Михаил Михеев - Дальний рейд
— Положим, так — мы, знаете, не интриганы, мы все-таки солдаты больше. Но что нам с ваших слов? Тем более доказательств пока что-то не видно.
— Во, уже на «Вы». Это, Вить, знаешь-ли, уже прогресс. Еще немного, и вообще вменяемым станешь.
— Возможно. Так что там насчет доказательств?
— А нету их. Ты можешь мне верить, можешь не верить — твое право. Я даже настаивать не буду. Просто подумай на досуге над моими словами.
— Подумаю. На досуге. А Кошкин — тоже ваша работа? Не верится мне что-то не такой он был человек, чтобы властью делиться, да еще и таким экзотическим способом. Я бы скорее предположил, что он бы постарался меня кончить…
— Нет. По нашим расчетам, он должен был героически погибнуть, но у него сдали нервы и он рванул прочь еще до начала серьезного боя. Ошиблись, выходит, хотя в таких делах накладки, в общем-то, неизбежны, ну да что не делается — все к лучшему. А пока что вот что ты мне скажи: твой флот к бою готов?
— Готов, конечно. Он у меня, как юный пионер, всегда готов. Только вам на него лапу все равно не наложить. Будь вы хоть тыщу раз правы и именно ваши интрижки мне возможность нормальной работы обеспечили, но я вам его не отдам. Ну вот не хочу, это вы считаете, что мы вам по гроб жизни обязаны, а вот хрен вам.
— Ну, глядишь, и изменится твое мнение.
— Посмотрим. Почему вам, кстати, потребовались эти игры непонятные? Не проще было власть взять, да и на том успокоиться?
— Ну ты даешь! Все говорят стратег, стратег… ты тактик в лучшем случае, причем, не в обиду тебе сказано будет, не кабинетный. В смысле, что дальше корабельного мостика не видишь, на карты не смотришь. Тактик, конечно, неплохой, хотя я и получше видал, но твой конек — импровизация. А ты своей мозгой подумай: у нас… у меня под рукой реально несколько тысяч человек было. Даже с твоими десантниками недоделанными — капля в море. И кораблей едва на пару полнокровных эскадр набиралось, причем все корабли легкие, их бы в три залпа смяли. Это потом, когда чистки начались, народ побег и уже на что угодно готов был, а тогда они были правительству вполне даже лояльны и палец о палец бы не пошевелили — это в лучшем случае, а скорее, стрельбу бы открыли. Знаешь, любой военный, от солдата до генерала, имеет маленький такой штришок в мозгу: когда ему непосредственный начальник пальцем ткнет и «фойер» скомандует — он сначала стреляет, а потом уже думает. Так что шансов не было изначально и разыгрывать пришлось совсем другой сценарий. Все были свято уверены, что начался самый настоящий переворот, который, естественно, успешно подавили. А тем временем, пользуясь моментом, была отделена самая активная часть флота, самые решительные люди и лучшие корабли. Ну, не только лучшие, но ведь твоя-то эскадра оказалась вполне даже элитной. И дали этим людям освоиться, набраться сил, в результате создав ТЕБЯ. Мне, по чести говоря, было плевать, кто окажется у них во главе, но раз ты оказался и с делом справился даже лучше, чем ожидалось — значит, так тому и быть. Ты теперь человек всему миру известный, личность, можно сказать, популярная, так что для дела подходишь очень и очень.
— И для какого дела, позвольте поинтересоваться?
— Взять власть, конечно. Ты останешься при своих, никто тебя смещать не собираешься. Естественно, признаешь главенство России…
— А на хрена? МНЕ это на хрена?
И вот тут ранее вполне логичная и серьезная речь Дракона дала сбой. Вместо того, чтобы, в своей обычной манере, разложить по полочкам все выгоды своего предложения и побудительные мотивы, которые обязательно должны возникнуть у Виктора для того, чтобы это предложение принять, он сначала понес откровенную ересь о патриотизме, а потом о том, что Россия, самоизолируясь и теряя влияние, постепенно, все быстрее и быстрее, в очередной раз проигрывает и Западу, и Востоку. Он много чего говорил, но, в конечном счете, все сводилось к тому, что стране нужна сильная рука, этакий новый Сталин или, на худой конец, Андропов, который наведет порядок… И прочая, и прочая, и прочая. Словом, бла-бла-бла, как говорят американцы, и ноль полезной информации.
