Дженнифер Миллер - Произнося желания
Я поднимаю телефон к уху и слышу, как хихикает Миша.
— Ты всё слышала, да?
— Ага.
— Класс. — Я вздыхаю и смотрю на Вэса, который лишь ухмыляется и пожимает плечами. — Ну что ж, мы сходим на концерт вместо тебя. Мы только рады помочь, и я уверена, шоу будет потрясающим.
— Хорошо, сейчас я уезжаю из магазина по делам, так что оставлю билеты в твоём почтовом ящике, договорились?
— Отлично, Миш. До скорого. И давай как-нибудь встретимся, да?
— Конечно. Люблю тебя.
— И я тебя.
Я вешаю трубку и поворачиваюсь к Вэсу. Толкаю его на спину, а сама устраиваюсь на нём. Сцепив ладони под подбородком, я смотрю на него сверху вниз с, надеюсь, сексуальной улыбкой.
— Веди себя прилично, — дразнится он. — Дети совсем недалеко от нас.
— Очень смешно. Концерт — это здорово. Я загадала это в своём списке.
— Всё, что я буду делать с тобой, — здорово.
— Могу сказать то же самое и про себя. Если бы я знала, что мы приедем в парк, то взяла бы с собой какой-нибудь корм для птиц. Я всегда кормлю уток, когда прихожу сюда.
— Я тоже. И поэтому у меня с собой есть корм.
— Ух ты, правда? Как мило! Вэс-«плохой» мальчик, покрытый татуировками бармен-байкер с ирокезом кормит уток.
— Очень остроумно. — Он щёлкает меня по носу, а затем осторожно отодвигает, чтобы подняться. Вэс помогает мне встать, и мы вместе складываем покрывала, а потом он достаёт из корзинки птичий корм. И мы идём, держась за руки, к пруду кормить уток. Завидев нас, птицы подплывают ближе, уже зная, что им скоро перепадёт угощение. Мы кидаем им корм и смеёмся над боевыми утками, при этом жалея тех, кто ведёт себя более пассивно, и стараемся сделать так, чтобы им тоже вдоволь досталось.
— Точно такой же пруд был в городке в штате Индиана, где жили мои дедушка и бабушка. Одно из моих самых любимых воспоминаний связано с летом, когда мы ездили к ним в гости. Мой дедушка повёл меня на пруд кормить уток. Я чуть с ума не сошла от восторга и пыталась погладить их, но они разбегались от меня. Дедушка увидел, как сильно я этого хотела, приманил одну из уток, чтобы я смогла подержать и погладить её. — Я улыбнулась своему воспоминанию. — Это одно из самых любимых воспоминаний о дедушке, который умер, когда я была ещё ребёнком.
Не сказав ни слова, Вэс внезапно начинает бегать, словно сумасшедший, пытаясь поймать для меня утку. Они, в ужасе крякая и хлопая крыльями, разбегаются в разных направлениях. Я хохочу как припадочная. И вот посреди всего этого хаоса я с пугающей ясностью понимаю, что влюбилась в него. Раздумывая над его реакцией, если он узнает о моих чувствах, я ощущаю бабочек в животе, а моё сердце вот-вот разорвётся от переполняющих его эмоций. Я просто стою и смотрю на Вэса, почему-то нисколько не удивлённая своим открытием. Он само совершенство. Кто бы не влюбился в него?
Чудесным образом Вэсу удаётся схватить одну из уток за хвост, он прижимает её к себе, держа за ноги, а потом протягивает мне.
И вот я стою в парке, в руках у меня поразительно бойкая и до смерти напуганная утка, а на лице огромная улыбка, и сердце настолько переполнено любовью к этому мужчине, что я не знаю, куда её девать. Вэс вытаскивает свой сотовый и делает несколько снимков.
— Для моей новой заставки, — объясняет он, а затем смеётся, когда утка начинает вырываться и кусает меня за руку, потому что хочет, чтоб её отпустили. Взвизгнув, я почти роняю её, но Вэс спасает её от падения и помогает мне поставить птицу на землю.
Чуть позже мы возвращаемся к машине, снова держась за руки, и я понимаю, что это один из самых лучших дней в моей жизни за последнее время. И он ещё даже не закончился.
***
Мы как раз успеваем вернуться домой, забрать из почтового ящика билеты и отправиться на концерт. Он проходит в одном местечке в центре города, где всегда играют известные группы, когда приезжают в наш город. Это район развлечений, где полно баров и клубов.
Вокруг нас кипит ночная жизнь, когда мы паркуем машину и идём по улице, направляясь к большому зданию из коричневого кирпича, где будет проходить концерт. На одном перекрёстке мы проходим играющего за деньги гитариста, чей бархатистый голос проплывает мимо нас. Люди останавливаются послушать его. На другом перекрёсте печальную мелодию играет саксофонист, закрыв глаза, словно каждая нота выходит прямо из его сердца. Я бросаю обоим по несколько долларов, и Вэс одобрительно сжимает мою руку.
