Владимир Жариков - Сказочный отпуск
Тринадцатое июля, терем Бабы-яги -- В общем, там где перекресток, -- сказал вернувшийся из разведки капитан Мельников, -- у путеводного камня, в том месте, где на нас разбойники тогда напали... -- Ну-ну, -- поторопила его майор Дюкова. -- Там лагерь небольшого мобильного отряда. Солдатики, все вооружены мечами и автоматами. Они ничего пока не предпринимают, просто сидят и чего-то ждут, то ли подкрепления, то ли еще чего. -- Ясно чего, -- сказал Константин. -- Команды ждут. Сигнал атаки -- три зеленых свистка. -- Напасть-то на нас не так просто, -- заметила Баба-яга. -- Через магическое поле простой человек не пройдет. Если я его сама не пропущу, конечно. Мага они ждут, колдуна, способного проход открыть. Ужо тогда они в атаку и кинутся. -- А если их сейчас в какую-нибудь ловушку заманить? -- предложил Мокус. -- Заманил один такой! -- съязвил Константин. -- Иван Сусанин его звали. -- Да нет, -- Эльвира отложила пяльцы с вышиванием и обвела взором всю компанию. -- Макс правильно говорит. Только тут никакой не Сусанин нужен, а лесная мавка. Много их там? -- Человек десять -- двенадцать. Отделение, короче. -- Тогда как стемнеет, я их увлеку. Заведу в чащу, они там и будут плутать, ходить-бродить по кругу Пусть поплутают денька три, изголодают, у них ни сил, ни желания воевать не останется. -- А что, девочка, пожалуй, права! -- одобрила план Мария Дюкова. -- Я замужняя женщина, -- обиделась Эльвира. -- И, между прочим, мне сто семьдесят один год! -- Ну хорошо, хорошо, -- примирительным тоном ответила майор. -- Я не хотела тебя обидеть. Обычно женщины твоего возраста наоборот, принимают за комплимент, когда их девочками называют. С наступлением темноты Эльвира отправилась в лес. Для подстраховки с ней пошли Мельников, вооруженный автоматом, и Полуэкт, уже овладевший некоторыми премудростями лешачьего дела.
*** Июльское ночное небо чуть светилось приглушенной синевой, на которой были рассыпаны тускло мерцающие неяркие звезды. А в лесной чаще темнота сгустилась плотная, лишь отблески костра выхватывали из нее оранжевый расплывчатый круг радиусом едва больше двух саженей. Дружинники тесной группой сидели в этом кругу у огня, помешивали прутьями угольки и доставали из золы печеную картошку. Один из них заканчивал рассказ какой-то байки. -- ... и с той поры каждый вечер из лесу русалка выходит! -- Брехня! -- прокомментировал командир отделения. -- Какая в лесу русалка. Ежели б у реки или у озера. А тут и кикиморы-то, пожалуй, не встретишь. -- Здеся вообще из всех баб на сто верст в округе -- одна лишь Яга! -- пошутил кто-то из солдат. -- Да и у той нога костяная. Раздались смешки. Потом все немного помолчали, уплетая картошку. Вдруг тот, кто байку рассказывал, показал пальцем в черную лесную темень. -- Ой, ребяты, смотрите! Все повернули головы в указанном направлении. В чаще леса, в возникшем неярком сиянии мелькнул силуэт стройной девичьей фигурки в полупрозрачном голубоватом сарафане и тут же исчез. -- Ух ты, диво дивное! -- воскликнул один. -- А может, померещилось? -- предположил