Неизв. - Так было суждено
Юля молчала, так как не решалась перебивать зеленоглазую, хотя у девушки были сотни вопросов. Да что там перебивать! Кареглазая даже дыхнуть боялась.
Тем временем Таня продолжала свою исповедь:
— Я подстроила все так, что к Кире попала эта фотография. Причем выставила все в таком свете, словно Марина ей изменила или что-то типа того. На самом деле я уже тогда понимала, как глупо это выглядит со стороны. Ведь любовь не напугает какая-то фотография. Но результат превзошел все ожидания… Как рассказала мне Яна, а ей, в свою очередь, поведала сама Марина, Кира пришла к ней и, предоставив фотографию, сказала что-то типа: «Ты дала мне обещание не врать! А сама… Если ты так хотела быть с ней, то почему не сказала мне об этом сразу? Я-то думала…» И пошли-поехали все эти причитания, обвинения и т. д. Но тогда Кира была такой невинной овечкой, и все ее обвинения звучали и правда очень громко для души Марины. А потом… на следующий день Кира уехала. Ни записки. Ничего. Просто взяла и уехала. Я была поражена до глубины души… Либо Кира настолько сильно любила Марину, что ей невыносимо было видеть ее со мной, либо даже не знаю…
— Тань, — Юля ласково дотронулась до плеча подруги.
— Я не закончила, Юль, — грустно усмехнулась девушка.
— Когда я увидела тебя с Мариной, я готова была рвать и метать, а тебе устроить что-нибудь очень пакостное, чтобы даже твоего духу рядом с Мариной не было. Только потом… не знаю, поверишь ли, я поняла, какой же я была дурой и как же я ошибалась. Потому что в твоем лице я обрела настоящую подругу. И я пойму, если ты сейчас даже ударишь меня или…
— Дура, — только и сказала Юля, дала Тане подзатыльник, а затем крепко-крепко обняла ее. — Я же сказала, что ты все равно останешься моей подругой. Несмотря ни на что.
— Юль… я так рада, что ты у меня есть.
— Пф, еще бы, — не удержалась и съязвила девушка. Таня чуть улыбнулась.
Кареглазая сдала свою подругу родителям, только после этого она позволила всем эмоциям, которые толпились за дверью Юлиной души и очень некультурно себя вели, ввалиться и начать наперебой делиться своими подэмоциями, из которых вываливались мысли, неожиданные чувства и, как результат, новые эмоции.
Сказать, что Юля была в шоке, это ничего не сказать. Девушка настолько углубилась в себя, что даже перестала обращать свое королевское внимание на холод, который орал и кричал, чтобы про него не забывали. Морозный ветер бил по щекам, но и на это Юля не обращала внимание.
Что касается Тани, то подруга, конечно, ее удивила, нечего сказать, но и обижаться на зеленоглазую девушка почему-то не могла. Может, другие эмоции и чувства просто не позволяли обиде влиться в их сумасшедший коллектив, а может, кареглазая и правда не держала зла на подругу. Ведь нужно иметь недюжинное мужество, чтобы признаться в таком. Да и для того, чтобы простить, тоже нужны силы.
В общем, Юля была благодарна Тане за то, что она ей все рассказала.
Хаос мыслей пытался развалить девушку на сотни крохотных Юльчиков, однако кареглазая мужественно продолжала с ним бороться. То, что Кира ей и так не нравилась, для девушки не было новостью, но то, что она посмела так нагло и бессовестно кинуть Марину, даже не дав светловолосой высказаться, просто поднимало в Юле волну праведного гнева.
— Долбаная истеричка, — скрежетала кареглазая, думая о Кире.
Теперь Юля смогла дотронуться до той неизменной бездны, которая царила в душе Марины все то время, пока она искала Киру. Только теперь она понимала, насколько ей был важен этот человек, но сердце все равно отчаянно кричало, мол, как именно Кира удостоилась такой чести — быть столько времени преданно разыскиваемой Мариной.
— Она не заслужила такого! — в сердцах крикнула Юля, уже подходя к своей комнате.
— Ты со мной разговариваешь? — раздался знакомый голос, как только девушка открыла дверь.
Теперь кареглазая, увидев Марину, стала смотреть на нее чуточку иначе. Ведь сейчас Юля знала правду — как она думала, ведь даже от Тани была сокрыта самая главная часть этой истории — и теперь не понимала, как стоит вести себя дальше. Но, несмотря на хаос в голове, в сердце у девушки царил порядок. Уж кто-кто, а сердце точно знало, чего оно хочет.
— Привет, — бросила Юля и прошла в комнату.
— Привет, — раздалось в ответ. — Замерзла, я смотрю? Я себе ванну только что набрала. Так что иди-ка ты сейчас вместо меня. Я потом схожу.
