Монах Юкинага - Повесть о доме Тайра
А в монастырь Кофукудзи, в Нару, монахи обители Миидэра писали:
«Храм Трех Источников, Миидэра, — храму Кофукудзи, в Наре. Взываем о помощи, ибо нам угрожает гибель. Прекрасно учение Будды, ибо охраняет власть императоров; вечно величие трона, ибо покоится на учении Будды! Однако вассал императора, прежний Главный министр Киёмори, в монашестве Дзёкай, самоуправно вершит дела в государстве, вносит смуту в управление страною, не отличает правды от кривды, причиняет страдания и горе людям. В пятнадцатую ночь сей луны принц Мотихито, второй сын государя Го-Сиракавы, спасаясь от нежданной беды, внезапно прибыл в нашу обитель. Тайра требуют выдать принца, ссылаясь на указ, якобы выданный государем-иноком, но наша братия решительно отвергает это требование. За это Киёмори вознамерился выслать против нас воинов-самураев. Поистине и учение Будды, и власть государей ныне на волосок от гибели!
В давно прошедшие времена, когда танский император У-цзун[359] повелел своим воинам изничтожить учение Будды, монахи обители Циньляншань[360] с оружием в руках встали на защиту святого учения. Так получил отпор даже сам танский император. Насколько же справедливее оказать ныне сопротивление дому Тайра, гнусным заговорщикам и смутьянам! Напомним, что Тайра обрекли на дальнюю ссылку ни в чем не повинного канцлера Мотофусу, старшего в роду Фудзивары, вашего покровителя. Когда же вы смоете сей позор, если не ныне? Братья, молим вас, встанем вместе на защиту вероучения Будды, положим конец злодеяниям Киёмори! Это и будет высшим проявлением единства наших стремлений, осуществлением наших самых заветных чаяний! Таково дружное решение всей нашей братии. С тем и шлем вам это воззвание.
Дано в восемнадцатый день пятой луны.
Монахи обители Миидэра».
Прочитав это письмо, монахи Кофукудзи прислали в храм Миидэра ответ. Он гласил:
«Монастырь Кофукудзи — обители Миидэра.
Мы получили ваше послание с сообщением о том, что Дзёкай вознамерился уничтожить вашу обитель. Хотя наши монастыри исповедуют разные догмы веры — учение Тэндай, Драгоценный Источник, и учение Хоссо, Драгоценный Цветок, — золотые слова священных сутр толкуют о едином вероучении Будды. Точно так же, будь то на Святой горе Хиэй к северу от столицы или к югу от нее, у нас, в Южной столице Наре, все мы в равной мере суть послушники Будды. А посему надлежит нам объединиться, дабы вместе сокрушить Киёмори, сего новоявленного злого демона Девадатту![361]
Ибо Киёмори — это плевела рода Тайра, грязь, марающая сословие самураев! Дед его, Масамори, прислуживал в доме куран-до пятого ранга, был низшим чиновником в земельных управах. Когда Главный казначей Тамэфуса был правителем земли Кага, Масамори служил у него в местной Сыскной управе; когда Акисуэ, глава Ведомства построек, был правителем земли Харима, Масамори состоял при его конюшнях. Оттого-то все жители в деревнях и в столице, старцы и юноши, сокрушались об ошибке императора Тобы, когда тот даровал его сыну Тадамори почетный ранг царедворца. Горевали и мудрецы, постигшие законы буддийской веры и конфуцианской науки, ибо то было знамение грядущих бед для нашего государства! Высоко, к синим тучам, воспарил Тадамори, но люди по-прежнему презирали рожденного под соломенной кровлей! Юноши, дорожившие честью, не желали служить его семейству.
Когда же, в двенадцатую луну 1-го года Хэйдзи, его сын Киёмори один-единственный раз отличился на поле брани, император Го-Сиракава осыпал его наградами и сразу возвысил. С тех пор Киёмори вознесся до должности Главного министра, стал правителем государства, получил право иметь почетную свиту. Сыновья его стали министрами, военачальниками дворцовой стражи, дочь — супругой государя, императрицей! Многочисленные братья и даже дети его наложниц причислены к знати, все внуки и племянники назначены правителями земель! Больше того, он подчинил себе всю страну, раздает должности и чины по своему единоличному усмотрению и помыкает государственными чиновниками, как своими рабами. Стоит лишь немного ослушаться его воли, как непокорного бросают в темницу, каким бы знатным он ни был, а если кто-нибудь скажет хоть словечко наперекор, его тотчас хватает стража, будь то даже самый знатный придворный. Ныне сам государь Го-Сиракава расточает лесть Киёмори, дабы уберечься от смерти или позора, а благородные господа, потомки древних родов, униженно преклоняют пред ним колена, даже когда у них отнимают наследственные имения! Даже когда Киёмори грабит земли, принадлежащие государю, никто не смеет вымолвить хотя бы слово протеста, ибо все трепещут перед могуществом Тайра! Дерзость Киёмори дошла до таких пределов, что в одиннадцатую луну минувшего года он насильно переселил государя-инока Го-Сиракаву из его собственного дворца в загородную усадьбу Тоба и обрек на ссылку канцлера Мотофусу. Ни в наше время, ни в старину нет и не было столь дерзкого превышения власти!