Мы заходим внутрь концертного зала и протягиваем наши билеты контролёру.
— Ваши места во втором ряду, в секции «А». Идите прямо. А потом в те двери и направо, — указывает нам дорогу пожилой мужчина с козлиной бородкой и круглым животом, — там спуститесь в самый низ. Если нужна будет помощь — спросите, и кто-нибудь подскажет вам правильную дорогу.
Мы благодарим мужчину, на что он отвечает: «Да прибудет с вами мир», а затем направляемся в указанную сторону.
— Хочешь чего-нибудь? — спрашивает Вэс, показывая на торговые автоматы.
— Нет, спасибо. А ты?
— И я ничего не хочу. В любом случае, если мы передумаем, я всегда смогу вернуться сюда и купить нам что-нибудь.
Мы идём к нашим местам, и я впечатлена их превосходным расположением. Миша расстроится, что пропустила такое. Мы усаживаемся, почти провалившись в мягких и удобных креслах, и я оглядываюсь по сторонам. Пока ничего захватывающего. Сцена впереди завешана огромным красным занавесом. Ничего не видно.
И это немного странно, как и то, что огромный экран выключен, отсутствуют постеры, афиши и рекламные плакаты.
Рассмотрев зрителей, я начинаю чувствовать себя немного не в своей тарелке. Наша с Вэсом одежда, кажется, не соответствует мероприятию. Многие тоже одеты в джинсы, но очень узкие, и вид у них потрёпанный. Почти все мужчины в брюках, остальные — в полиэстеровых костюмах-тройках. Вместо футболок большинство одели кожаные или замшевые жилеты с бахромой. Мужчины в широких рубашках с кричащими принтами расстегнули их до середины груди. На ком-то одеты брюки-клёш; на женщинах — юбки любой длины: мини, миди и макси, или вязанные платья с запахом, а в волосах — цветы, и у многих высоко начёсанные чёлки. Несколько мужчин завязали свои длинные волосы в низкие хвосты. И мужчины, и женщины обуты в обувь на платформе, высотой от пяти до десяти сантиметров. Судя по всему, они не в курсе, что сейчас двадцать первый век, а не год тысяча девятьсот семьдесят седьмой.
А может быть, это мы не в курсе чего-то. Может, у концерта какая-то тематика. Тогда бы это всё объяснило. Когда я делюсь этим с Вэсом, он пожимает плечами, также неуверенный в том, что здесь будет происходить. Но, кажется, по счастью, его это ничуть не смущает.
Он обнимает меня рукой за плечи. К соседним креслам подходят люди, и я доброжелательно смотрю на мужчину, который садится слева от меня. Но от его оценивающего взгляда мне становится немного не по себе, и когда он отворачивается к сидящей рядом с ним женщине, я о нём забываю.
Вскоре занавес поднимают — концерт вот-вот начнётся.
— Спасибо всем, что пришли. Мы с радостью представляем вашему вниманию группу «Psychedelic Ice and Fire».
Вместо того, чтобы хлопать в ладоши, люди вокруг начинают щёлкать пальцами. Я смотрю на Вэса, он — удивлённо на меня, мы не щёлкаем. «Группа» поднимается на сцену, и я слышу, как фыркает рядом со мной Вэс, пытаясь сдержать смех.
На сцену выходят люди, преимущественно одетые в разнообразные лосины, струящиеся топы, на некоторых женщинах кимоно, а на мужчинах — жилетки на голое тело. Все они босые, а инструменты, которые они держат в руках, совсем не похожи на те, что можно увидеть на обычном концерте.
У одного треугольник, у другого — укулеле[16], есть и флейта-пикколо и барабаны бонго. Но какие-то инструменты мне совершенно незнакомы.
— Спасибо вам, что вы сегодня с нами. Мы просим вас всех сесть поудобнее, расслабиться, погрузиться в музыку и получить то, за чем вы сюда пришли, — очистить ваши души. Но сперва наша Психоделическая команда встанет у каждого ряда и обкурит его благовониями. Мы хотим, чтобы ваши ауры очистились ещё до начала выступления. Этот ритуал поможет вам открыть ваши души, позволит по-настоящему погрузиться в нашу музыку, которая будет говорить с вашими сердцами на своём языке.
Я тревожно смотрю на Вэса, гадая, на какую фигню мы согласились. Такое точно никогда не забудешь, да и вообще, я представляла себе всё совершенно по-другому.
Открыв рот, я наблюдаю, как в концах каждого ряда действительно появляются люди и машут горящим шалфеем, дым от которого разлетается над вереницами кресел. Насыщенный запах заполняет всё помещение, я чувствую, что мне вот-вот может поплохеть. Из меня вырывается кашель, и Вэс притягивает меня поближе к себе.
— Эспен, куда это, чёрт побери, нас прислала Миша?
— Понятия не имею.
— Теперь, когда ваши ауры очистились, мы начнём. Наша первая песня называется «Опыли меня».
