МГП - o acebc8b464723c14
– А что ты ожидала увидеть?
– Не знаю, – засмеялась она. – Может подвал в родительском доме.
Эрик недовольно скривился.
Она приняла его боль за оскорбление.
– Прости меня. Ты возможно миллионер или что-то типа того. – Ребекка щелкнула
пальцами. – Поняла! Он достался тебе в наследство от двоюродной бабушки Эдны.
Он покачал головой, неожиданно загрустив из-за отсутствия двоюродной бабушки
Эдны. Ребекка прошла по кухне, подходя к нему, подняла голову, глядя на него.
– В чем дело?
Он снова покачал головой. До этого времени, он никогда не чувствовал себя
одиноко в этом доме. И впервые в жизни, он не был один.
– Может, ты устроишь мне экскурсию?
Эрик провел ее по всем трем этажам, показывая свой старинный дом, с идеальной
обставленной и сочетающейся по декору мебелью, впервые понимая, какой мечтой может
оказаться его дом.
Ребекка была на удивление впечатлена, и продолжала уверять его, что ей
действительно нравится этот дом. Они закончили осмотр в огромной гостиной,
заставленной различными музыкальными инструментами.
– Ты на всем этом играешь? – спросила она.
– Да.
– Серьезно? А почему так много?
– Они мне все нравятся.
– Эрик?
Он отозвался, но не смотрел на нее.
– Я думала, мы решили никогда друг другу не врать, – настаивала она.
– Я и не врал. Мне, правда, они все нравятся.
Когда она в течение нескольких минут не сказал ни слова, Эрик наконец-то
посмотрел на нее.
– Я только что поняла, я ничего о тебе не знаю, – сказала она.
– Ты знаешь самое важное, и этого достаточно.
– Я так не думаю. Этот дом – он идеальный, настоящая мечта, но я не вижу никаких
личных вещей. Например, где семейные фотографии или детские вещи?
– У меня этого нет.
– Что ты имеешь в виду? У тебя что, амнезия?
Он бы засмеялся, если бы в его легких был хоть глоток воздуха. Он стиснул зубы,
пока не заболела челюсть.
– Я хочу сказать, у меня нет семьи.
– Никого?
Он мотнул головой.
– Они все умерли?
– Реб, к чему этот дурацкий допрос?
– Когда мы гастролировали с группой, я думала о тебе как об Эрике Стиксе:
знаменитом, необычайно талантливом барабанщике «Грешников». Но сейчас передо мной
стоит обычный мужчина.
– Значит, обычный, да?
– Мужчина, которого я люблю. Эрик, я хочу узнать тебя. Расскажи мне.
Он сел на банкетку возле рояля и поставил локти на бедра. Сцепив руки, и не сводя
с них глаз, будто решая, как много ему следует ей рассказывать.
Она села рядом с ним, толкая его коленом.
– Никто не знает, кем был мой отец. Моя мама была наркоманкой. Она бросила
меня, когда мне было четыре года. Она, наверное, уже умерла.
– Она бросила тебя?
– Ага, бросила? Меня отправили в приют.
– Значит, тебя усыновили?
Он покачал головой.
– Никто не хотел меня брать. Я доставлял много неприятностей. Я часто переезжал
с места на место, их одной приемной семьи в другую. А если меня не переселяли, то я сам
сбегал.
Ребекка погладила его спину.
– Это объясняет дом.
– Пожалуй.
– Но не музыку.
Он осмотрел все стоящие в комнате инструменты.
– В младших классах у меня была очень вдохновляющая учительница музыки. Она
давалась мне легко. Была моим спасением. Она разглядела мой талант и воодушевила
меня. Я делал все, лишь бы услышать ее похвалу. Когда я играл, она души во мне не чаяла,
поэтому я стал своего рода одержим музыкой. Я всего несколько месяцев проучился в ее
классе, но мне этого хватило. В каждой новой школе, я врал по поводу инструмента, на
котором умею играть, и выбирал новый, до тех пор, пока не умел играть на всем, что
попадало в мои руки. Ты знала, что многие школы жертвуют музыкальные инструменты
бедным детям?
– Им приходится это делать. Во многих школах урезают бюджет и закрывают
музыкальные классы.
Эрик мысленно поставил галочку проверить местные школы, узнать, есть ли у них
финансирование музыкальных классов, и потребуется ли пожертвовать им огромное
количество музыкальных инструментов.
– Я вряд ли бы выжил, не будь этих уроков музыки.
– Получается, музыка была единственной постоянной в твоей жизни?
Эрик задумался над ее вопросом.
– Полагаю, что так. А теперь еще и «Грешники».
Она потянулась, обхватила руками его лицо. Он ожидал увидеть жалость в ее
глазах, но видел только нежность.