Нам следовало давно уже выступить и наказать злодея за преступления, но мы молчали, сомневаясь, будет ли на то воля богов? К тому же Тайра утверждали, будто действуют по высочайшему повелению... И вот, сдержав праведный гнев свой, понапрасну проводили мы дни и луны, а тем временем Тайра совершили новое злодеяние — напали на принца Мотихито, второго сына государя Го-Сиракавы. Но боги явили милость, ниспослали принцу священную колесницу, направили его стопы в ваш досточтимый храм, укрыли за вратами святилища бога Сусаноо! Это ли не благое знамение того, что несть и не будет конца могуществу императорской власти! Кто из живущих на земле не прослезился от радости, узнав, что вы, рискуя собственной жизнью, защищаете принца! Мы обитаем вдали от вас, но и к нам уже дошли вести, что Киёмори в злобе своей замыслил поход на вашу обитель, и потому мы уже готовимся к битве. Мы намеревались известить все подведомственные нам монастыри и храмы, собрать в восемнадцатый день, к часу Дракона, надежную воинскую силу и тогда уже поставить вас об этом в известность. Как раз в это время синей птицей прилетело ваше послание[362], вмиг развеявшее давно снедавшую нас кручину!
Монахи обители Цинляншань сумели прогнать воинов танского владыки У-цзуна; тем более нам, монахам северных и южных монастырей страны Ямато[363], под силу разгромить супостата! Укрепите же оборону вашей обители слева и справа, оберегайте принца и ждите известий о нашем прибытии. Обстоятельства благоприятствуют нам, отбросьте все сомнения и колебания!
Дано в двадцать первый день пятой луны 4-го года Дзисё.
Монахи монастыря Кофукудзи».
9. Долгий совет
И снова собрались монахи обители Миидэра, и снова стали держать совет.
— Монахи Святой горы предали нас, а братья из обители Кофукудзи еще не подоспели. Нужно сегодня же ночью ударить на Рокухару, ибо промедление смерти подобно! Разделим надвое наши силы — отряд старших монахов пусть зайдет с тыла, со стороны горы Ней, и вышлет вперед четыреста — пятьсот пехотинцев. Те подожгут жилища в квартале Сиракава. В столице начнется переполох, самураи Рокухары в тревоге выбегут из усадьбы. Мы заманим их в Ивасаки, Сакурамото, там завяжется битва, а тем временем наши главные силы, наши лучшие бойцы под водительством Накацуны, правителя Идзу разом ударят на Рокухару и пустят огонь с подветренной стороны. Огонь выкурит Правителя-инока. Тут мы с ним и покончим! — так решили монахи.
Был среди них некий Синкай, монах, обитавший в храме Итикёбо. В прошлом Тайра не раз поручали ему возносить молитвы за процветание их дома. Окруженный учениками, выступил он вперед и молвил:
— Может быть, меня примут за сторонника Тайра, но все же выскажу свое мнение! А уж вы рассудите сами, могу ли я пойти наперекор решению всей братии, могу ли не дорожить честью нашего храма?.. В былые времена Тайра и Минамото состязались в верности государю. Ныне, однако, звезда Минамото угасла; вот уже больше двадцати лет, как Тайра взяли власть в свои руки, по всей стране покорно гнутся пред ними деревья и травы. Неприступна твердыня Рокухары, ее не одолеть малой силой! Нужно обдумать иной, лучший план действий: сперва надобно собрать многочисленное, сильное войско и лишь тогда ударить на Рокухару! — так многоречиво, пространно разглагольствовал он, стараясь оттянуть время.
Тут вышел вперед престарелый Кэйсю из храма Дзёэнбо. Под рясой на нем был панцирь, у пояса висел большой грозный меч, а голову покрывал клобук. Ударяя оземь вместо посоха алебардой на длинном древке, он прошел к месту, где держали совет монахи, и сказал:
— Хватит спорить и колебаться! В былые времена император Тэмму, основатель нашего храма, в ту пору еще наследник, бежал в горы ёсино, спасаясь от мятежного принца Отомо; всего лишь семнадцать всадников охраняли его, когда он пересекал уезд Уда в краю Ямато. И все же он благополучно достиг земель Ига и Исэ, получил подкрепление в краю Овари и Мино, разгромил войско принца Отомо и в конце концов воссел на престоле! Недаром сказано: «Птица в беде влетает за пазуху; человеколюбие велит пожалеть ее!»[364] Не знаю, что решит ваш совет, но я, Кэйсю, мои ученики и послушники этой же ночью ударим на Рокухару и будем биться, не щадя жизни!
