popovy - Unknown
— Это не отношения, — дополняю я, даже если у меня в груди что-то переворачивается, когда я говорю подобные слова.
Он на мгновение прищуривается, глядя на меня.
— Нет. Так что ты скажешь?
— Конечно же, я хочу поехать,— говорю я ему, положив руку на его руку, отчасти, чтобы привлечь внимание, отчасти, чтобы остановить его нервное ерзанье. Это почти очаровательно.
— Ты не думаешь, что это странно? Поехать туда со мной?
Черт, я бы поехала с тобой куда угодно. Но, конечно, я этого не говорю.
— Будет весело, — говорю я ему. — При условии, что у нас будет достаточно времени для себя.
— Кузенам придется вытаскивать нас из нашей комнаты, — говорит он, и выражение его лица по-прежнему такое искреннее, что я знаю, он именно это и имеет в виду. Он поднимает руку вверх, переворачивает мою ладонь и целует ее, губы такие полные, мягкие и влажные, а взгляд не оставляет мое лицо. Мне нравится, когда он так делает. Не заднюю часть моей руку, а всю ладонь, линию любви, где моя кожа тонкая и нервы воспламеняются.
После того, как мы недолго сидим у воды, наблюдая за автомобилями на мосту и отражением света на серебряной воде залива, мы возвращаемся в квартиру. Еще довольно рано и мы падаем обратно в постель, наши тела снова находят друг друга. Его жажда меня, кажется, не угасает, и я не думаю, что когда-нибудь угаснет. Мы снова трахаемся и трахаемся, каждым способом, каким только можем, пока время не приближается к полуночи, и я знаю, знаю, что должна вернуться домой.
Каким-то образом я заставляю себя уйти от него. Я целую его на прощанье, пока он стоит голый в дверях, не обращая внимания на тех, кто мог бы пройти мимо. Его глаза нежные, наполненные умиротворением после секса, и он смотрит, как я иду по коридору к лифту. Не улыбаясь, просто наблюдая.
А может, желая, как желаю я, чтоб мы не слышали как тикают часы у нас за спиной.
Обратный отсчет.
Глава 14
КАЙЛА
Я полностью одержима Лакланом МакГрегором.
И не в хорошем смысле, в застенчивой, вежливой, сдержанной, не поддающейся своим желаниям манере, как было бы у большинства девушек. О нет, я не такая. Я одержима в каждую свободную минуту я не могу перестать яростно мастурбировать, потому что не могу выбросить его из головы манере. Не могу перестать представлять его бедра, как они вколачиваются и врезаются в меня, не могу перестать ощущать его губы на своей коже, то, как он в своей шотландской манере обращается к моей вагине, как он иногда смотрит на меня, будто не может поверить, что я здесь. Не могу перестать представлять его красиво лицо, его татуировки, и те его стороны, которые они символизируют, стороны, которые он закрыл на замок и редко демонстрирует. Я не могу перестать зацикливаться на каждой детали его души.
Потому что это делает меня счастливой. Делает меня такой охрененно счастливой, что думаю, я могу сойти с ума. Мое сердце постоянно надувается, как красный воздушный шар, и чем больше оно толкает грудь, будто тело и душа не достаточно большие, чтобы вместить все эти чувства, тем более живой я себя чувствую. В моей голове тепло, расплывчато, и я проживаю день, словно во сне. Прекрасный сон, который все не заканчивается.
До сегодняшнего дня я могла скрывать свою одержимость. Держала ее внутри. Но теперь, когда он оказался внутри меня, я не могу от нее избавиться. Из-за нее люди на работе спрашивают, не под кайфом ли я. Из-за нее я лучезарно улыбаюсь незнакомцам на улице. Из-за нее я задаюсь вопросом, может, я компрометирую себя, потому что подобные чувства не нормальны и им не следует доверять, но я чувствую себя слишком хорошо, чтобы переживать об этом.
К сожалению, помешательство не означает, что я могу просто забыть о моей нынешней жизни. После работы я направляюсь к Лаклану для горячего секса, когда звонит мама.
Этот звонок, словно удар в живот.
Она звучит обессиленной. Уставшей. Грустной. Ее голос проникает мне в голову, сердце и крадет воздух.
Как сильно бы я не пристрастилась к Лаклану, к каждой гребаной вещи, касающейся его, я люблю маму и не могу, не буду, отодвигать ее в сторону ради мужчины, независимо от того, насколько хорош секс с ним, независимо от того, как я им увлечена.
Я говорю маме, что приеду и приготовлю для нас ужин. Она радуется, и я знаю, что поступаю правильно.
Я пишу Лаклану, чтобы сказать ему это, надеясь, что он не запланировал ничего крупного. Закуски и вино прошлой ночью удивили меня. Последнее, чего я ожидала от огромного, грубоватого игрока в регби, так это чего-то романтичного.
