Михаил Михеев - Дальний рейд
Все шестьдесят четыре уходящих корабля, особенно тяжелые крейсера, были, может, и не самыми быстроходными кораблями флота, зато имели наибольшую автономность, а это было важно. Ну а что касается состояния механизмов, то как раз с этим проблем у имперского флота не было уже давно — средства, выделяемые на ремонт, модернизацию и строительство новых кораблей были порой даже излишними, сейчас Империя могла это себе позволить. Словом, это была сила, и сила огромная, явно избыточная для демонстрационного удара, однако лучше перебздеть, чем недобздеть, как говаривал первый командир Виктора и в этом он, как Виктор уже не раз успел убедиться, был прав. Впрочем, старики, при всей их кажущейся медлительности и избыточной осторожности, часто оказываются правы.
Одним броском эскадра вышла на курс перехода, разогналась и прыгнула. Высший пилотаж — ни один корабль не отстал и не сбил строя. Эффектное зрелище, и наверняка поучительное для любого врага, случись ему наблюдать это. Кстати, не раз бывало, что при виде вот так, внезапно выскочивших и сразу же начавших разгон имперских кораблей, противник просто начинал драпать — земные эскадры появлялись у границ Империи частенько и иной раз лишь чудо удерживало пальцы над кнопками и не давало начаться войне. Впрочем, это было раньше, последние года два никто уже не рисковал, пока вот русские всей массой не приперлись. Виктор тогда даже ощутил некую абстрактную гордость за соотечественников, как-никак первые за немалый срок, кто не побоялся бросить Империи перчатку.
Однако сковпоновать эскадру было еще пол дела. Нужны были корабли обеспечения и возможность быстрого и энергетически легкого выхода за границы пространства. Первое решалось легко — как раз в транспортах Империя проблем не имела, стандартно при строительстве боевого корабля строились и корабли обеспечения чисто под него, с динамическими характеристиками и дальностью действия аналогичными своему подопечному. По одному транспорту на крейсер и по два на линкор с его прожорливыми двигателями. Автономность такой пары «крейсер-транспорт» с учетом новых двигателей позволяла смотаться до Земли и обратно плюс десять процентов запаса по топливу. Виктор провел необходимые расчеты и решил, что даже с учетом крайне высокого расхода энергии на переход по второй оси этого хватит. К тому же первый прыжок должен был быть совершен при помощи станции межпространственного перехода — это позволяло единовременно сохранить приличную порцию топлива. Но вот как раз со станцией было сложнее.
Станции эти Империя строила, они связывали ее внутренние планеты, но вот что они из себя представляют понимали только самые продвинутые физики. Глобально при этом все было ясно — в силовом конусе, создаваемом станцией, скорость света замедлялась примерно в десять тысяч раз. Переход в этом случае становился задачей быстрой — зашел корабль в зону действия станции, поле включается, корабль дает ход и, мгновенно преодолев локально сниженную скорость света, вываливается в параллельный мир практически без разгона. Экономия времени и энергии колоссальная.
Минусом была ограниченность силового конуса, позволяющая разместить и, соответственно, отправить одновременно три-четыре корабля, не больше. Как говорится, или по одному, или маленькими группами. Впрочем, ничего смертельного сейчас в этом не было — все равно переход эскадры прошел бы быстрее, чем вздумай она идти по классическому сценарию, с разгоном и прыжком, про затраты топлива лучше и вовсе промолчать. А вот станцию для перехода надо было еще найти. Две станции, висящие на орбите планеты, были задействованы и Виктор не собирался прерывать их работу, лишая остальные корабли флота мобильности. Впрочем, столичная планета имела резервную станцию, вот только для расконсервации ее и ориентирования в пространстве требовалось время. И если крейсера к походу были готовы, а корабли обеспечения требовали на подготовку к старту не более пары часов (они были в готовности номер два, то есть экипажи были лишены увольнительных, но реакторы находились на холостом ходу) даже с учетом типично русского разгильдяйства и неторопливости, то расконсервация станции требовала почти суток. И эти сутки ей вынь да положь, раньше никак, экстренный режим запуска может ее и разрушить. Проблему же ориентации станции (на выбор было два пути и оба были одинаково неразведаны и опасны) он решил просто — подкинув монетку. Выпал «орел», что Виктор посчитал хорошим предзнаменованием.
Впрочем, Виктор воспользовался вынужденной задержкой как нельзя лучше — приказал на крейсерах догрузиться топливом под пробку, ну и собрал экипажи, чтобы провести небольшую накачку перед полетом. Говорить он особо не умел, но тут ведь все равно придется, так что пришлось свое «не умею» засунуть куда подальше.
