Ганнибал - Лиловый (Ii)
Круглый, напоминающий запущенную кем-то шайбу, чужак неожиданно начал замедлять свое движение: спереди его, на носу, загорелась длинная тонкая полоса.
-- Использует реверсивное торможение, -- пробормотал капитан. -- Системы не зарегистрировали, каким образом он вошел в звездную систему Руоса, профессор. К сожалению, теперь мы не можем сказать, есть у него деформационный двигатель или нет.
Профессор молчал; неопознанный корабль, по-прежнему хранивший полную тишину, окончательно замедлился, остановился, а затем двинулся в обратную сторону.
-- Уходит. Нам послать шаттл вдогонку, профессор?
-- Нет, -- помедлив, возразил он. -- Они, очевидно, испугались; если мы пустим погоню, они могут напугаться еще больше и попытаются атаковать.
Капитан склонил голову в согласии.
-- Все же вышлите зонд, -- предложил профессор. -- Наобходимо знать, в какую сторону и каким образом они направятся, когда удалятся от нас на достаточное расстояние.
-- Есть.
Крошечное пятно вскоре отделилось от массива орбитальной станции и быстро порскнуло в черноту. Люди продолжали ожидать; чужак стремительно удалялся, будто убегал от неизведанного, наконец его перестало быть видно, только приборы по-прежнему наблюдали за ним.
-- Пойдем, -- коротко сказал Беленос, опуская голову. -- Видимо, ничего интересного мы с тобой больше не увидим.
Леарза покорно пошел. Леарзе казалось, что он спит; все это было так похоже на сны, которые и без того часто снились ему. Ощущение реальности происходящего совершенно покинуло его, и он шел по мягко освещенным коридорам
станции
, следом за привычным Бел-Хаддатом, и все было так, как и должно было быть во сне, знакомые люди -- и фантастическое окружение, в котором они все действуют так, будто иного мира и не представляют себе.
Они вернулись в прежнюю комнату, где теперь никого не было, и разведчик опустился на стул, сложил руки на груди, глядя куда-то в сторону. Немного напряженное молчание повисло между ними. Леарза остался стоять, осторожно прикоснулся кончиками пальцев к стене: она была обшита каким-то неведомым материалом, не похожим ни на дерево, ни на камень, ни на металл.
-- Что же теперь? -- спросил он, хотя в самом деле его не очень это интересовало. Как во сне, Леарза полностью положился на течение; куда вынесет его?.. Это ему было все равно.
-- Посмотрим, -- отозвался Бел. -- В любом случае, прошлое остается позади, и придется привыкнуть к этому.
-- Я буду жить... на вашей планете?
-- Да, конечно. Скоро мы туда уже отправимся.
Леарза смолчал, только наклонил голову. Эти новые странные слова были пустыми для него и не несли в себе никакого смысла. Но ведь это сон?..
Тем временем люди напряженно ожидали, следя за показаниями приборов.
Зонд, будто бы не замеченный, действительно отправился следом за неопознанным кораблем; тот продолжал удаляться, понемногу развивая скорость до третьей космической, и профессор в кабинете капитана рассеянно дергал себя за бороду, а сам капитан наблюдал за происходящим на мониторе. Зонд продолжал непрерывно передавать сведения, точно следуя за чужаком, не приближаясь и не отдаляясь от него.
Вдруг все исчезло.
Какое-то время и капитан, и профессор оставались неподвижными, будто ждали, что сейчас наладится; потом уже капитан негромко выругался, а профессор спокойным своим голосом произнес:
-- По всей видимости, они все-таки обнаружили зонд и уничтожили его.
-- Мы их упустили.
-- Ничего страшного. Мы будем искать. Мы наверняка еще встретимся с ними.
***
Профессор Айнсли Квинн вздохнул, привычно огладил свою роскошную бороду и нахмурился.
Бела Морвейна он знал вот уже много лет: преподавал ему культурологию Катар, когда тот обучался в ксенологическом, и с тех пор они работали вместе, хотя во время выполнения своих задач сталкивались не всегда.
Морвейн был проблемным студентом еще в те годы, и Квинн хорошо был осведомлен о том, что Лекс настойчиво рекомендовал ему избрать другой жизненный путь; однако упрямства этому вечно угрюмому молодому человеку было не занимать, и так он оказался в ксенологическом, где был одним из лучших в учебе, однако квалификационные экзамены сдал только с четвертой попытки.
И вот теперь Морвейн снова пошел наперекор указаниям Лекса. Он возвращался на станцию едва ли не самым последним, и в его шаттле сюда прибыл единственный выживший руосец, потерявший сознание, и, конечно, это поставило их в сложное положение: вернуть руосца на его родную планету уже не представлялось возможным, противоречило и логике, и этике, потому профессор Квинн, несколько обескураженный, вынужден был оставить все как есть.