Он отвечает. Хорошо, не беспокойся.
И по какой-то причине ответ разбивает мне сердце. У нас с ним осталось так мало времени. Я смотрю на телефон, размышляя, в то время как остальная часть офиса уходит домой. Хочу, чтоб он предложил встретиться позже. А потом понимаю, возможно, он ждет, что это предложу я.
Блин, я к этому не привыкла. Я не очень-то переживала о том, какое впечатление произведу на парней, с которыми встречалась или трахалась раньше. Если они казались больше не заинтересованными, я сломя голову двигалась дальше. Но Лаклан изменил правила игры.
Я посасываю губу и стискиваю зубы.
Спрашиваю его то, что действительно хочу спросить.
Хочешь пойти со мной и познакомиться с моей мамой?
Нажимаю отправить и, в ожидании ответа, задерживаю дыхание. Он собирается сказать «нет». Он будет сбит с толку. Он собирается осторожно выпутаться из моей хватки. И я буду делать вид, что это не ранит меня, скажу, что мы разные, что у нас нет никаких правил. Он уезжает, и это означает, что нам все сойдет с рук, пока он не уедет.
С удовольствием.
Текст на экране заставляет меня засиять.
Пишу ему, что через пять минут приеду за ним. Затем веду сама с собой мини-дебаты, что сказать маме про первого, после Кайла, мужчину с которым она меня увидит. Решаю сохранить все в секрете – нет смысла волновать ее заранее, тем более, что она станет надеяться, что он нечто большее, чем есть на самом деле. Ну, вы знаете, что-то постоянное.
С другой стороны, она достаточно консервативна. Она может увидеть его татуировки и бороду и просто упасть в обморок.
Значит, будем действовать по обстоятельствам.
Вскоре я подъезжаю к квартире Лаклана, и он идет к двери моей машины. Я наблюдаю за ним, мой рот приоткрывается в восхищении. Должно быть, он в последнюю минуту переоделся, потому что на нем черные брюки, черная рубашка, а волосы зачесаны набок, и выглядит он совершенно презентабельно. Он даже скрыл все свои татуировки.
Он открывает дверь и забирается внутрь, быстро глядя на меня яркими глазами.
— Привет, — говорит он, надевая ремень безопасности.
— Привет, — говорю я, затаив дыхание. — Ты хорошо выглядишь. — И под «хорошо», я имею в виду, ты такой красивой, что мне хочется заплакать.
Он чешет затылок и смотрит на меня сквозь темные ресницы.
— Не собирался упускать шанс произвести впечатление на твою маму.
Но разве он не пропадет зря? Но я прикусываю язык, взволнованная тем, что он приложил такие усилия. Я, так или иначе, была бы взволнована, тот факт, что он согласился поехать, сам по себе чертовски волнующий.
Я смотрю на него, и он смотрит прямо на меня. Имею в виду, он смотрит на меня так, как умеет только он, и время, вроде как, замирает. Взгляд тяжелый и настойчивый, и я задумываюсь, собирается ли он поцеловать меня. Будто это именно то, что мы делаем, будто есть вообще мы.
Он наклоняется, я наклоняюсь, и все происходит так медленно. Весь поцелуй.
Но это больше, чем поцелуй. С ним все кажется большим.
Его губы встречают мои, рот открывается, посасывая мою нижнюю губу на один влажный, горячий момент, перед тем как углубиться дальше. Я и раздавлена и парю одновременно, один поцелуй убивает меня еще до того, как у нас даже есть шанс начать.
Каким-то образом мне удается оторваться от него и отъехать, хотя мои губы все еще горят, и я испытываю желание пробежаться по ним пальцами, чтобы сохранить трение.
Он устраивается на сиденье, расставив ноги, пытаясь уместить тело на моем маленьком переднем сиденье, и я вспоминаю, как после матча регби мы оба мокрые и грязные возвращались к нему. Это было словно сто лет назад. Конечно тогда он не пытался преуменьшить очевидную эрекцию в своих брюках.
— Хочешь услышать хорошие новости? — спустя несколько минут говорит он.
— Конечно.
— Эда забрали, — довольно гордо говорит он.
— В самом деле?
Он кивает.
— Да. Местная программа по поддержке взятых из приюта животных связалась со мной, и они сказали, них есть заинтересованные. Женщина с мужчиной пришли сегодня утром увидеть его и влюбились. Эд ушел.
— Ой, ой, — говорю ему, мое сердце трепещет как птица в полете. Не только потому что он нашел дом для собаки, которая в нем нуждалась, а потому что я могу услышать тепло в его голосе, как мед, как счастье. — Я так за него рада. И за тебя.
