Admin - Unknown
Может тихонечко в горшок с каким-то цветочком выкинуть остатки. Не, жалко растеньице. Оно еще после вчерашних лекарств не оправилось и от завтрака тоже. Обед несчастная флора не перенесет. Я горько вздохнула и поймала осуждающий взгляд Кайи.
- Ем я, ем. Видишь! – и запихнула ложку с верхом себе в рот. Жаркое конечно вкусное, но вот спрашивать из чего оно, язык не поворачивается, а челюсти спазмом сводит. Знаю, что Широ не допустит каннибализма. Но вдруг ушастого тоже обманули? От этого и не хочется тащить в рот всякие подозрительные вещи. Как-то не располагает к хорошему аппетиту обстановка, да и окружение плотоядных коняшек не придает желания насладиться едой. А этот сидит, корпит надо мной, еще и укоризненно смотрит, изредка облизываясь. Мол, такая вкуснятина, а ты не ешь. Вот сам бы и ел!
По правде, я и сама понимаю, что есть надо. У меня от всех этих переживаний чуть крыша не поехала. Были бы мы с Ваном как двое из ларца. Из-за этого уже восьмой рассвет торчим на этом подводном пастбище. Стыдно даже, так всех задержала. Но я не единственная причина.
Наши копытные дружки нашли-таки раненого василиска в тот же день, когда мы феникса с оборотнями вытаскивали. Вытащили. Одного потеряли. Опять волной вины и отчаяния накрыло. Так, хватит заниматься самоуничтожением. Если бы можно было поступить иначе, Грог все равно не остался бы в таверне. По крайней мере, этим меня и утешал Алкай. Оркооборотень был вторым сильнейшим в стае и никогда бы не оставил своего вожака без прикрытия. Огонек же считает себя обязанным всему роду банши, а долги оплачивать нужно. Так что, как бы я не изгалялась, пушистики все равно пошли бы со мной.
Покашливание бдительного кельпи вернуло меня к жаркому. Жалобно смотрю на Кайю, а тому хоть бы хны. Невозмутимая статуя. Хотя в такой одежде ему только и осталось, что возмущать. Я понимаю, что плотоядные кони, это не люди, но можно же одеваться поприличнее. Плотно прилегающие к ногам, с множеством увеличивающихся к бедрам в геометрической прогрессии дыр штаны скорее обнажали, чем скрывали что-то. Все эти не оставляющие фантазиям не единого шанса проветривающие отверстия тянулись от внутренней стороны лодыжек по диагонали прямо к наружной стороне бедер, заканчиваясь на уровне пупка. Ни ремня, ни пуговиц это рванье не имело. Цвет же мало отличался от цвета кожи: почти белый с голубым, но с более насыщенным отливом. И это все, что было на мальчишке. Иногда кельпи еще носят украшения в виде бус и браслетов из камней и ракушек. У мужчин часто можно встретить боевые нарукавники во все предплечье и ладонь, в основном, из рыбьих костей и острых шипов. Никогда не хотела бы встретить рыбку, что была обладателем сего арсенала.
- Все, я наелась, - возвестила банши, впихивая почти пустую тарелку коняге, и откинулась на подушки.
- Ты не все съела! – возмутилась няня.
- Я тебе оставила, - заискивающе улыбаюсь.
Кайа хищно посмотрел на тарелку, облизнулся и, разрываемый желанием и обязанностями, в надежде уставился на меня.
- А как же ты? – крепко сжимая драгоценное жаркое, будто это последнее тушеное блюдо в мире, нехотя поинтересовался кельпи. Ну и мордочка! Я ему сейчас бы и деньги, и коня, и все имущество отдала.
- А я наелась, или ты не расслышал? – подмигиваю.
Всевышние! Сколько радости. Не успела я расхохотаться, как Кайа уже заглотил оставшееся и принялся вылизывать тарелку. И как-то не по-человечески он это делал. Вот как бы вы вылизали тарелку? Языком, ведь так?! Кельпи делают не так, по крайней мере, именно этот кельпи. Дите пальцами трет тарелку и потом смачно облизывает их, закрывая глаза и мыча от удовольствия.
- Жеребенок, ты когда нормально ел последний раз? – подозрительно все это.
- Дамно, - блаженно смакуя свой палец, прокартавил мелкий, - но сейсяс узе луцсе19.
Кто бы сомневался. И вампиру понятно, что не шибко баловал тиран свой народ. Что с ним сделали, я до сих пор не знаю. Широ предлагал рассказать, но просьба девочки не позволяла мне позлорадствовать над этой тварью. Что я непременно сделала бы, расскажи мне все подробности его кончины. А о смерти ублюдка мне было доподлинно известно. И не дай Всезнающие хоть кто-то узнает, что банши вырубала сама себя, надавливая на нужные точки, только чтобы не петь песнь по этой мерзости. По крайней мере, первые два дня я чувствовала неотвратимость смерти и ждала крика. Точнее благополучно попыталась его проспать, не получилось. Крик настиг меня в полусознательном состоянии на третьи сутки. Весь следующий день я заглатывала сонные порошки в таких количествах, как будто бессонница мучила как минимум недели две. Но парализующие точки никто не отменял, и я просто обездвижила себя. Оказалось, как раз вовремя, меня затянуло в транс, но по причине моего состояния не стояния я не могла петь. Лишний день я проспала из-за передозировки снотворного. Умереть не умерла, но задержала всех на пять рассветов больше, чем рассчитывали.