другой. -- Так не всем же сразу, -- сказал командир. Силуэт появился вновь, уже поближе и более ясных очертаний. -- Дива лесная! Красота ненаглядная! -- воскликнул кто-то. -- Эй, красавица, иди к нам, у костра погрейся! -- окликнул один солдат, что посмелее. Лесная дива, окутанная слабым сиянием, тряхнула копной распущенных, черных как смоль, волос и снова скрылась в чащобе. -- Не, не привиделось, -- сказал тот, кто окликал красавицу. -- Девка настоящая. Эх, нам бы сюда ее, в компанию. Остальные тут же принялись мечтательно обсуждать эту тему. -- Прекратить разговоры! -- строго сказал командир. -- На службе мы! Никакие шуры-муры тут не позволительны! Солдаты притихли и снова занялись картошкой. Внезапно из чащи леса донеслись крики: -- Спасите! Помогите! Все насторожились. Командир резко поднялся. -- Что сидите, мать вашу! Девку спасать надо, может ее там лешак насилует! Отделение, за мной! Схватив оружие, все помчались в темную чащобу за командиром. Крики о помощи раздавались то справа, то слева, то тише, то громче. Отделение металось в разные стороны через бурелом и густые заросли, но так и не могло отыскать место происшествия. Внезапно все смолкло. Наступила тишина, только поскрипывало какое-то дерево, да где-то глухо ухал филин. Солдаты стояли в растерянности и глазели по сторонам. -- Вот те на! -- произнес кто-то. -- А где ж наш костер? Где палатки? -- Вот и спасли девицу! Заманила нас, стерва, теперь век дороги назад не сыщем! -- Ох, нечистая! Нечистая нас попутала! И днем сегодня трехглавый змей над нами летал! Не к добру! -- При чем тут змей?! Ты бы еще черную кошку, что третьего дни повстречал, припомнил. Баба-яга это нас за нос водит! -- Отставить разговоры! -- прикрикнул командир. -- Сейчас разберемся. А ну, стройсь! Все за-а-а мной! Треща сухими ветками, он двинулся напролом.
*** В тереме никто не спал, все сидели за столом в большой горнице, пили чай и с нетерпением ждали возвращения Эльвиры, Мельникова и Полуэкта. -- Ох и дураки же эти мужчины! -- воскликнула Эльвира, вваливаясь из ночной темноты в ярко освещенную горницу с хитрым прищуром в глазах. -- Да ладно тебе, -- сказал вошедший следом за ней Колобков-Мельников. -- Ребята из лучших побуждений спасать тебя кинулись, а ты им такую подлянку устроила. -- А вы думаете, если б я к костру ихнему обогреться подошла бы, они бы мне сказки из "Тысячи и одной ночи" стали рассказывать? -- Или лучше бы им стало, когда б они перестрелку здесь начали? -- вступилась за Эльвиру мадам Дюкова. -- Пусть и обманом, но, может быть, Эльвира им жизни спасла! Теперь только надо не позволить им умереть голодной смертью. -- Да ничего, оружие при них, -- заметил Мельников. -- Если будут охотиться, то смерть от голода им не грозит. -- Фиг им, а не охота! -- воскликнул Полуэкт. -- Ни зверюги, ни птицы ни одной они там не встретят. Уж я позабочусь. И ни одного гриба, ни ягодки по дороге тоже не найдут. -- Правильно, -- согласилась Эльвира. -- А через три дня я их прямехонько сюда и выведу. И пусть разоружаются, тогда и накормим.
Глава 12.
Тринадцатое июля, резиденция Черноуса, рано утром -- Так. Ну и каково твое мнение, что у них на уме? -- Завершив очередной сеанс наблюдения, Черноус убрал в шкаф шкатулку со Всевидящим Оком и не спеша прошелся вокруг конторки. -- Ты бы ета, сотворил бы хоть кресло какое или табурет, -- Фрол, устав переминаться с ноги на ногу, присел на корточки. -- У тебя вон тут, горница какая огромная, а даже лавки нету. Стоймя-то совершенно не думается. Дело в том, что в большом круглом зале действительно из всей мебели присутствовали только книжные шкафы вдоль всех стен до самого потолка и конторка в самом центре помещения, за которой Черноус работал стоя. Приближаться к конторке Фролу настрого запрещалось. -- Это кому как, -- ответил Черноус. -- Меня так наоборот, в сидячем положении только в сон клонит. Так. Ну ладно уж, будь по-твоему, пошли на кухню, напою тебя чаем. Там и посидим заодно. -- Только простым чаем, без всяких там колдовских припарок-приварок. -- Хорошо. Хотя я больше с листом смородиновым люблю. Так. Но к чаю у меня ничего нет, не рассчитывай. Один я живу, без прислуги. На базар за кренделями -- и то сбегать некому, а пироги я печь не умею. -- А наколдовать что ли не пробовал? -- Я не по этой части. Материализовывать -- не моя сфера деятельности. Вот дематериализовать, разрушить, испарить -- это пожалуйста. -- Чем же сам тогда питаешься? -- А много ль мне надо? Утром печку топлю, кашку сварю, вечером самовар ставлю -- муки с кипятком наболтаю. Вот и сыт. -- Экономно живешь. Я так не смог бы. Я это, богатство всякое очень люблю и уважаю. И пожрать хорошенько -- тоже. -- Оно и видно, -- Черноус иронично оглядел костюм Фрола, который за последнее время заметно истрепался, и его впавшие за эти несколько дней щеки. Фрол не врал, он действительно любил хорошо и вкусно поесть, но только когда еда была кем-то оплачена. На острове, например, он лопал всякие деликатесы за обе щеки, несмотря даже на то, что покупалось все это на его алмазы. Но тратил-то деньги не он, а коль потрачено, чего отказываться -- эти два оглоеда тогда без него все схавают. Зато последние дни, проведенные в столице, он жил впроголодь, поскольку душила жаба. Пока закипал самовар, Фрол кинулся в рассуждения: -- Значит, надули они пузырь свой летучий и полетели. Просто забавы ради покататься что ли решили? Аттракцион такой? Это вряд ли. Полетели на запад. Зачем? В Непроходимый лес за нечистью какой, за подмогой-подкреплением? Так нет же, лес они миновали, над степью летят. Неужто и впрямь просто развлекаются? -- Может, просто, а может, и не просто. От кого-то удирают, либо к кому-то направляются. Так. А еще их кое-кто догоняет, не то помешать норовит, не то на подмогу. -- В смысле? -- Соловей-разбойник в ту степь пустился. Так. Что ты на это скажешь? -- Ежели он их погубит, то стало быть кто-то очень сильный нам на лапу играет. Видать благодетель у нас в высших силах объявился, может, и сам... Слушай! Так ведь это они, наверно, от нас удирают! Точно-точно! -- А если нет? Если Соловей им кем-то в помощь послан? Вот то-то и оно! Тогда, значит, большая сила против нас. Так. Ну что, может, одумаетесь с бунтом-то своим? Живите как жили, что вам еще надо? -- Ну уж нет! -- Фрол нащупал в кармане последние алмазы. -- Назад нам дороги нету, уж больно средства большие вложены, на карту все до гроша поставлено! -- Дело ваше. Так. Ну ладно, попробую туда к ним Шалопая подослать. -- Это еще кто такой? -- Да ветер младшенький. Шкодить горазд очень, потому и Шалопаем прозвали. Скажу ему, пусть попугает этих, что на воздушном пузыре летят. Так. Ну, а коль погубит ненароком, так и шут бы с ними, правда? -- Ага. Крышка самовара приподнялась, выпуская струю пара. Колдун заварил чай, себе лист смородины в стакан бросил, подождал, пока настоится, шумно хлебнул и крякнул: -- Э-эх! Хорошо! -- Что у Бабы-яги-то? -- спросил Фрол, прихлебывая из своего стакана. -- Пока не ясно. В смысле, ничего не видно. -- Вот тебе и колдовство. А я вот естеством все вызнал бы. Оно, ить, естеством-то надежнее. -- Так. Это каким же образом? -- Лазутчика к ней заслать надо. Есть у тебя на примете паренек молодой, толковый, да чтоб с метлой или с ковром, да с сапогами-скороходами управиться сумел бы? -- Ну есть. Никитка, ученик мой, толковый малый. Так. Хочешь к Яге его подослать? -- Ага. -- А под каким предлогом? -- А это уж мое дело. -- Ну ладно, сейчас позову. Губарь-то твой отправил воинов? -- Отправил, уже пешком топают. К ней же на двадцать верст на ковре не подлетишь. Дотопают сегодня к обеду. Только смысл какой в этом? В заколдованный лес им все равно не пройти. -- А им туда и не надо. Пока просто пусть попугают, быть может, противник подумает, что мы войска стягиваем для атаки, неверный шаг сделает, да сам на рожон полезет. Так. А я их атаковать и не собираюсь. -- То есть провокация? -- Да называй как хочешь. Если честно, воевать с ней, с Ягой-то, я и не хочу. Не потому, что она баба, а потому, что нам еще жить да жить, причем при любой власти. Лично я в ближайшие триста лет помирать не собираюсь, и она, по всей видимости, тоже. Так. А ссору с ней заводить -- уж извиняйте! И с Кощеем ссориться не хочу. И вообще, мы, злые колдуны, должны жить в мире. Ежели узнаю, что Кощей супротив вас пошел, я умываю руки, не обессудьте. -- Вот те на! Ты ж говорил, во всем помогать нам будешь! -- Во всем, что естества касается. Супротив царя там или войной на другое княжество выступить -- это пожалуйста. Любого смертного одолеть помогу. Так. Но ежели Кощею поперек дороги встать -- уж увольте. Нам смысла нет друг с другом воевать, не так уж много нас, черных колдунов, осталось. Я, да Яга, да Кощей, да Вий, да Волхв-Хазарин. Так. Ну, Мерлин еще, но тот в Заморском Королевстве. -- А как бы договориться-то с ними? Чтоб ну, хоть не мешали бы. Нейтралитет бы сохраняли, что ли? -- Да как ты с ними договоришься, связи-то нет. Баба-яга защитный экран поставила, Кощей тоже ни с кем не общается... Так. Вернее общается, но лишь тогда, когда ему самому надо. До него только по дипломатическим каналам достучаться можно, но на это у меня прав нет. -- Жалко. -- Жалко у пчелки. Так. В общем, за этими, которые на летающем пузыре, наблюдать больше не будем. Если ни Соловей-разбойник, ни Шалопай их не погубят, то в Неприступных горах они сами погибнут. Там птица Рух их склюет. А если нет -- все равно в море-окияне потопнут. Оттуда вообще никто никогда не возвращался, Водяной царь никого назад не отпускает, там одна дорога -- в Преисподнюю. Так. А завтра... нет, послезавтра мы с тобой на остров Буян отправимся. И Никитку, кстати, в качестве лазутчика закинем по дороге. Говоришь, хитрость знаешь? Я бы его и сам в Ёжкин лес-то запустил бы, расколдовал бы ему проход, да только смысл какой? Яга сразу догадается, что это я его впустил. -- Нет этого нам не надо. Всей конспирации тогда конец. Лучше пусть уж она сама его запустит. -- Так. А потом мы на острове козлов расколдуем и вашу, в смысле нашу армию к выступлению на Стольноград готовить будем. -- Значит, все-таки, идем на Стольноград? -- Идем. Если Никитка донесет, что Кощей нам не мешает и больше никаких пакостей не уготовлено. Так. Главное -- убедиться в том, что эти, ваши экскурсанты, у Бабы-яги лишь от вас прячутся и ничего дурного не затевают. Тогда дело в шляпе, можно сказать, мы победили. -- А что они могут затеять, экскурсанты-то? -- Что затеять? Амулет у них. Между прочим, она могут и вооруженную обученную армию сюда переправить из того мира. Ясно?
