Диана Килина - Колибри
Мы поездили вдоль Женевского озера, посетили Шильон и знаменитый фонтан. Пока парни восхищались достопримечательностями, яхтами и помещениями старинного средневекового замка, я повсюду искала невидимую точку, которая обычно помогала мне сосредоточиться и думать. Точку я так и не нашла, поэтому в моей голове гулял настоящий хоровод мыслей.
Саша не появлялся. Я не видела его с того момента, как попрощалась с ним утром. Он сдержал обещание.
Хуже всего было то, что Никита ничего не заметил. На следующий день, он спросил меня, как прошёл девичник, и в ответ на моё натянутое: «Супер», принёс мне стакан воды и две таблетки аспирина. Он даже не заметил, что моё лавандовое платье испарилось из номера. Когда я сидела в ресторане с цепочками на открытой спине, и отмечала с друзьями Никиты их победу над швейцарцами, я почувствовала себя призраком. В буквальном смысле. Они громко гоготали, шутили, обсуждали детали хоккейного матча, а я не смогла уловить ни одного слова. Вокруг меня просто стоял гул, их рты открывались и закрывались. Я переводила глаза с одного лица на другое, в надежде хоть что–то понять. Но так ничего и не поняла.
Поднявшись из–за стола, я направилась к выходу из ресторана. Никита окликнул меня:
– Алиса! Ты куда?
Я повернула голову и попыталась изобразить улыбку. По моим ощущениям, вышло паршиво.
– Вернусь в гостиницу. Я устала.
– Хорошо, – ответил он, а потом просто переключил своё внимание на собравшихся за столом.
Вот так легко и непринуждённо, словно я невидимка.
Я как будто получила удар ногой в живот, и из меня со свистом вырвался воздух. Внезапно я осознала всю фальшь своего брака, этих отношений и вообще всей моей теперешней жизни.
Дойдя в слезах до гостиницы, я поднялась в номер и скинула с себя ненавистное мне платье. Взяв тонкую трикотажную ткань в руку, я посмотрела на неё, а потом подошла к мусорному ведру на крошечной нетронутой кухне и бросила платье туда. Оно скрылось в чёрном пластиковом мешке. Туда же полетели туфли на шпильке, кружевное бельё, узкие джинсы и шёлковая блузка ненавистного мне, но любимого Никитой, красного цвета. Выбросив эти вещи, я прошла в ванную и посмотрела на своё отражение. Умывшись, и смыв с себя косметику, я упёрлась руками в мраморную раковину. Взглянув на обручальное кольцо, я стянула его с пальца и положила рядом с краном. Когда я надела свои любимые свободные джинсы и длинный бесформенный свитер, я взяла телефон с маленькими наушниками, и снова спустилась вниз.
Шагнув в стареньких кедах на тротуар, я пошла по узким улочкам, выходя к озеру. Вставив наушники, я открыла папку, которую держала под паролем всё это время, и включила музыку.
Не пытайся оправдать, не выйдет
Только хуже станет, навсегда останется
Любить пытаешься, только уже поздно
Стало всё серьёзным, и возможно навсегда
Меня встретили переливающиеся огни вдоль береговой линии, уличные кафе, закрытые в это время года, яхты и причалы. Выйдя на один из них, я подошла к самому краю и села на холодные доски. Подобрав ноги, я обхватила колени руками и уставилась на воду. Она лежала ровной гладью, отражая электрический свет и звёздное небо.
Когда–нибудь наступит день
И мне найдутся твои грустные глаза
Среди толпы идущих лиц
Чужая стала для самой себя
Когда я смогла найти ту самую невидимую точку на поверхности воды, я уставилась на неё, и в моём мозгу щёлкнул переключатель. Взяв телефон, я принялась рыться в последних входящих звонках и нашла стёртый, но хорошо знакомый мне номер. Я нажала на вызов и из трубки раздались гудки. Длились они, наверное, целую вечность. Но они всё–таки прекратились, из телефона послышалось хриплое:
– Да?
– Я могу тебя увидеть? – сказала я дрогнувшим голосом.
На том конце невидимого провода воцарилось молчание.
– Где ты? – наконец–то сказал мой собеседник.
– Не знаю, – ответила я, продолжая изучать точку, которая хотела от меня ускользнуть, пошевелившись на дрогнувшей воде, – Сижу на причале.
– Алиса, где ты? – обеспокоенно спросил Саша, и я услышала на фоне какое–то вошканье, а потом что–то упало, – Да чтоб тебя, – рыкнул он куда–то.
Я вытерла щёки, которые стали покрываться тонкой солёной коркой. Потом подумала и сказала:
– Я сейчас посмотрю по картам. И пришлю тебе сообщение.