– Эрик, я тоже хочу быть постоянной в твоей жизни.
– Ты уверена, – оскалился он. – Я вроде как заноза в заднице.
– Я так не думаю. К тому же, мне нравится все, что ты делаешь с моей задницей.
Он засмеялся. Ребекка приняла его и его прошлое. Внезапно его накрыла волна
облегчения, и он расхохотался еще больше. Он упал с банкетки на пол, хватаясь обеими
руками за живот, стараясь глотнуть воздуха. Вскоре, он перевернулся на спину и
посмотрел в потолок.
– Глупо было покупать этот дом, да?
Ребекка легла рядом с ним, положив голову ему на грудь.
– Нет. Он заполнил дыру в твоем сердце. Также как и машины. Ты точно хочешь их
отремонтировать?
– Разумеется. Не могу дождаться, когда увижу тебя перепачканной машинным
маслом.
– А ты не будешь грустить после завершения работы?
– Может немного, но останется же Camaro.
– А после нее?
– Ты выберешь нашу следующую цель.
– Я хочу познакомить тебя с родителями – неожиданно сказала Ребекка.
Сердце Эрика на секунду перестало биться.
– Это плохая идея, Реб. Я не нравлюсь родителям. Даже своим собственным.
– Ты мне дорог, и я хочу вас познакомить.
– Так ты пытаешься отомстить отцу, за все твои детские наказания? – поддразнивал
он.
– Если честно, мой папа священник, никогда меня не наказывал. А вот мамочка
напротив… – засмеялась она. – Но дело не в этом. Я люблю тебя, и хочу, чтобы они тоже
тебя полюбили.
Она серьезно предлагала ему семью? Того, чего у него никогда не было?
– Ладно. – ответил Эрик.
– Правда?
Он кивнул.
– Какие планы на День Благодарения?
Эрик пожал плечами.
– Пока никаких. – До Дня Благодарения еще неделя. За это время он свыкнется с
мыслью о знакомстве с ее родителями. До этого времени Ребекка успеет обучить его
правилам этикета.
– Обычно мы всей семьей собираемся вместе и перед ужином дома, помогаем в
местном приюте для бездомных. Может, ты тоже придешь?
Он улыбнулся. Он любил заниматься общественной работой. Эрик часто это делал,
в качестве исправление своих проступков в молодости. Хоть сейчас, будучи взрослым он
практически не ввязывался в неприятности, ему до сих пор нравилось помогать людям.
– Звучит многообещающе.
– Мы завтра заедем в приют и запишемся в ряды добровольцев.
– Думаю, стоит парней тоже записать. Уверен, у них пока нет важных дел на День
Благодарения. – И если потребуется, они защитят его от матери Ребекки.
– Замечательно. Позвоню маме прямо сейчас и скажу, что мы придем на ужин.
Ребекка вытащила из кармана телефон и набрала номер родителей.
– Дэйв! – воскликнула она, когда ответили на телефон. – Как дела?
Эрик слышал голос Дэйва, но не мог разобрать его слова.
– Я очень хочу тебя увидеть, – сказала она. – Передашь маме, что я приду на ужин в
субботу?
Эрик замер. В субботу? Но День Благодарения не в субботу.
– Ага, и передай ей, я приведу с собой кого-то особенного, – она замолчала. – Да,
парня. Нет, я не скажу тебе кого. Сам скоро увидишь.
Она обняла Эрика, когда он попытался встать.
– Дэйв, мне пора бежать. Не забудь все передать маме, – она опять замолчала. – И я
тебя люблю.
– В субботу? – спросил Эрик. – Я думал, мы встретимся с ними в День
Благодарения.
– Ты и на Дне Благодарения с ними увидишь. Полагаю, теперь ты часто будешь с
ними встречаться. Они моя семья, а ты – мой парень.
О нет, она применяет свою улыбку, против которой он не мог устоять. Соберись,
Эрик. У тебя получится. Просто скажи ей, у тебя уже есть планы на субботу.
– У меня есть… кое-какие дела … в субботу.
– Какие дела?
– Я буду восстанавливать машину! – сказал он, на ходу придумывая отговорки.
– Ты сможешь позаниматься машиной сегодня и завтра. Эрик, это важно.
Пожалуйста, скажи, что ты пойдешь со мной.
Эрик тяжело вздохнул.
– Хорошо. Я пойду. Но я еще раз тебя предупреждаю. Я не нравлюсь родителям.
– Мне все равно. Главное, ты мне нравишься.
Ребекка улыбнулась, проползла вверх по его телу и поцеловала. Вскоре ее нежный
поцелуй превратился в страстный и жаркий.
– Ты принес в дом какие-нибудь костюмы?
– Только костюм рок-звезды.
У нее перехватило дыхание, и Эрик практически видел, как в голове Ребекки