Прекрасно все осознавал и сам Морвейн, с угрюмым видом стоявший напротив. И все-таки, невзирая на это, приволок несчастного мальчишку с собой.
-- Ну и что? -- наконец спросил профессор.
-- Он пришел в себя, -- отчитался Морвейн. -- Ведет себя крайне тихо. Не задает никаких вопросов.
-- Конечно, несложно угадать, каково его состояние, -- пробормотал Квинн. -- Надеюсь, ты понимаешь, Беленос, что это был крайне опрометчивый поступок с твоей стороны?
-- Разумеется, профессор, -- напрягся тот. -- Но я все же думаю, что у него есть все шансы ассимилироваться.
-- Он никогда не ассимилируется до конца, -- возразил Квинн, и в его голосе впервые, кажется, прозвучали жесткие нотки. -- Он не в состоянии будет усвоить столь большое количество информации, наша культура будет слишком чуждой для него, и, помимо всего прочего, всегда остается определенный риск.
-- Я знаю.
-- И тем не менее, ты приволок его сюда. О чем ты думал, Беленос? О том, что спасаешь жизнь? Ты не подумал, что иной раз быстрая смерть лучше того, что ждет человека в будущем?
-- Я много раз думал об этом, профессор.
Квинн взглянул на него, хотел было что-то сказать, но остановился, вздохнул снова; махнул пухлой рукой.
-- В твоих логических построениях есть ошибки, которые ты никак не хочешь замечать.
Морвейн сжал губы, но глаза его смотрели твердо.
-- Я все-таки не согласен с вашей точкой зрения, профессор. Научный подход требует воспроизводимости экспериментов, но вы поставили эксперимент лишь единожды и отказались повторять его. Что, если повторное проведение даст совершенно иной результат?
-- Эти эксперименты бессмысленны, Беленос, и это признал не только совет, но и Лекс. Более того, они потенциально опасны. Не я ли рассказывал тебе на лекциях о том, что случилось с выжившими ятингцами?
-- Я прекрасно знаю, что с ними случилось, профессор. Но он один. Он по отношению к собственной расе атавистичен, у него близкий к нашему склад ума. У него есть шансы, или вы станете отрицать это?
Профессор Квинн по-прежнему вроде бы хранил строгое выражение лица, но взгляд его несколько смягчился; он слишком хорошо знал Беленоса Морвейна.
-- Не стану, -- согласился он. -- Да будет тебе известно, что с Кэрнана пришел ответ. Научный совет не возражает; Лекс особенно указал, что с этого дня руосец становится
твоей
ответственностью, Беленос. Однако, разумеется, тебе в одиночку не справиться, потому на совете было постановлено, что руосец будет находиться в ксенологическом институте, под моей непосредственной опекой. Так и быть, -- нахмурился он, -- я лично буду обучать этого молодого человека, однако не забывай, что помогать ему с адаптацией -- твоя задача.
Морвейн церемонно склонил голову.
-- Спасибо, профессор.
-- Не стоит благодарности. А теперь иди. Не следует оставлять его одного надолго.
***
Он больше всего был похож на потерявшуюся пичужку, попавшую в место, откуда она не знает, как ей выбраться; нахохлившись, подобрав ноги, сидел на койке, уперся сгорбленной спиной в стену, смотрел перед собой сосредоточенным взглядом, который Морвейн уже знал у него: Леарза о чем-то думал. Часто и раньше Морвейн замечал за ним, когда остальные руосские спутники их выглядели встревоженными или мрачными, возможно, опять слышали голос Асвада или просто переживали о том, что предстоит им, -- молодой китаб совершенно мог позабыться и размышлял о вещах, которые его друзья считали бессмысленными и глупыми.
Когда разведчик вошел в комнату, Леарза быстро поднял на него взгляд, но тут же вновь опустил глаза. Морвейн прошелся по помещению, облюбовал себе прежний стул и вновь оседлал его.
-- Мы... летим? -- спросил его китаб.
-- Да. Через шестнадцать часов мы прибудем на Кэрнан.
Леарза помолчал.
-- Что это за место? Там... все по-другому, да?
-- Ну, там тоже живут люди, которые дышат воздухом, если ты об этом, -- отозвался Морвейн. -- Кэрнан -- одна из планет в звездной системе Кеттерле. Звезда Кеттерле -- такое же солнце, как ваше... чуточку похолоднее, может быть. Люди на Кэрнане обитают вот уже много тысяч лет. Это, можно сказать, наша столица, сердце нашей цивилизации. Именно оттуда в свое время по галактике расселились люди, оттуда прибыли первые поселенцы и на вашу планету, привезли с собой животных и растения с Кэрнана; так что там будут и знакомые тебе вещи. С другой стороны, наша цивилизация все эти тысячелетия шла по другому пути, мы развивали свою технику, а не душу, поэтому... я думаю, тебе будет интересно.
