Фредерик Бегбедер - Уна & Сэлинджер
Потом друзья предложили нам сходить в гейский бар. Я согласился без колебаний: она будет там единственной девушкой, а я единственным гетеросексуальным мужчиной. Это повышало мои шансы поцеловать ее (если только она не лесбиянка). Что и произошло после нескольких рюмок текилы. Была глубокая и нежная попытка сближения в потертом кожаном кресле, в задней комнате гейского бара, расположенного между двумя женевскими секс-шопами… Когда соприкасаются два языка, бывает, что ничего не происходит. Но бывает, происходит что-то… О боже мой, происходит что-то такое, отчего хочется растаять, раствориться, как будто двое входят друг в друга, зажмурившись, чтобы все внутри перевернуть. Тут читатель вспомнит, что уже где-то читал эти строки: это было на странице 84. Поймите меня правильно. Это Уна привела меня к Ларе. Если наша жизнь – путь, то в тот вечер, целуя Лару, я чувствовал, что прибыл в пункт назначения, к заветной цели.
Лара согласилась зайти в мой номер в гостинице; я предложил ей лечь со мной – просто лечь спать, ничего не делая; надо иногда уметь лгать юным незнакомкам.
– Хорошо, только можно я попрошу тебя почистить мне зубы?
Она села на диванчик отеля «Ла-Резерв», а я, стало быть, действовал следующим образом: пошел в ванную, налил в стакан воды и вернулся с зубной щеткой, на которую выдавил пасту, и двумя стаканами – полным и пустым. А потом она открыла рот, и я почистил ей зубы, очень бережно, с бесконечным уважением к ее деснам. Мне кажется, будто эта сцена протекала в замедленном темпе. Прополоскав рот водой из первого стакана, она сплевывала ее во второй. Не сомневаюсь, что вам противно представить себе такое, но это было вовсе не противно, это было… наше начало. Мы спали вместе в ту первую ночь. Все произошло слишком быстро? Нет, нам просто не терпелось прийти друг к другу. Я, со своей стороны, ждал этого сорок пять лет. Я взял гостиничный блокнот и нацарапал вот что:
Стихам моим грош цена —
Не беда:
Я люблю тебя на —
Всегда.
Не Бодлер, конечно. Я написал это не раздумывая, машинально; отложив ручку, я вырвал листок из блокнота и сложил его вчетверо. И вдруг, увидев, как она разворачивает это глуповатое, смешное послание и внимательно читает его, нахмурив бровки и обозначив ямочки, понял, что и вправду так думаю.
* * *
Перед тем как сделать предложение, я повез Лару в Арагон, в Медиано. Вы знаете Медиано? Вроде Женевского озера, только поменьше. Медиано – затопленная деревня в испанских Пиренеях. Одна лишь церковная колокольня торчит из вод озера. Можно проплыть над подводной деревней на лодке. Гребешь и видишь под собой остовы старых домов. В семьдесят третьем году, после постройки плотины Эль-Градо на реке Синке, деревня ушла под воду. Из бирюзовой глади выглядывают верхушки деревьев. Наклонившись, можно представить себе погребенные улочки, лавку, бары, кладбище, мэрию, все эти некогда жилые дома, теперь населенные рыбами, заполоненные илом и водорослями. Когда-то в этой крошечной Атлантиде жили люди, и можно плыть над ней, словно парить над затонувшей жизнью, зеленоватым воспоминанием, мутным и размытым. Медиано – подводные Помпеи, а для экскурсантов расстелен плещущий ковер чистой воды. Развалины брошенных домов на берегу искусственного озера придают пейзажу греко-римский вид. Белые ветки плавают в мелких волнах, лижущих ил и прибрежные камешки. Из воды выглядывают кроны ясеней; затопленный лес продолжает жить; островок в центре озера окружен соснами и склоненным тростником. Мы проплыли вокруг колокольни без колокола, с которой, однако, по местному поверью, в полнолуние, около полуночи, иногда слышится звон.
Я заканчивал эту книгу и совсем замучил Лару рассказами о жизни Уны О’Нил. В конце концов она рассердилась:
– Ты любишь Уну больше меня!
– Да брось, она уже тридцать лет как умерла!
– Некрофил!
– Послушай, в греческой мифологии муз было девять. Радуйся, что у меня их только две.