Забив на все свои же собственные предостережения, Юля так преданно и благодарно посмотрела в серо-зеленые глаза Марины, что светловолосая, не выдержав столь откровенного взгляда, отвернулась и как бы невзначай сказала:
— Да.
«И к чему я это?» — пронеслось в мыслях у Марины.
— Боже, мам, да возьми ты трубку! — Юля, стоя в одном полотенце — зачем церемониться, если можно позлить Марину? — посреди комнаты, пыталась дозвониться до матери. Та не брала трубку. Но, стоило кареглазой проорать что-то типа: «Бл#*%ть, да подними же ты эту гребаную трубку!» — как мама тотчас же произнесла:
— Это ты мне?
— Ой, мам. Привет, мам. Конечно нет, мам. А еще, это я так, на заметку, чтобы ты знала! Я тебя очень люблю, ага-ага-ага, — поспешно затараторила кареглазая.
Впрочем, женщина сменила гнев на милость и произнесла:
— Ладно, жить будешь.
— Слушай, мам…
— Да, солнышко?
— Ма-а-а-ам! — крикнула Юля так, что у Марины аж книга из рук выпала. Впрочем, девушка и так не читала — хотя очень старалась, — а смотрела на кареглазую.
— Хорошо! Просто «да»!
— Я тут так подумала…
— Молодец, не разучилась еще! — съязвила женщина.
— Вы меня заберете на Новый год домой?
— Ты же не хотела, — изумилась мама.
Марина, рука которой уже потянулась за книгой, упавшей на пол, замерла в паре сантиметров от корешка. Светловолосую словно молнией шарахнуло, только она не подала виду.
— Я тут просто подумала…
— Если хочешь, чтобы что-то получилось так, как ты желаешь, сделай сам, — под нос себе произнесла Марина и, встав с кровати, подошла к Юле, развернула девушку к себе, и произнесла:
— Я хочу, чтобы ты осталась.
У Юли отнялся дар речи. Рука, что придерживала полотенце, бессильно опустилась, покоряясь судьбе, а полотенце, лишившееся своей поддержки, рухнуло на пол к ногам Юли и Марины. Щеки светловолосой тронул едва заметный румянец, но девушка призвала на помощь все свое терпение, спокойствие и выдержку, продолжила смотреть прямо в карие глаза и даже бровью не повела.
Юля быстро пробормотала в трубку:
— Мам, я пошутила, я остаюсь. Целую. Люблю. Тираннозавриков тебе, — и положила трубку.
____________________________________________
Э. Асадов, 1990 г.
Автор просит прощения: стихи давно не писал, поэтому взял один из своих старых и подкорректировал.
====== Подарки на Новый год ======
Бедное рухнувшее на пол полотенце было бесчеловечно забыто, затоптано босыми ногами Юли и под ними же и захоронено. Оно служило верой и правдой ее нагому телу, было добрым и верным другом в борьбе с водой. Аминь.
Две девушки, не решаясь пошевелить даже пальцем руки, напряженно, но вместе с тем и с неким ожиданием смотрели друг другу в глаза. Пульс, который до этого момента лениво копошился под смуглой кожей кареглазой, словно проснулся и начал стучать так громко, будто бы хотел, чтобы его услышал весь бренный мир. Юле было абсолютно все равно, услышал бы весь свет ее бешеный пульс или нет, так как в данный момент девушку гораздо больше интересовало совершенно другое. И неважно, рушился бы в этот момент мир, бродили бы вокруг зомби и собирались съесть чьи-нибудь мозги, разговаривала бы кровать на испанском языке, курил бы что-нибудь автор или нет — это все было абсолютно неважно. Находясь словно во сне, Юля протянула к щеке светловолосой руку, дабы дотронуться до нее и убедить себя в том, что это не сон, а кареглазая не спит. Когда кончики пальцев сумели-таки дотронуться до щеки девушки, и что-то новое вспыхнуло внутри у Юли, мешая все чувства и не позволяя спокойно мыслить. Разум, маленькими неспешными шагами отходя назад, в скором времени совсем грозился скрыться из виду.
Марина, поначалу желавшая как-нибудь потактичнее намекнуть своей соседке по комнате о том, что она потеряла единственный предмет гардероба, который хоть немного прикрывал нагое подтянутое тело девушки, в последний момент передумала, так как ни одно слово не смогло сорваться с губ, воспротивившись этому. Поглощенная созерцанием тех чувств, что отражались в ярко блестевших карих глазах, Марина упустила из виду тот момент, когда Юля осторожно коснулась ее щеки, и ту словно окатило огнем и льдом одновременно — светловолосой было не до разбора ощущений одного прикосновения. Послав к накурившимся зеленым троллям весь этот мир, Марина запустила руку в Юлины волосы и, притянув к себе девушку, чуть приоткрыла рот, как внезапно кто-то произнес:
