Дженнифер Пробст - Брачное слияние
Он стиснул свои зубы. – Да. Я помню
“La devo un grande debito. Se lei mai ha bisogno di me, farò che lei chiede.”
Я в большом долгу перед вами. Если, вам когда-нибудь что-либо понадобится, я сделаю всё, что будет нужно.
- Ты мне нужен. Это все, о чем я прошу. Я хочу, чтобы ты женился на моей дочери.
Он не помнил много после этого. Громкий рев в его ушах, обстрел его сердца, пот, расхолаживающий его ладони. Он не хотел смотреть ей в глаза, зная, что не смог взять под контроль собственные эмоции. Мог ли он отказаться?
Она понятия не имела, о чем просила его. Его принятие ее просьбы привело бы в движение цепь событий, которые до смерти его пугали.
Сойер колебался на краю, затем осознал, что у него никогда не было выбора.
Его протест был официально отозван.
Он с трудом вздохнул и принял свою судьбу.
Ему, возможно, и придется отдать долг, но он совсем не обязан был быть счастливым или любезным от этого. Пытаясь не споткнуться, он пробился к двери и сжал ручку мертвой хваткой.
- Пусть так и будет. Но Вы лучше поговорите с нею первой. И Бог поможет Вам, если она согласится.
Сойер пошатнулся в дверях, не взглянув назад.
***
Джульетта сидела на площади у Дуомо. Тяжелый туман покрыл высокие, изящные линии собора, и холодный туман покалывал уязвимую кожу, пробирая её до костей. Ветер, яростно дул в конце марта, и пешеходы, проходящие мимо, были одеты в длинные шерстяные пальто и шляпы. Она уставилась на великолепную структуру, которая была её оплотом, начиная с детства: смешивание стиля и изящества каждой отдельной бронзовой резьбы на крупных воротах; острые мраморные колонны, стремящиеся в небо.
Позолоченная медная статуя «La Madonnina» преобладала над небом.
Она любила сидеть в соборе, пристально смотря на лучи цветного света, когда они проникали через готические окна. Умиротворение и спокойствие среди больших произведений искусства и мифического поиска духовного совершенства. Позже, Папа повел бы ее на площадь на ланч, где они пировали бы свежими панини и пили кофе со взбитыми сливками, сдабривая еду панчеттой и спелым виноградом с рынка. Она наблюдала бы за женщинами – модно одетыми в дизайнерские костюмы и ходившими на высоких каблуках, желая когда-нибудь стать одной из них.
И именно такой она и была сейчас. По крайней мере, с внешней стороны. Ее шерстяное пальто и соответствующая меховая шапка делали из неё уверенного, стильного руководителя. Ее зеленая сумочка от Prada и обувь от Маноло кричали о совершенной элегантности. Она никогда не уезжала из Италии, чтобы путешествовать как Карина или ее брат, потому что всегда чувствовала себя в безопасности именно дома. Она никогда не чувствовала пустоту, не видя других мест.
Не задыхалась от этого.
До сих пор.
Она собиралась замуж за Сойера Уэллса.
Унижение горело в ее крови. Ее собственная мать хотела выдать ее замуж, чтобы она не стала холодной, одинокой старой девой, подсчитывающей свои золотые монеты. Их беседа из занимательной превратилась в приводящую в ярость. Она кричала ужасные вещи, в то время как ее мама оставалась спокойной. Как непримиримая статуя, она повторяла одну и ту же фразу много раз.
Ты заслуживаешь счастья, моя милая девочка. И если ты не сделаешь этого, ступай своим путем. Я сделаю это сама. Сойер Уэллс даст тебе то, в чем ты нуждаешься, хотя ты и не веришь в это на данный момент.
Нет. Она не могла поверить в это. Она никогда не поверила бы в это.
Так или иначе, Сойер был должником ее матери, и он женится на ней, чтобы вернуть ей этот долг. Ее мать хотела быть уверенной в том, что все ее дети будут пристроены и счастливы в семейной жизни.
Очевидно, она не доверяла Джульетте успешное управление бизнесом одной, таким образом, она решила добавить дополнительный слой защиты в образе крупного, сильного мужчины. О, как страстно она ненавидела их обоих на данный момент. Ее мать предала ее.
И Сойер, согласившись на это.
Внезапно на неё упала тень. Сойер сел около нее на скамью, соблюдая учтивое расстояние между ними. Ее пристальный взгляд бродил по его часам rolex, по сиянию его светлых волос, по прохладным темно-серым тонам его кашемирового пальто. Красный шарф, аккуратно обвернутый вокруг его шеи, намекал на его смелость и способность не заботиться о мнении других.
Они сидели вместе в течение долгого времени в тишине, ветер ревел, их кожа немела. Пешеходы спешили мимо них, направляя свои головы к небу, чтобы попытаться измерить великолепие Дуомо с его запутанной архитектурой и высоким изяществом. Многочисленная стая голубей спустилась с неба и забила базарную площадь, их ярко-синие крылья и головы неистово склонялись над оставшимися крошками.
Джульетта молча смотрела, как молодая пара прижалась друг к другу, чтобы согреться, и смеялась над вторжением птиц. Женщина была симпатичной, с искрящимися рыжими волосами. Она присела на колени и вытянула руки, и стая крылатых существ поспешила запрыгать по ее телу. Ее смех был ярок и раздавался в обжигающем ветре. Мужчина смеялся вместе с ней, опустившись на колени около нее, и поцеловал ее.
Картина так и стояла в ее глазах и напомнила ей о вещах, которых у нее никогда не будет.
Она, наконец, заговорила. – Ты ей так сильно обязан? - она шептала. – Достаточно для того, чтобы посвятить свою жизнь фиктивному браку?
-Да.
Джульетта кивнула, не удивляясь его ответу. Скучная пустота и горе ревели и пульсировали в ее венах, ища хоть какой-нибудь выход. Она раздавила его словно муравья каблуком своих шпилек. Никогда снова. Она не позволила бы себе вернуться к тем чувствам, она просто отказывалась. Не с ним.
- Я ответила отказом, конечно же. Ушла и поклялась, что я никогда не вернусь. Я оскорбила ее. Разозлилась на нее. Она просто взяла и сказала, что верит, что это на благо. - Сумасшедший смех сорвался с ее губ. - Ты знаешь худшую часть этой шарады? Она полагает, что она права. И делает она это не для того, чтобы причинить нам боль или заставить нас страдать. Что обычно говорят о благих намерениях?
- Благими намерениями вымощена дорога в ад.
- Это точно. Дайте человеку золотую звезду. О, и жену! Дзынь-дзынь! - Она подавляла свою манию и стала отчаянно бороться за самообладание. Нет причин сходить с ума из-за какого-то там брака. Поскольку, именно это и происходило. Она дала бы своей матери то, что она хотела, но ее собственным треклятым способом. - Прости меня, я все еще приспосабливаюсь. Даже не смотря на то, что это Италия, я не знала, что устроенные браки все еще имеют место быть.
- Я понимаю.
Его голос был нежен, и у нее появился сумасшедший порыв схватить его руку и умолять его сделать так, чтобы все было хорошо. Чтобы он взял её руки в свои и сказал, что они решат это и ужасная напряженность в ее груди тут же ослабится. Но она предпочла поступить так, как было для неё естественней. Она просто тихо и неподвижно сидела в своем собственном холодном пузыре и ничего не делала. - Мне потребовались три дня, чтобы понять, что она победила. Все то, чем я так гордилась, перестало что-либо значить, потому что я все еще повинуюсь ей как дитя.
- Что заставило тебя изменить свое решение?
Эта часть была худшей. Джульетте не нравилось разочаровывать свою мать, но для неё не было такого способа, который мог бы склонить её к браку не по любви. Пока она не сказала слова, которые заставили её покраснеть и поколебаться.
Прежде чем твой папа скончался, он заставил меня пообещать лишь две вещи: удостовериться, что ты укрепишь позиции «Ла Дольче Фамилия» как нашего семейного наследства. А также, что ты выйдешь замуж. Он любил всех своих детей одинаково, но ты была для него особенной. Он волновался о тебе больше всего. Я не думаю, что его дух будет покоиться с миром, пока ты не дашь ему это, милая малышка.
Обещание, данное её отцу на смертном одре, незыблемо вставало перед её глазами. Она попыталась игнорировать эти слова, но они преследовали ее день и ночь.
Портрет в ее кабинете смотрел на нее, требуя, чтобы она приняла правильное решение. И она, наконец, поняла, что у нее не было другого выбора. Точно так же, как и у Сойера.
Она ответила ему без эмоций. - Она сказала, что Папа хотел бы этого. Для меня. Для «Ла Дольче Фамилия». И я боюсь, что она права.
Сойер пошевелился, в основном, чтобы успокоиться, но выпрямился и откинулся на спинку скамьи. У нее не могло быть этого ужасного разговора, ни под каким видом душевности, или она просто никогда не оправится.
- И с чего бы ты хотела начать? - спросил он спокойно.
С этим она могла справиться. - Я предпочла бы сказать, что мы тайно бежали. Как Карина и Макс. Как только наши документы прибудут, Отец Ричард сможет поженить нас только в присутствии моей матери. Я скажу своей семье, что это был молниеносный роман, и мы не хотели фанфар и внимания. Мы можем ссылаться на слияние и нашу рабочую нагрузку, чтобы избежать медового месяца. Мы отошлем краткий пресс-релиз, сообщим нашим соответствующим компаниям на встрече, и, надо надеяться, что шумиха и сплетни утихнут быстро. Это приемлемо для тебя?