– Хорошо. Я уже одеваюсь.
Отключив трубку, я включила мобильный интернет с GPS, залезла в Google Maps и нашла своё местоположение. Карты мгновенно выдали мне название этого причала, и я скопировала его в сообщении:
«Genиve–De–Chвteaubriand»
Через несколько секунд пришёл ответ:
«15 мин»
Я вжалась головой в плечи и положила подбородок на колени. Нажав на play заново, я продолжила слушать музыку.
А вдруг ничего не изменится?
Вдруг разрушат сомнения?
И Вы всё никак не осмелитесь
И мне уже не захочется
Закроются наши возможности
А мы всё–таки не досказаны
Когда я почувствовала лёгкое дуновение холодного воздуха возле себя, я обернулась. Саша опустился на корточки рядом и озабоченно посмотрел на меня. Он что–то сказал мне, но его слова прозвучали вот так:
И всё быстро закончится
Даже ещё не начавшись.
От удивления я заморгала, а потом до меня дошло, что я в наушниках. Дёрнув провод, я уставилась на него. Он убрал мои растрёпанные от влажного воздуха волосы с лица и повторил:
– Что случилось?
Я перевела взгляд на воду, и зажмурилась. А потом выдала то, о чём всё–таки смогла додуматься пятнадцать минут назад:
– Кажется, теперь моя очередь просить одну ночь.
Он громко вздохнул, а потом поднялся.
– Поехали, – скомандовал он, и протянул мне руку.
Я схватилась за неё, и он с силой поставил меня на ноги. Потом посмотрел на мою одежду, задержав взгляд на кедах, и улыбнулся:
– Вот теперь я тебя узнаю.
ГЛАВА 35
Когда я смогла согреться, сидя у большого камина из красного кирпича, на часах было два часа ночи. Мой телефон валялся на полу и вибрировал в двадцатый раз за вечер. Я смотрела, как он умоляюще ползает по деревянным доскам, но так и не решилась снять трубку.
– Может, ответишь? – сказал Саша у меня над ухом.
Я покачала головой, и откинулась на его грудь. Он поднял бутылку с Джеком и отпил глоток. Потом поднёс её к моим губам, и легонько наклонил. Во рту перемешался обжигающий вкус виски с его слюной, и я расслабленно опустила плечи.
Огонь в камине тихонько потрескивал, и я вытянула ноги ему на встречу. Приятное тепло подступило к голым пяткам, и я растеклась в Сашиных руках. Мы сидели прямо на полу, на пушистой овечьей шкуре. Он облокотился на антикварное кресло с набитыми на обивке павлиньими перьями, а я устроилась у него между ног, опираясь на широкую грудь. Так мы сидели, наверное, целую вечность, периодически вздрагивая от каждого нового звонка.
– Саш, что мне делать? – спросила я, когда перестала хрипеть от холода.
Я почувствовала спиной, как он пожал плечами. Он сделал ещё один глоток, а потом положил голову мне на плечо, уткнувшись носом в шею. Глубоко вздохнув, он поднял голову и сказал:
– Ничего. Живи дальше.
Я повернулась и уставилась на него круглыми глазами. Он едва улыбнулся и откинул прядь моих волос с лица, и легонько коснулся моего носа губами. Я зажмурилась от удовольствия, а потом снова отвернулась и положила на него голову.
– Ты думаешь, у меня получится? – спросила я, глядя, как языки пламени пляшут над дровами.
– Зная тебя, я думаю, ты справишься.
Он обхватил меня рукой, и снова поднёс бутылку к моему рту. Я сделала глоток, и продолжила:
– То есть, ты считаешь, что я смогу врать ему, как ни в чём не бывало?
Он хмыкнул:
– Скажи мне одну вещь – он знает про Тео всё?
Я замолчала.
– Значит, нет, – вынес вердикт босс, – Почему?
Подумав пару секунд, я честно призналась:
– Он помнит меня девчонкой, круглой отличницей, любимицей всей школы. Как я могу ему рассказать, чем я занималась? Это его уничтожит.
– Может да, а может, и нет, – протянул Саша.
– Не знаю, – вздохнула я.
– На самом деле, ты не рассказала ему, потому что это уничтожит тебя. Пока он видит в тебе идеальный образ хорошей девочки, ты сама веришь в это.
– Да ты прям психолог, – буркнула я.
– Я не психолог, просто прожил немного дольше тебя, – он отпил из бутылки, и продолжил, – Вы, женщины, постоянно придумываете себе какой–то идеал и стараетесь ему соответствовать. Проблема в том, что рано или поздно идеалы рушатся, и тогда ваша сущность всплывает на поверхность.