Вся наша прошедшая боевое крещение компания посчитала меня съехавшей с катушек истеричкой, что оказалось на руку. Мало кто захаживал ко мне, и в этом случае обездвиженная я просто закрывала глаза и изображала летаргический сон. Няньки уверовали, остальные не заходили. Правда о себе напоминал голод и естественные нужды. Кто бы видел, с какой скоростью я неслась в уборную, жуя на ходу первую попавшуюся съедобную вещь и запивая ее стаканом воды. Дамская комната на эти пять дней стала для меня и столовой и химической лабораторией. Получилось три в одном. Все сонные порошки были на травках, собственного производства и создавались на ходу между перебежками и, собственно, в уборной. После чего я в кратчайшие сроки стремилась вновь впасть в бессознательное состояние.
Посмотрела на счастливое лицо Кайи. Ох, не ведают они о моих злоключениях. Не ем я, не потому что в депрессии, а по причине отравления все теми же травками. Ну переборщила, с кем не бывает. Но кто ж знал, что эти помешанные на заботе мамашки меня откормить вздумают. Я еду не то, что видеть, я ее и нюхать толком без рвотных позывов не могу. А этот изверг в меня почти тарелку впихнул. С завтраком то я расправилась весьма тривиально, прикормила растеньице. С обедом не прошло, увы.
- Ну что, надсмотрщик. Когда отправляемся, узнал?
- Вечером.
О как! Значит, ночью поедем. Странно, неужели Широ решил пойти вдоль границы Хрустальных лесов и Дубовой рощи. До столицы можно и по эльфийскому лесу дойти, но это в обход. Если же по пограничью идти, то сэкономим рассветов пять, шесть.
Дубовая роща – территория дриад. Хрустальный лес окружает рощу с двух сторон. Таким образом, граница изгибается почти под прямым углом, уходя на запад. Самая короткая дорога до Tintill Elin20, эльфийской столицы, это западная граница. Прямо по ней можно с легкостью преодолеть путь за двадцать рассветов, восемь из которых мы будем идти по территории светлых.
Но не все так просто. Если бы не коренные жительницы рощи, путь был бы идеальным, а так его легкость поверхностная. Пусть дриады не враги эльфам, а соответственно, нам, они все же не терпят вторжения в их владения без предварительного оповещения и официального визита. В противном случае, нас можно будет только пожалеть. Если не застрелят ненароком, то пленят до дальнейшего разбирательства. Тогда мы потеряем гораздо больше времени, чем выиграли бы. А то и головы сложим из-за недоразумения. Дриады, они такие. Сначала стреляют во вторженцев, а потом интересуются их личностью.
- Вислоухий решил рискнуть, - пробормотала я сама себе.
Наше уединение было нарушено стуком в каменную дверь. Разрешения томившийся с другой стороны так и не получил. По неизвестным причинам, я боялась впустить гостя.
Без моего дозволения никто не может войти в покои. Дворец надежно охраняет меня. Как оказалось, живой Galad Isilme может быть весьма полезным. Приняв меня в число своих хозяев (громко сказано, он меня через раз слушается), дворец выделил мне комнаты и свою защиту. Сейчас она мне пригодилась. Не хочу открывать.
Стук повторился. И тишина.
- Похоже, бессовестная баншы боится со мной встретиться, - раздалось за дверью, - трусиха!
От этого насмешливого голоса кровь отхлынула от лица и уши заложило. И что мне делать? Вечером ведь все равно увидимся. Но это вечером, там буду не только я, а сейчас мы будим наедине. Кайа точно ускользнет куда-нибудь, он чуткий не в меру.
И тут меня как молнией поразило. Как он меня назвал? Трусиха?! Ну зараза розовая, я тебя к карателям спасать полезла, а ты так, значит.
- А не обнаглела ли птичка? Неужто перья не все оторвали? – смешок по ту сторону.
Он специально это. Знает, как разозлить. А злиться и бояться одновременно сложно. Поэтому буду злиться - это проще.
- Откройся дверка, я хочу увидеть эти бесстыжие розовые глаза.
Массивная, в локоть шириной дверь медленно двинулась вовнутрь комнаты. Столкновение камня с камнем и рожденный этим соприкосновением скрежет возвестил о завершении пути изолирующей меня от всего мира преграды. Я зажмурилась. В тишине раздавались неторопливые шаги, и они приближались.
