой. На что еще было надеяться умненькому мальчику в послевоенном рабочем поселке, если не на нее? Но что с ней случилось? Ведь это не Локтев, никому не неизвестный писатель. Поршнев и Валлон были учеными с мировыми именами. Почему наука все время проходила мимо ошеломлявших меня идей?
Или их опровергли? Но опровергнуть их нельзя так же, как нельзя доказать: никто никогда уже не узнает, что происходило семьдесят тысяч лет назад, можно лишь предполагать на основании некоторых косвенных данных. Мне кажется вполне достаточным соображение, что если предки человека жили в ритуальных иерархиях, то их внутривидовая агрессивность по Конраду Лоренцу должна была принимать форму стремления к доминированию, это положение дел сохраняется и по сей день, и поскольку стремление к доминированию осуществляется теми же способами, что любой другой вид агрессивности (петухи клюют, собаки кусают), то по нашему сегодняшнему стремлению кричать и говорить мы можем судить о предках человека. Возможно, я неправ. То есть Поршнев не прав. Но ведь уважаемый профессор просто никогда не слышал о Поршневе, уже сравнивавшим скелеты и гортани.
Если это так и если, как он сказал, исследователи не могут объяснить свое открытие, почему же простая идея Поршнева не пришла в голову кому-нибудь еще?
Может быть, и приходила, додумался я. Но уже началось другое время, восьмидесятые, девяностые, новый век. Кому-нибудь пришла – он, может быть, удовлетворенно хмыкнул, но публиковать не стал и выбросил из головы. Если принять приемлемые идеи Валлона и Поршнева, это потребует – страшно подумать – уточнения терминологии десятков наук. Ну что такое агрессивность? У каждой науки своя терминология. Юрист, психолог, физиолог, химик и социолог никогда не сговорятся друг с другом в определении слова агрессивность. Даже психологи между собой не договорятся. Но если не выработать общую терминологию, невозможна научная дискуссия. Куда проще создать в междисциплинарном пространстве новую науку и снимать урожай с собственного участка. Социобиология, социальная антропология, сравнительная археология и сравнительная антропология, никто никому не мешает, никаких дискуссий не требуется, мир поделен на территории, как это описывал у животных Конрад Лоренц. Может быть, и сексология уже разделилась на десяток наук. Если еще нет, то к тому идет.
Я всегда робел перед учеными, перед их уверенностью в себе, перед доброжелательной и снисходительной усмешкой, когда я воодушевлялся вычитанными из книг чужими мыслями. Они пожимали плечами: может быть, может быть, почему бы и нет… Или смеялись в лицо: ну сами посудите, вы же умный человек, ну опыляемые цветы красные и платья женщин красные, так что, мы произошли от растений? а животные не произошли от растений? почему же волки не красные в горошек и не желтые в полоску, а серые? У них, между прочим, есть лицевая ориентация, как у нас, но они находят друг друга по запаху, у них релизеры, настроенные на запах, а не на цвет. Между прочим, у человека уже обнаружены релизеры запахов. Да, представьте себе, мы влюбляемся, не подозревая, что, как звери, приговорены к избирательности этими самыми релизерами. Очень интересные работы сегодня ведутся, уйма публикаций – женщины и мужчины ищут спутника жизни по запаху, хе-хе, вот так-то, дорогой…
Кто я такой, чтобы спорить? Я и сам знаю, что все будет так, как они говорят. Своя рука владыка. Химики тончайшим анализом выделят компоненты, ради чистоты эксперимента изобретательно исключат все возможные ошибки и непредусмотренные влияния, компьютеры обработают богатый статистический материал, и будет “утечка информации” в глянцевые журналы, в желтую прессу, а то и в программу “Новостей” на каком-нибудь телеканале: “Ученые такого-то университета открыли тайну любви”. Еще и таблетки создадут. Они этим гордятся.
Ну не то чтобы гордятся, им, в общем, все равно, но они завоевали себе право с легкой душой отмахиваться от науки, которая ищет истину. Хватит уже, говорят они, любой школьник может создавать теории, которые нельзя проверить, они давно оставили это, они – прагматики. Я сам слышал по телевизору, что ученые Хайфы открыли ген альтруизма. Они что, узнали каким-нибудь образом, что такое альтруизм и эгоизм? Конечно же нет, философия и психология наверняка их не интересовали, они были генетиками, изучили какой-нибудь ген, влияющий на психические установки, пригласили психологов с ближайшей кафедры, те, скорее всего, наспех составили какие-нибудь опросники, провели анкетирование...