В принципе, его речь отличалась от речей других полко— и флотоводцев лишь лаконичностью и тем, что его обещаниям верили. Собравшимся на огромной полетной палубе недостроенного авианосца экипажам Виктор, не вдаваясь в подробности, честно сказал, что они идут в дальний, очень рискованный рейд и он сам не даст сейчас за собственную голову и медной монеты. Сказал, что будут новые, неисследованные миры. Сказал, что в конце пути, если они по нему все-таки пройдут, их ожидает война. А потом подсластил пилюлю, объявив, что всем, кто пошел в поход и не струсил, будут положены, сообразно заслугам, чины и ордена со всеми причитающимися к ним привилегиями, а за особые заслуги дворянские титулы не имеющим их ранее. Да-да, в Империи процветал институт дворянства, заимствованный с ее первой, ныне столичной планеты, имеющий несложную иерархию и достаточно открытый. Во всяком случае, выслужить дворянство мог любой, хотя и было это совсем непросто. Быть дворянином было выгодно, а главное, почетно — в Империи, как в любом молодом государстве, уважение людей значило многое.
Ну а сверх обычных наград Виктор пообещал, что не будет препятствовать в случае, если кто-то в бою (ну, или там после боя) возьмет трофеи. В принципе, трофеи брали всегда и во все времены, Империя официально осуждала это, но все равно при случае военные не упускали возможности наложить на что-то лапу. Правда, трофеи брали по чуть-чуть, с оглядкой, и на это смотрели сквозь пальцы, но официальное разрешение грабить все равно воодушевило многих. При этом Виктор предупредил, что пойдут одни добровольцы и если кто-то не захочет рисковать, то у него есть сутки на размышление — никаких санкций за отказ не предусматривалось и люди знали, что так и будет. Еще бы — это была стандартная процедура перед любым разведовательным рейдом, отказники иногда бывали. И ничего, продолжали службу на других кораблях, наземных базах или орбитальных стационарах, не ходивших в разведку по определению.
Неизвестно, что больше воодушевило людей, но перед стартом, когда экипажи, отгуляв по традиции последние часы на планете, прибыли на корабли, они были полностью укомплектованы. Более того, из добровольцев можно было составить второй комплект экипажей — своему командиру люди доверяли и это не могло не радовать.
Правда, смому Виктору отдыхать было некогда — он вместе с капитанами занимался подготовкой кораблей, пытаясь учесть тысячу мелочей, которая может выплыть в любом походе и зная при этом, что все равно все не учтет, а половина взятого с собой окажется бесполезным балластом. Однако стремиться к идеалу все равно следовало и потому Виктор в очередной раз проверял и перепроверял списки, внося в них очередные, уже неизвестно какие по счету дополнения. Войны выигрывают или гении, или интенданты — эта нехитрая истина столько раз подтверждалась историей, что перепроверять ее ни у кого не поднималась рука. Виктор гением себя не считал, поэтому интендантское ведомство постарался отладить так, чтобы работало оно, как часы. Интенданты в Империи действительно работали, причем не столько за совесть, сколько за страх — работала нехитрая схема: проворовался — на виселицу, ошибся — в штрафную роту. Схема действовала неплохо, особенно с учетом того, что адвокатов заменял медикаментозный допрос. Ну и еще, перед полетом у Виктора состоялся достаточно серьезный разговор.
Он вызвал к себе двух человек, которых сам отобрал для участия в экспедиции и в которых он сейчас больше всего сомневался. Капитаны второго ранга имперского военно-космического флота Роммель и О'Салливан. Командиры крейсера-разведчика «Единорог» (не того, старого, два года как выведенного из боевого состава флота и служащего теперь учебным судном в военно-космическом училище, а новенького, совсем недавно сошедшего со стапелей новейшего корабля) и тяжелого крейсера прорыва «Редут» соответственно. Первый делал карьеру, обычную и непримечательную карьеру грамотного, но ничем не выдающегося офицера, еще с тех давних времен, когда не было Империи, а была кучка изгнанников, стремящихся просто выжить, а второй, фактически начав с нуля, с командира каботажного транспортника, сумел доказать свои таланты и вновь стоял теперь на мостике боевого корабля. Пока что капитаном, но не стоит ни от чего зарекаться — Империя ценила таланты. Оба бывшие американцы, и об этом сейчас шел разговор.
