Артур Хейли - Вечерние новости
– Исключая семь минут на рекламу, – добавила Рита, – что, кстати, дает возможность платить Гарри такие безумные деньги, а вас заставляет зеленеть от зависти.
"Рита со своей прямотой лихо попала в точку насчет зависти”, – подумал Партридж. Разница в оплате тех, кто работал на телевидении, и тех, кто работал в прессе, всегда болезненно воспринималась журналистами. Если Партридж получал 250 тысяч долларов в год, то Бродерик, первоклассный, высококомпетентный репортер, зарабатывал, по всей вероятности, тысяч 85.
Корреспондент “Нью-Йорк тайме”, словно его и не прерывали, тем временем продолжал:
– То, что весь ваш Отдел новостей производит за день, поместилось бы на половине нашей полосы.
– Глупое сравнение, – парировала Рита. – Всем же известно, что “картинка” стоит тысячи слов. А мы даем сотни “картинок” и показываем людям само событие, чтобы они могли своими глазами увидеть и судить. Ни одна газета за все время существования прессы не в состоянии была сделать такое.
Бродерик, держа в руке стакан с новой двойной порцией виски, к которому он то и дело прикладывался, отмахнулся свободной рукой.
– Это несущественно, – прошепелявил он.
– А почему несущественно? – спросил Минь Ван Кань, обычно помалкивающий.
– Потому что вы, ребята, – сонные тетери. Общенациональная телевизионная служба новостей отмирает. Вы всегда передавали, так сказать, лишь заголовки новостей, а теперь местные станции отобрали у вас даже это: с помощью техники они сами получают новости отовсюду, сдирая, точно стервятники, мясо с ваших костей.
– Ну, кое-кто уже не один год это твердит, – заметил Партридж, по-прежнему пребывая в благодушно-расслабленном состоянии. – Но посмотрите на нас. Мы все еще существуем и держимся, потому что люди смотрят общенациональные новости из-за их качества.
– Ты совершенно прав, – сказала Рита. – А ты, Брод, еще в одном не прав: передачи новостей по местным телевизионным станциям не стали лучше. Ничуть. Они стали хуже. Кое-кто из тех, кто уходил из общенациональных новостей на местные станции, вернулся к нам с очень невысоким мнением о них.
– Почему же? – осведомился Бродерик.
– Потому что руководство местных станций рассматривает новости как этакую сверхрекламу, средство завоевать более видное место и получить изрядный доход. Они используют эту новую технику, о которой ты говорил, чтобы потакать самым низкопробным вкусам телезрителей. А если и посылают кого-то на место крупного события, то, как правило, какого-нибудь ничего не смыслящего сосунка, у которого нет ни знания, ни подготовки репортера общенациональной телестанции.
Гарри Партридж зевнул. Он понимал, что разговор этот подобен много раз прокрученной пленке, которую запускают, чтобы заполнить свободное время, – это игра, чтобы заполнить свободное время, не требующая умственных усилий, и они много раз играли в нее.
Тут Партридж вдруг заметил, что атмосфера в баре изменилась.
Два сотрудника охраны общественного порядка находились по-прежнему здесь, но если раньше они прогуливались враскачку, то сейчас сосредоточенно и внимательно слушали свое переговорное устройство. По нему передавалось какое-то сообщение. Партридж уловил слова: “…состояние тревоги номер два.., столкновение в воздухе.., подлетает к полосе один-семь, левой.., всем сотрудникам охраны общественного порядка явиться…” И молодые офицеры поспешно покинули бар.
Остальные в группе тоже это слышали.
– Эй! – сказал Минь Ван Кань. – Может… Рита вскочила.
– Пойду узнаю, что там происходит. – И выбежала из бара. Ван Кань и О'Хара принялись собирать камеры и магнитофоны. Партридж и Бродерик – свои вещи.
Рита нагнала у стойки “Америкен эйрлайнз” одного из сотрудников охраны общественного порядка. Это был молодой красивый парень с фигурой футболиста.
– Я – из “Новостей” Си-би-эй. – И она показала ему свою карточку прессы.
Он окинул ее оценивающим взглядом.
– Да, я знаю.
В других обстоятельствах, мелькнула у Риты мысль, она бы не прочь приобщить этого малого к радостям утех с более опытной женщиной. К сожалению, на это не было времени, и она спросила:
– Что происходит? Охранник замялся.
– Вам следует позвонить в Бюро информации…
– Это я сделаю позже, – нетерпеливо перебила его Рита, – Чрезвычайное происшествие, верно? Так скажите же мне, в чем дело?
– У “Маскигон эйрлайнз” случилась беда. Один из их аэробусов потерпел аварию. Загорелся, но летит. У нас объявлена тревога номер два: это значит, что все средства помощи срочно направляются на полосу один-семь, левую. – Тон у него был серьезный. – Худо дело.