Слушая его, Виктор сначала откровенно заскучал, потом пришел к выводу, что на Сталина Дракон никак не тянет, масштаб все же не тот, а потом до него дошло, что вся эта ахинея преследует одну-единственную цель — замаскировать тот простой факт, что реальных рычагов давления на Виктора у Дракона, в общем-то, и не осталось. Скорее всего, первоначально что-то такое было, но, как он и раньше предполагал, после аккуратно проведенных в свое время ведомством Айнштейна чисток, агентуры у Дракона действительно кот наплакал, да и вся она явно невысокого уровня, никаких агентов влияния не осталось. А раз так, то остается Дракону делать хорошую мину при плохой игре, убеждая Виктора в своей вездесущести и непогрешимости, а также в своих честных, истинно патриотических намерениях. Видимо, процесс уже запущен, маховик раскрутился и дать задний ход не получается, вот и остается давить авторитетом. С мальчишкой, гордым своими «подвигами» и капитанским званием, это бы сработало. С Черным Лордом — нет.
— Нет, — сказал Виктор, решительно прерывая Дракона на полуслове. — Нам с вами, Петр Семенович, не по пути.
— Почему? — взгляд дракона стал острым и внимательным.
— Мальчишки, Петр Семенович. Помните тех курсантов, которые до конца защищали ваш бункер? Они ведь были совсем пацаны и они вам верили. Мне, в общем-то, плевать на Кошкина — он был взрослый человек и понимал, на что шел. Прекрасно знал, чем могут кончиться такие вот интриги, вот и запаниковал, возможно, понял, какая роль у него в этой пьесе, и не захотел остаться в истории мертвым великомучеником, предпочел стать живым трусом. Мне плевать и на остальных, кто тогда погиб, да и на вас мне, в общем-то, тоже плевать. А вот те ребята, которые погибли… Они ведь вам верили, а вы их просто предали. И, не сомневаюсь, если вам будет выгодно, предадите и меня, а уж тем более моих людей — они же из варварских миров, для вас кругом чужие, а вот для меня, знаете ли, нет. Так что идите-ка вы в далекое эротическое путешествие, Петр Семенович, и радуйтесь, если вас не собьют по дороге.
— Не собьют, не собьют, не бойся — твоим крейсерам меня не догнать, да и не найти, в общем-то. А ты все равно будешь делать то, что надо. Если ты не в курсе, русский флот вчера вышел с баз и осень скоро тебе придется с ним встретиться.
— Вам-то с этого какая веселуха? — не понял Виктор.
— А простая. Планировалось, что во время сражения по нашему сигналу наши люди (а их немало, можешь мне поверить), просто перейдут на твою сторону, а с ними, по расчетам, будет от семидесяти до девяноста процентов флота. Ты ведь фигура популярная, мы об этом постарались. Командует эскадрой, конечно, человек нынешнему правительству совершенно лояльный, то как адмирал, как флотоводец он… Ну, скажем так, грамотный, но не более, нет в нем огонька. А потом приду я и мы вместе двинем домой, порядок наводить, и поставить флот под свой контроль ты не сможешь, там все-таки мои люди. Но раз ты отказываешься, то, естественно, сигнала не будет, а будет вариант номер два, когда флагман словит ракету и флот, после твоего разгрома, возглавит нажный нам… Мне человек. Хуже получится, конечно, мы потеряем немало кораблей, но нам хватит и того, что останется, чтобы навести в Империи (а она, если ты помнишь, по нашим законам считается все еще частью России) конституционный порядок, а потом вернуться и навести порядок дома.
— Неплохо, неплохо, — Виктор демонстративно поаплодировал. — Флаг вам в руки. Только вот как быть с тем, что сражение вы еще не выиграли? А вдруг я разнесу ваш флот вдребезги и пополам? А ведь я могу, вы знаете, у меня наглости хватит.
— Не разнесешь, — улыбнулся Дракон. — Нет, в том, что ты можешь это сделать, я даже не сомневаюсь — до нас доходили слухи о возможностях твоих кораблей и, если даже поделить их на четыре, шансы у тебя неплохие, да и сам ты, в свете прошлых заслуг, внушаешь уважение. Поверь, я не шучу — мне было бы намного выгоднее иметь тебя в союзниках, чем во врагах. Но ты ведь не станешь драться.
— Эт-то почему еще? — опешил Виктор.
— Да потому, что ты как был, так и остался патриотом. Думаешь я не знаю? Каждый раз, когда пересекались интересы России и Империи, ты отходил в сторону, уступал дорогу, даже если был в своем праве. Ты не перехватил ни одного русского корабля. Ты во всем играл на стороне России, даже не смотря на то, что она тебя так и не признала. Если ты отдашь приказ открыть огонь, то предашь свою Родину, а значит, предашь самого себя. А если просто уйдешь, то предашь своих людей. У тебя нет другого выхода, кроме как присоединиться ко мне. Вот так-то, мой мальчик.
— Пошел ты!.. — Виктор зашипел от злости. — Убирайся! Или, клянусь, я перерою вселенную, но до тебя доберусь. Ты знаешь, я клятвами не разбрасываюсь.
— Хорошо, я уйду. Но ты подумай — когда ты успокоишься, мы еще вернемся к этому разговору, мой мальчик…