Можно довольствоваться просто тем, что ты счастлив, одной ногой в прошлом веке, другой в нынешнем, в ожидании следующей войны. «Счастье – твердое тело, а радость – жидкое», – пишет Сэлинджер в «Голубом периоде де Домье-Смита». Мы плыли по прозрачной радости в надувной лодке, я видел перед собой разноцветные глаза Лары, и мои веки казались двумя водяными бомбами, постоянно грозившими дождем. Цветущий донник привлекал лысух и хохлатых чернетей. Мой кризис среднего возраста продлился десять лет. Я смирился со своим бесконечным отрочеством, со своей участью незрелого, незавершенного мужчины; я всегда буду гадким мальчишкой в теле старика. Лара наклонилась, чтобы еще раз посмотреть на пляшущие среди расплывчатых стен подводной деревни водоросли, на живые деревья, переплетенные с мертвыми, на зыбкие сине-зеленые развалины под нашим летучим каноэ. Потом она скинула рубашку и прыгнула в воду. И тут я вскрикнул от изумления. На миг, перед тем как она нырнула, я увидел на спине ее купальника логотип знаменитой калифорнийской марки спортивной одежды: «О’Нил».
Можете сколько угодно твердить мне, что это простое совпадение… А я предпочитаю думать, что Уна в последний раз подмигнула мне из канувших в прошлое лет. Наши жизни ничего не значат, они тонут в глубинах времени, и все же мы были, и этого у нас не отнять: пусть и жидкие, наши радости не испарятся никогда.
Гетари, По, Женева, 2010–2014
Благодарности
Спасибо Манюэлю Каркассонну за то, что верил в этот замысел четыре года и поддерживал автора в минуты экзистенциального сомнения.
Спасибо Эндрю Нюрнбергу за то, что спросил в 2012 году у Филлис Уэстберг, когда «Salinger Estate» опубликует неизданное, получив в ответ лишь загадочную улыбку, достойную Чеширского кота.
Спасибо Натанаэлю Кармицу и Кейт Гуйонварч за то, что выступили посредниками перед семьей Чаплин (хоть и тщетно).
Спасибо Оливье Нора за его непрошибаемый энтузиазм, невзирая на то что я так невыносимо долго тянул время.
Спасибо Жюльетт Жост и моей матери Кристине де Шастенье, самым взыскательным читательницам.
Спасибо Ларе за то, что сказала «да».
Библиография
Kenneth Anger: Hollywood Babylon.
Antony Beevor: La Seconde Guerre mondiale.
Charles Chaplin: Histoire de ma vie.
Nick Foulkes: High Society, the History of America’s Upper Class.
Charles Glass: Les Americains a Paris sous l’Occupation.
Charles Glass: Deserter, the Last Untold Story of the Second World War.
Ian Hamilton: A la recherche de J. D. Salinger.
Raul Hilberg: La Destruction des Juifs en Europe.
Ghyslain Lévy: Eugene O’Neill ou l’inconvenance de vivre.
Joyce Maynard: Et devant moi, le monde.
Bertrand Meyer-Stabley: Oona Chaplin.
George Plimpton: Truman Capote.
Mary Louise Roberts: What Soldiers Do.
David Robinson: Chaplin, sa vie, son art.
Shane Salerno et David Shields: Salinger.
Margaret Salinger: L’Attrape-rêves.
Adam Saroyan: Trio.
Jane Scovell: Oona.
Kenneth Slawenski: J. D. Salinger, a Life.
Дж. Д. Сэлинджер оставил нам единственный роман и четыре десятка новелл. Только тринадцать из них вышли книгами: девять в «Новеллах», две в «Фрэнни и Зуи» и отдельной книгой – «Выше стропила, плотники» и «Симор, введение». Вот список остальных новелл, напечатанных в журналах до выхода романа «Над пропастью во ржи».
The Young Folks опубликована в марте 1940 г. в «Стори».
Go See Eddie опубликована в декабре 1940 г. в «Канзас-Сити ревью».
The Hang of It опубликована в июле 1941 г. в «Кольерс».
The Heart of a Broken Story опубликована в сентябре 1941 г. в «Эсквайр».
The Long Debut of Lois Taggett опубликована в сентябре 1942 г. в «Стори».
Personal Notes of an Infantryman опубликована в декабре 1942 г. в «Кольерс».
The Varioni Brothers опубликована в июле 1943 г. в «Сатердей ивнинг пост».
Both Parties Concerned опубликована в феврале 1944 г. в «Сатердей ивнинг пост».
Soft-Boiled Sergeant опубликована в апреле 1944 г. в «Сатердей ивнинг пост».
Last Day of The Last Furlough опубликована в июле 1944 г. в «Сатердей ивнинг пост».
Once a Week Won’t Kill You опубликована в ноябре 1944 г. в «Стори».
A Boy in France опубликована в марте 1945 г. в «Сатердей ивнинг пост».
Elaine опубликована в марте 1945 г. в «Стори».
This Sandwich Has No Mayonnaise опубликована в октябре 1945 г. в «Эсквайр».