– Я хочу, чтобы моя съемочная группа была там. Сейчас и немедленно. Куда нам идти? Охранник помотал головой.
– Без сопровождения вы на поле не выйдете. Вас арестуют. Тут Рита вспомнила, что ей как-то говорили, будто аэропорт Форт-Уорт хвастается сотрудничеством с прессой. Она ткнула в переговорное устройство.
– А вы можете по этой штуке вызвать Информацию?
– Могу.
– Так сделайте это. Пожалуйста.
Ее убедительный тон подействовал. Охранник вызвал Информацию. Он взял у Риты карточку прессы, прочел то, что на ней написано, и объяснил ее просьбу.
Последовал ответ: “Скажите, чтобы они пошли на пункт охраны общественного порядка номер один, записались в журнале и получили значки для прессы”.
У Риты вырвался стон. Она протянула руку к переговорному устройству.
– Разрешите мне самой поговорить.
Охранник нажал кнопку передачи и поднес Рите радио-фон. Пустив в ход свое умение убеждать, она заговорила в микрофон: “Вы же должны понимать – на это нет времени. Мы – телевидение. У нас есть все допуски. Потом мы заполним вам все бумаги, какие хотите. Только пожалуйста, пожалуйста, разрешите нам сейчас выйти к месту события”.
"Не отключайтесь. – Пауза, затем другой голос авторитетно и сухо произнес:
– О'кей, быстро идите к выходу девятнадцать. Попросите кого-нибудь вывести вас на поле. А там увидите “универсал” с мигалкой. Выезжаю к вам”.
Рита сжала охраннику локоть.
– Спасибо, дружок!
И помчалась к Партриджу и остальным, как раз выходившим из бара. Последним шел Бродерик. Уже выходя, он обернулся и с сожалением посмотрел на оплаченное, но недопитое виски.
Рита быстро рассказала Партриджу, Миню и О'Харе то, что ей удалось узнать, и добавила:
– Это может быть большой новостью. Идите на поле. Не теряйте времени. А я сделаю несколько телефонных звонков и присоединюсь к вам. – Она взглянула на свои часы: 17.20 по местному времени, 18.20 в Нью-Йорке. – Если сработаем быстро, можем успеть к первому блоку “Новостей”. – Но в глубине души она в этом очень сомневалась.
Партридж кивнул, принимая команду Риты. Отношения между корреспондентом и выпускающим никогда не были четко определены. Официально разъездной выпускающий – в данном случае Рита Эбрамс – возглавлял всю группу, включая корреспондента, и, если на задании что-то выходило не так, вся вина ложилась на выпускающего. Если же все шло хорошо, то хвалили, конечно, корреспондента, чье лицо и имя фигурировали на экране, хотя выпускающий, несомненно, внес свою лепту в формирование материала и в текст.
Но со старшими корреспондентами, такими “закоперщиками”, как Гарри Партридж, дело обстояло иначе: официальный порядок переворачивался и главным становился корреспондент, а на указания выпускающего просто не обращали внимания. Однако, когда Партридж и Рита работали вместе, ни один из них не думал о том, кто кем командует. Оба просто хотели, чтобы материал, который они пошлют, поработав вместе, в одной упряжке, был как можно лучше.
Рита побежала к телефону-автомату, а Партридж, Минь и О'Хара быстро направились к выходу № 19. Грэм Бродерик, мигом протрезвев, следовал за ними.
Недалеко от выхода № 19 была дверь с табличкой:
ВЫХОД НА ПОЛЕ –
ДЛЯ СЛУЖЕБНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
ТОЛЬКО НА КРАЙНИЙ СЛУЧАЙ.
ПРИ ПОПЫТКЕ ОТКРЫТЬ ДВЕРЬ
РАЗДАСТСЯ СИГНАЛ.
Вблизи никого не было видно из служащих, и Партридж без колебаний открыл дверь; остальные последовали за ним. Когда они с грохотом бежали вниз по металлической лестнице, сзади раздался сигнал тревоги. Не обращая на него внимания, они выскочили на поле.
В это время дня на поле было полно самолетов и машин авиакомпаний. Неожиданно откуда-то вырулил “универсал” – на крыше его горела мигалка. Взвизгнув шинами, машина остановилась у выхода № 19.
Минь, стоявший к ней ближе всех, открыл дверцу и вскочил внутрь, остальные следом. Шофер, стройный молодой чернокожий в коричневом деловом костюме, отъехал столь же быстро, как и подкатал. Не оборачиваясь, он произнес:
– Привет, ребята! Меня зовут Верной, я из Бюро информации.
Партридж представился и представил остальных. Пошарив рукой по сиденью рядом с собой, Верной отыскал три зеленых значка. И передал их назад.
